Я выдергиваю еще больше травы, пока не нахожу то, что ищу — колонию муравьев, которая поселилась здесь пару месяцев назад. Передвигаю пару маленьких камешков, пока не нахожу их колонию, и просто смотрю. Они ползают везде, со своими крохотными листочками и другой едой, таская ее в муравейник точно так же, как они таскают личинки. Эта микроэкосистема напоминает людей, только в намного меньших масштабах. Мне просто нравится смотреть на них. И все. И может, помогать им время от времени веселья ради.

Внезапно чужой сапог опускается на верх гнезда, давя муравьев.

Охваченный яростью, я смотрю вверх на человека, который только что умертвил целый город насекомых.

— В песочнице играешься, да, Салливан? — рычит тот, слюна брызжет из его рта, падая на мою щеку.

Вставая на ноги, я вытираю ее и наклоняюсь, прищуривая глаза. Он окидывает меня взглядом с головы до ног, пока его дружки собираются вокруг нас, создавая ловушку для меня. Этот парень явно ищет драки… но он не на того напал.

Поднимая руку, я размазываю его плевок прямо ему по щеке, медленно ведя рукой, пока все стоят с разинутыми ртами, из которых доносятся шокированные вздохи. Я просто взял и сделал это. Дерьмо вот-вот попадет в вентилятор. Замечательно. Как раз, как мне нравится.

Когда я заканчиваю, то вытираю остатки его слюны о штаны и вскидываю голову, ожидая, когда он сделает первый шаг.

— Ты — ебанутый отморозок. Пора преподнести тебе урок, — рычит парень, поднимая кулак и заряжая им прямо мне в лицо. Я принимаю удар как мужчина, впитывая всю силу, и позволяя своему телу пошатнуться от удара. Мне нужна пара секунд, чтобы прийти в норму. Хороший удар. Хотя, недостаточно.

— Это все, на что ты способен? — произношу я, поворачиваясь лицом к нему.

Самодовольная ухмылка, с которой он смакует свое превосходство, тут же превращается в шок, когда он понимает, что не причинил мне боли. Когда я улыбаюсь, он кричит, и его лицо полностью приобретает пунцовый цвет. Прежде, чем он может выпустить свой гнев, я ударяю его в живот.

Затем ДеЛука слезает со стола и толкает одного из парней в спину, заставляя того споткнуться. После он отвешивает ему коленом в лицо и достает нож. Режет руку одного из нападающих, который умоляет о помощи. В это время я отрываюсь на своем обидчике до тех пор, пока тот не падает на землю, и я оказываюсь на нем, выбивая дерьмо.

ДеЛука пугает остальных своим ножом, делая выпады с ним на каждого, кто посмеет подойти ближе, пока я безжалостно колочу своего оппонента.

— И кто кому преподает урок, а? — кричу я, кулаками размазывая кровь по всему его лицу.

К тому времени, когда прибывает охрана, его физиономия рассечена в нескольких местах, а нос свернут. Скорее всего, я сломал пару костей. Охранники свистят, и разносится звук тревоги, пока они кричат всем лечь на землю. Я останавливаюсь в этот момент, так как предпочту не получать электрошокером в зад. Это на самом деле адски больно.

Мы ложимся, и мой нападающий стонет от боли, пока офицеры окружают нас и заковывают в наручники. Теперь меня, скорее всего, бросят в карцер, но это стоило каждого удара. Никто не переходит мне дорогу в делах. Будь это муравьи или убийства, — это мои, мать вашу, дела, и всем лучше держаться подальше… или я уложу каждого.

ВАНЕССА

— И, снято!

Когда режиссер выкрикивает эти слова, я вздыхаю с облегчением и стаскиваю ленту, что держит мои волосы.

— Боже, как же я хочу пить, — произношу я, пока моя ассистентка передает бутылку с водой, которую я с такой охотой осушаю.

— Отличная игра, Ванесса, — говорит мне режиссер, пока мы оба смотрим отснятые кадры на экране.

— Спасибо, — отвечаю я с широкой улыбкой. — Думаю, мне всего лишь нужен был финальный толчок. — После тридцати снятых дублей как раз время.

— Выглядит потрясающе, — произносит моя ассистентка. — Особенно поцелуй. Очень по-настоящему.

— Думаешь? — спрашиваю я, выуживая больше комплиментов. Я люблю слушать, как хорошо я вхожу в образ.

