— А-а. Не смей, блядь, прикасаться к нему.

— Прекрати… — захлебывается она.

Я опускаюсь на колени, прикладывая руку к уху, пока подтягиваю ремень ближе.

— Что там? Я тебя не слышу.

— От. Пусти. Меня, — произносит она, все еще кашляя и задыхаясь. — Ты кусок дерьма.

Я вскидываю брови.

— Я? Я кусок дерьма?

— Сними его, — говорит она, ее голос становится выше каждый раз. — Как ты смеешь?

Я смеюсь, не уверенный, почему она до сих пор под впечатлением, что не заслуживает этого.

— Как я смею? Как я смею? Как насчет «как ты смеешь»?! — Я встаю и поднимаю ее, тяну ремень вверх, заставляя ее встать, пока она царапает себе горло, отчаянно пытаясь сделать вдох. — Ты думаешь, что можешь разговаривать со мной вот так после того, что сделала? Пошла ты нахуй. Теперь я решаю, что с тобой случится. Твоя жизнь в моих руках, если ты не заметила.

— Не. Могу. Дышать, — каждое слово слетает с короткими вдохами, пока она борется за воздух.

— Хочешь вдохнуть? Думаешь, заслужила после того дерьма, которое наворотила? Думаешь, ты, блядь, заслуживаешь прожить еще хотя бы день? — Я качаю головой и плюю прямо ей в лицо. К ее счастью, на ней мешок, иначе она ощутила бы вкус моей слюны. — Отвратительно, — бурчу я, глядя на нее.

Ее тело не отвратительно. Наоборот, она все еще красива, как и всегда. Возбуждающая, стройная, с фигурой куклы Барби — идеальная, чтобы ее трахнуть. А вот ее выбор, он отвратителен.

Ванесса издает задыхающиеся звуки, пока я усиливаю хватку на ремне.

— Посмотри на себя. Жалкая, — произношу я.

Я хватаю ее за руку и тяну за собой на середину чердака, где ловко беру стул и усаживаю ее.

— Сядь и замри, иначе…

— Причинишь мне боль? — бурчит она.

Я улыбаюсь про себя.

— Ты хочешь честный ответ на этот вопрос или ложь? Выбирай.

Она закрывает рот, так что я предполагаю последнее. Ванесса всегда была такой — игнорировала правду, которая лежала прямо перед ней. Ну, я сделаю так, что она больше не сможет ее отрицать.

— Что ж, могу сказать тебе одно. Ты не скоро выберешься из этого дома. — Ныряю рукой в карман и достаю складной нож со множеством лезвий. — Сиди смирно.

Собираю складки на мешке и надрезаю его, проделывая дырку. Просовываю палец между ремнем и ее шеей, заставляя ее втянуть воздух, который тут же превращается в кашель.

— Вот. Посмотри, какой я милый, — протягиваю я. Когда она пытается ответить, я прикасаюсь пальцем к ее губам. — Шшшш. Не трать воздух, который так тебе нужен.

Ее грудь поднимается и опадает с каждым резким вдохом. Она жадно втягивает воздух, как наркоман вбирал бы кокс. Я смотрю вниз на ее огромные сиськи и задаюсь вопросом, такие же ли они сейчас увесистые, как и были. Блядь. Почему я вообще думаю о таких вещах? Сейчас я должен мстить ей, а вместо этого думаю о том, как трахнуть ее. Есть четкая грань, которую я, кажется, не могу разделить. Хотя… месть ей посредством траха может стать прекрасной идеей. Ситуация явно будет выигрышной.

Дьявольская усмешка появляется на моем лице, пока я расстегиваю ремень вокруг ее шеи и стягиваю его. Она тут же тянется к мешку, но я перехватываю ее запястья, заставляя вскрикнуть от боли.

— Не прикасайся к нему. Сиди смирно, иначе я причиню тебе боль.

Вдавливаю нож сильнее в ее кожу. Маленькие капельки крови вытекают из ее венок, и я упиваюсь их цветом. Черт побери, они заставляют меня слизать этот цвет с кожи. Она шипит от боли, возбуждая меня лишь больше.

— Чувствуешь это? — произношу я. — Он до сих пор узнает твою плоть после такого долгого срока… не может дождаться, чтобы снова утонуть в тебе. Разве только ты будешь плохо вести себя, потому что моему ножу нравятся только плохие девочки.

Я улыбаюсь, когда она хнычет. Кладу ее руки на стул и связываю их ремнем.

— Не двигаться, блядь, — говорю я. — Иначе твоя жизнь закончится гораздо раньше, чем ты бы хотела.

