– Я… могу узнать первоочередные задачи?

Она начала с большого пальца:

– Первое – это Щит. Разработать алгоритм взаимодействия звуковых волн разной частотности с Истуканами, – придумать громкий музыкальный инструмент. От того, какая играет мелодия, зависит положение Истуканов в небе земном, а, значит и погода. Второе – разработка системы обороны от варварских нападок, чтобы ни один гражданин нашего государства никогда не пострадал от грязных рук… Ввести в эксплуатацию «Панцирь», через который железки варваров не пройдут. Три – эффективная опора войны. У нас есть технологии, у них – живая сила, «мясо». И, наконец, четыре, доктор Айзек – дети, – сказав, показала четыре пальца руки, скрытая чёрной перчаткой. – Мы должны наложить запрет на живорождённых. Сделайте машину-акушера, которая сможет «вынашивать» ребёнка лучше, безопаснее, и быстрее.

– Но зачем? – в недоумении, спросил.

– Потому что в будущем, это приведёт к управляемому социуму, – ответила женщина. – И, перед тем как усомниться, доктор Айзек, подумайте о том, что Вам дороже: благополучие наших граждан, или чистая совесть. Но в последнем – Вы не найдёте того, что обещали сыну.

Он молча переступил порог обители самого важного Небожителя. Но женщина, одним коротким жестом подозвала к себе Агента, назвав его по имени. Дождавшись, когда спина мужчины скроется за высокими дверями, сказала ему тихо, но ясно и коротко.

– Отправляйся за ним, и не своди с него глаз.

– Хорошо, Мадам, – ответил Агент.

Вездеход карабкался во мраке небольшого тоннеля, своей формой похожий на кусок кишки пищеварительной системы гигантского ящера, замёрзший сотни миллионов лет назад. Фиолетово-голубой луч света плавно скользил по округлым стенам длинной пещеры, обнажая горизонтальные борозды, за многие века, наточенные сквозными потоками холодного воздуха; игнорировал ответвления, лишь боковыми лучами освещая очень странную рельефность. Оттуда веяло жутковатыми сквозняками, и монотонный вой поднимался к свисту, передавая нравы местных обитателей.

За бортом было влажно, глухо и темно, но более спокойней, чем на поверхности. В кабину доносилось монотонное жужжание электропривода, нарушаемое довольно въедливым скрежетом, постукиванием механических элементов шасси, повреждённых при падении, но рокот глубокого инея, уничтожаемый колёсами, «согревал» ей душу.

Машина пострадала настолько, что из всех имеющихся, рабочим остался только передний привод, а задняя ось хоть и осталась цела, но кривовато вращающиеся колёса тянули вправо, вынуждая держаться за штурвал, корректируя движение. Но ни обшивка, ни элементы управления, и, что самое важное – Энергетическое Ядро, расположенное за кабиной, остались невредимы, также, как система обогащения кислородом, – в рабочем состоянии. А вот навигация… Одному только богу известно, в какой из сотен поворотов нужно свернуть, дабы не запутаться во внутриледниковых коммуникациях.

Хотя, это тревожило менее всего.

Как только свет погас, пространство кабины наполнилось вертикальной красной полоской, отражённая в лобовом стекле, как индикатор времени перезагрузки. Вездеход остался лежать на правом боку, и Эвелин, забыв о том, что существует тело, отстегнула ремни безопасности. После этого лишь медленно сползла в направлении своей части бокового окна. А далее – залепила уши ладонями, и, закрыв глаза, по щекам спустилось несколько капель. Вздрогнув, внезапно, отреагировав на разъярённый удар Защитника, ещё сильнее втянулась в окно. Но, что он сделает? Хоть и провалились глубоко, зато он цел, и, почти что, невредим.

Наряду с виной, и осознанием ошибки, Эв точно знала, что ничего с собой поделать не смогла, а сделала всё возможное, чтобы удрать от существа. Почему оно напало именно тогда, когда проснулась? Да и в редких движениях прослеживалось не яростное желание вернуть свои частицы, а просто напугать, и подтолкнуть к движению. Её ли вина, что оказались на обрыве последней скалы, у подножия которой разложился ледник? Вот и она, стерев с лица страх и обиду, и, подтвердив запуск бортового компьютера отпечатком правой ладони, решила найти среди обрывков воспоминаний хоть какую-нибудь истину.