Девушка кивает.

— Я влюблена в него!

Она дает мне пять, когда режиссер качает головой и подмигивает.

— Увидимся завтра.

— Спасибо, Дэвид. Отличная поработали сегодня. Увидимся, — восклицаю я, уходя.

Улыбка тут же сходит с моего лица, когда я иду в свою гримерку, а моя ассистентка, Пейдж, продолжает тявкать.

— Не забудь о завтрашней встрече с местным тренером.

— Ага, я помню, — отвечаю я, открывая дверь. Вхожу и тут же снимаю серьги, от которых болят уши.

— О, и пока я не забыла… С днем рождения!

Она неожиданно обнимает меня руками за шею, застав врасплох. Я понятия не имею, что делать с этим внезапным проявлением привязанности, особенно, когда она не убирает руки от меня и спустя полминуты.

— Спасибо, — отвечаю я, отрывая ее от себя. — Но я предпочла бы не знать.

— Почему? Двадцать семь — еще не старость, — говорит Пейдж.

Я кладу палец ей на губы.

— Больше ни слова.

Он хмурится, глядя на меня.

— Ладно…

— Мне просто не нравится слышать об этом, — пожимаю я плечами.

— Ну, я и, правда, надеюсь, что у тебя будет классная вечеринка, — протягивает Пейдж.

Я одариваю ее своей обычной фальшивой улыбкой.

— Конечно. Как только доберусь до дома, открою шампанское, — подмигиваю я.

Она улыбается, словно на самом деле верит мне.

— Хорошо. Что ж, тогда увидимся завтра, — она собирается уходить, но затем снова поворачивается ко мне. Идя спиной вперед, она добавляет: — Если тебе будет что-нибудь нужно, просто позвони мне, ладно? Я всегда приеду помочь.

— Позвоню, — улыбаюсь я, и машу ей, пока она не исчезает из поля зрения, а затем закрываю дверь, вздыхая.

Быть одиноким — или самое лучшее чувство на свете, или самое страшное. Быть пойманным в ловушку тишины — хорошая вещь, особенно после насыщенного дня, но в такие дни, как сегодня, эта тишина врезается мне в душу.

Я сажусь перед зеркалом и хватаю салфетки для лица, промокая ими кожу, пока не снимаю весь макияж. Смачивая лицо водой, смотрю на маску, слои которой снимаю один за другим, пока не остается ничего, кроме одинокой жалкой суки.

Полностью сняв макияж, я остаюсь наедине со своей «наготой», которая заставляет почувствовать холодную тяжелую правду. То, что я вижу: бумажно-белая кожа, чья непорочность нарушена гадким фиолетово-синим кровоподтеком. Прошло немало времени с тех пор, как я видела на себе синяки, но сейчас их вид ударяет по мне, словно кирпич по лицу. Это ломает фасад, которым я так дорожу.

Глаза наполняются влагой, но я трясу головой, делаю глубокий вдох, отталкиваю все мысли, пока продолжаю умывать лицо.

Кто-то внезапно стучит в дверь.

Я поворачиваю голову, прикрывая синяк волосами, когда входит моя помощница.

— Прости, кто-то оставил это для тебя в приемной. Я должна передать их тебе.

Нахмурив брови и приоткрыв рот, я пялюсь на огромный букет роз, которые она держит.

— От кого они? — спрашиваю я.

Девушка смотрит на карточку и улыбается.

— От Артура.

Что-то скручивает мои внутренности.

Я сглатываю ком в горле, когда она подносит цветы ко мне.

— Я больше не буду тебя беспокоить, — произносит она после неловкого молчания.

— Спасибо, что принесла, — произношу я.

— Да, без проблем, — отвечает она, а затем снова закрывает дверь.

Розы лежат на моем столе, прямо поверх косметички, а все, что я могу делать, это откинуться назад и пялиться на них, словно они были выращены в глубоком, иссушенном колодце. Могу прочесть слова на записке издалека.

«Мне жаль, Ванесса. Я не хотел забыть о твоем дне рождения».

Злость закипает во мне, и я делаю первое, что приходит на ум: хватаю розы и швыряю их в мусорное ведро. Ему придется придумать что-то получше, чтобы загладить вину за то, что он сделал. Особенно учитывая, что он абсолютно забыл упомянуть об этом.