— Отпусти меня… — мычит она через мешок. — Это правда ты, не так ли?

Я хмурюсь.

— Конечно, это я. Кто еще может быть? — я затягиваю ремень сверхтуго, чтобы еще раз услышать ее милое хныканье. — Или ты хочешь сказать, что завела так много врагов, что заставляет тебя усомниться в моей личности? — Я подхожу к ней и наклоняюсь ближе, даже если она не видит моих губ. Только то, как они подрагивают, меня начинает раздражать.

— Иди трахни себя… — бубнит она.

Я хватаю мешок и затягиваю его с силой, снова лишая ее воздуха.

— Скажи это снова. Посмей.

Она захлопывает рот, почти прикусывая губу. Специально, я думаю. Может, она пытается не дать себе говорить. Хорошо. Как раз, блядь, пора.

— Так я и думал, — отвечаю я, снова отпуская ее.

Я прохожу по комнате, глядя на все подпорки, которые здесь есть, и обдумываю, как смогу их использовать для ее пыток. Хочу довести ее до того момента, когда она начнет молить о смерти, а затем все равно не дам это ей, потому что она не заслуживает ее.

— Почему ты здесь? — шепчет она спустя некоторое время.

Я останавливаюсь на полушаге и вслушиваюсь в звук ее дыхания. Слышать его быстроту и прерывистость успокаивает, словно она знает, что это могут оказаться ее последние вдохи. Она смакует их, а я наслаждаюсь этим моментом. Этот мой наркотик, мой источник энергии. Все эти годы я жил ради этого мига — чтобы она попала в мои лапы, ранимая, не способная защититься от того, что грядет.

Она спрашивает о причине моей охоты, но уже знает, почему я здесь.

— Не спрашивай меня об этом, — выплевываю я, поворачиваясь. — Ты чертовски хорошо знаешь, почему я здесь.

— Ты собираешься убить меня, не так ли? — произносит она дрожащими губами. Мне нравится смотреть на них. Люблю их вид, когда она проигрывает борьбу с надеждой.

— В конечном итоге, — отвечаю. — Но сначала я неторопливо и тщательно накажу тебя за то, что ты сделала.

— Так ты собираешься держать меня здесь? Слепой и привязанной к стулу?

— По факту, да, но я, пожалуй, сделаю… некие усовершенствования на чердаке, чтобы удерживать тебя здесь.

— Удерживать меня здесь? — произносит она повышенным тоном, словно это обижает ее.

Я подхожу к ней и разрываю дыру возле ее уха, после чего она визжит.

— Не слышишь? Теперь сможешь. Я буду удерживать тебя здесь столько, сколько пожелаю, — протягиваю я. — И это полностью зависит от того, как сильно тебе удастся позабавить меня.

— Ты больной, — отвечает она.

Я смеюсь.

— О, ты лишь на йоту узнала о том, какие больные вещи я могу сделать. — Я прокручиваю нож между пальцами, в нетерпении начать. Даже не уверен, что хочу сделать первое, поэтому приходится хорошенько об этом подумать. — Но я покажу тебе… всему свое время.

— Почему? Чего ты хочешь? — спрашивает Ванесса.

— Мести, Принцесса, — наклоняюсь так близко, что она может расслышать мой шепот над ее ухом. — Я хочу мести.

— Что ты планируешь со мной сделать? — спрашивает она хрипло.

— Все, что пожелаю.— Я прикасаюсь к ее шее, от этого она дергается, и позволяю своему пальцу скользнуть вниз по плечу. Мурашки, которые появляются на месте следа, выглядят так аппетитно. Я мог бы укусить ее прямо сейчас.

— Я дам тебе денег. Я могу дать тебе все, что ты захочешь, — говорит она, звуча более отчаянно с каждой проходящей секундой.

Я разражаюсь смехом, стоя прямо, пока кладу ладонь на ее плечо.

— О, дорогая. Нет, Ванесса. Я не хочу твоих сраных денег. Я хочу твоей боли, — рычу я, впиваясь ногтями в ее кожу. Она пытается сдвинуться, но я не позволяю. Я хочу, чтобы она почувствовала мою ярость. — Той же боли, что ты причинила мне.

— Из-за того, что ты отправился за решетку?

— Среди прочего, но в основном из-за того факта, что ты, блядь, наебываешь меня каждый гребаный раз.

Отпускаю ее плечо, потому что мне становится тяжело контролировать себя, а я не хочу, чтобы все уже закончилось. Я хочу медленно причинять ей боль, болезненно доводить до того момента, когда она распадется на кусочки передо мной.