Рика не сильно удивил её хозяйский жест, с которым разблокировала доступ к управлению, ибо не имеет возможности обращать внимания на мелочи. Но, как только кабина наполнилась оранжево-красными огоньками индикаторов панели управления, ухватился за штурвал. На мгновение, Эв ослепило, но он же, не дождавшись звонкого сигнала, утопил штурвал и потянул его в правую сторону. Всё завибрировало, и вездеход полез на стену пещеры, пока и не вернулся в горизонтальное положение. Вместе с Эвелин, со стороны бокового окна посыпался хлам и боевые причиндалы штурмовика. Вернувшись на прежнее место, и, пристегнувшись, решила времени даром не терять, пока мозги ничем не заняты.

Во-первых, как оказались на скале? Взглянув по сторонам, есть куча вещей, мелких деталей и фактов, в которых есть предположение существования прошлого, именно в этой реальности, но, обратившись к воспоминаниям, – они настолько блеклые, слабые и разрозненные, что возникают сомнения правдоподобности минувших событий. Она совсем не помнит тот момент, когда удалось выбраться из лаборатории, но точно уверена, что там над ней изгалялись, как могли; превратили в объект для исследований, который, в конечном итоге, выбрался на волю. Как это произошло, – ей трудно дать ответ, но сохранилась не только память прошлых лет, до того момента, как очутилась в лаборатории, но и в движениях прослеживается чёткая координация, отработанные рефлексы убийцы.

«Вывод первый: значит, прошлое имеет место быть, если сохранились навыки солдата Системы Обороны, хоть и внутреннее подтверждение их слабое; есть даже осознание того, что жизнь прожила даром, совершая идиотские поступки, не беспокоясь о последствиях. Была глупой, наивной дурой, пользующаяся головой только в экстренных случаях. Без повода, «лезла в драку», но шишки все летели на меня. Стало быть, мной легко было манипулировать».

В голове есть чёткое разделение жизни на «до» и «после». Да и жизнь ли это? Ощущение того, что Эвелин, из первоклассного солдата переродилась в человекообразное существо, что боится даже собственной тени. Именное такое чувство рождается сейчас, вырывая из памяти обрывки с норовистым верзилой, сидящий по левую сторону. Первое, и самое яркое воспоминание – бесконечное движение вдоль обледеневшей дороги.

Существовала ли жизнь в тех местах, – неизвестно, но её сопровождал неглубокий ручей талых вод, в котором восстанавливала силы. Плескалась, как в бассейне дельфины, не обращая внимания на крупные осколки льда, проплывающие мимо. А потом снова шла по дороге, полностью мокрая, но одежда оказалась больше, на один размер. Хотя, всегда носила нательные комбинезоны тёмно-синего цвета, являющиеся форменной одеждой служивого Системы, но коротенькая кожанка была своеобразной визитной картой того мира, из которого прибыла.

После пешей «прогулки» был провал, связующим мостиком которой являлась чреда очень слабых видений, лёжа на руках, и передвижение в сторону условного места сохранения. В этом ободранном, отчуждённом помещении провела достаточно времени, чтобы выдохнуться, потеряться в собственном воображении, и в бесконечности леса поставленных вопросов. Потратить уйму сил на установку связи со штурмовиком, дабы подчинить его разум себе.

Но, споткнувшись об очень узкую грань, с удивлением, но осознала, что мозги его – особенные, не похожие на человеческие, да и алгоритм работы совершенно иной, требующий особого подхода. Возможно поэтому, пошла на хитрость, и заключила устный договор – информация о местонахождении условной дочери в обмен на защиту от злыдней Системы Обороны. Ведь считает, что от них сбежала.

Как же оказались на скале? Прежде чем найти следы возможной правды, нужно заметить, что подсознательно, пошла на хитрость. Оставив в стороне насильственные методы принуждения громилы к сотрудничеству, увидела его прошлое, как стимул, благодаря которому станет более сговорчив, менее прихотлив и хорошо мотивирован.