Была ли прошлая жизнь мужика, не знающий своего имени? Была ли семья, брошенная по ту сторону теплового Щита? И, наконец, была ли дочь, оставшаяся в заточении? Эти слова – не взятые с воздуха, а полезный материал, воспользовавшись которым, можно использовать в свою сторону, чтобы подчинить себе необузданный норов.
Эвелин не стала атаковать вопросами происхождения фактов и поисками результатов потраченного времени, а решила промолчать, внимательно понаблюдать за его поведением, реакцией на противоречия, и подыграть в этом направлении, увидев и здесь возможность для манипуляции. Коварно, однако… Ведь, точно знает, что никогда такой не была, а всегда бросала вызов самым смелым, не думая о последствиях, тактике и стратегии достижения целей. Была полна благородства воина, сражающийся за «тёплое» будущее.
Но, после пробуждения, её лицо успело не раз обзавестись бледно-серыми разводами жидкости раскаяния, сочащаяся из глаз человеческих, чего никогда не делала при жизни. И до сих пор сидит подавленная, чувствуя огромную вину за то, что мир завис над пропастью, и путешествие в пространстве ледника – последствия манипуляций со временем.
Как насчёт скалы? Чтобы приблизиться к возможным поискам ответа, нужно обнажить картинки последнего сна. Он был многослойный, состоящий из нескольких миров, между которыми не существовало моста, но была временная лазейка, которой воспользовалась, используя гравитационные аномалии. Всё, что произошло – слишком много труднообъяснимых событий, не дающих чёткий ответ, но есть слова, вылетевшие из уст молодой девушки, прямо перед пробуждением. Она говорила о том, что существует двенадцать сестёр, рождённых в разное время, но все между собой очень похожи, а каждая имеет ряд исключительных особенностей, аналогам которым нет на свете.
Но живут одиноко, не зная о существовании большой семьи.
«Вывод второй: если нет чёткого ответа на главный вопрос «как мы здесь оказались», это указывает на существование некой вездесущей силы, стоящая за нашими спинами. Если встала на пути у Рика – это значит, что две линии соединились; если отдаёт предпочтение лжи, вместо правды – значит, будет легче достигать поставленных задач – я продолжу поддакивать, и делать вид, что именно так всё и было; если аппарат оказался в нужном месте, в нужный час, а криоморф был хорошим толчком – это верный указатель направления пути, который мы держим. Не знаю что, но меня так и тянет вылезти наружу, чтобы побежать на зов природы. Внутренней природы, которая пробудила, и перестроила меня изнутри».
Рик всё более кутался в свою шинель, пряча голову за высоким воротником. В его голове всё холодело, но он – не Эва. Ему тогда плотно досталось: лицо с правой стороны обморожено, проявилась побелевшая щека и правый висок посерел от холода. Хоть это и первый ожог, – кожа довольно грубая, словно ненастоящая, и для него, судя по виду, – сущий пустяк.
Но, перед глазами героев – пугающая реальность. Машина ехала сама, но кривоватая задняя ось так и норовила въехать в правую стену, чтобы счистить странные образования с поверхности льда. Пещера тёмная, влажная, испещрена сотнями маленьких нор, проткнутые в стене, словно большими копьями, в отличии от потолка. Света недостаточно, чтобы охватить всю площадь природного тоннеля. Лишь маленький машинный глаз скользил по поверхности, но только для того, чтобы дать возможность членам экипажа оценить масштабы отчуждённого мира. Словно новая планета… А чистый лёд только то и делал, что бросался хаотическими бликами.
Тоннели замысловаты. Нетрудно догадаться, что вырыты гигантскими жидкими червями на протяжении сотен лет, когда снежные массы были более подвижны, и яркий жёлтый диск на небосводе пригревал настолько, что поверхность ледника таяла, превращаясь в дно сотен мелких озёр. Талые воды не могли просто расплыться – они искали кратчайший путь к Мировому океану, прорезая дыры во льдах, в каждом углублении белой скалы. И, сотни ручейков, сливаясь воедино, перерождаясь в бурную реку, стремились первыми достичь дна, поверхности почвы, чтобы превратиться в смазку гигантского ледника.
Но бурное прошлое переродилось в реальность, когда тепло природного светила оставило поверхность планеты без своей опеки. А штучное небо, постепенно, но умолкло, лишив в доказательство своего существования сотни тысяч квадратных километров территорий, брошенная людьми, превратившаяся в руины, оставив признаки развитой цивилизации на «съедение» экстремально холодной природы, и всевозможным тварям, не погибающие в холоде. Колодцы ледников много веков назад опустели, дав возможность поселиться в бесчисленных рукавах и полостях миллионам колоний разнообразных микробов, которым без надобности солнечный свет.
Машина шла медленно, периодически зарываясь в рыхлую подстилку. Колеса леденели, «хрустели» искусственными суставами, избавляясь от настырных оков – как змеи, снимали ледяные кожухи, и продолжали карабкаться, проваливаясь в рыхлый покров. Помогала природная способность воды, вымывающая на своём пути тоннели, спускающиеся вниз. Но, как любитель сюрпризов, много оставляла скользких, крутых подъёмов, или резких обрывов. Машина – не вода, и не может спрыгнуть с обрыва, превращаясь в брызги. В таких случаях марсоход, как жук, поворачивал на месте, меняя положение кабины, и снова, с завидным упорством волочился назад, подыскивая новые пустоты.
Эва сидела, прилипнув к седлу, поймав бесперебойный поток тепла, исходившее от него, боясь даже пошевелиться. Хоть это и вызывало обратную реакцию, но, как человеку, грело душу. Едва ли отогретое тело, так и норовило снова впасть в ещё одну спячку, чтобы не видеть ничего вокруг себя. Эта странная особенность превратилась в рутину. Руки – в карманах, а половина лица осталась под воротником, процеживающий каждое слово и болезненный хрип. Жуткая чесотка на шее, руках, и новая корочка, вместе с венозной сетью разошлись с ещё большей наглостью. Лицо её, надевшее усталую маску, – сильно исхудавшее, но в сине-красно-оранжевых отблесках живыми всегда сверкали тёмные глаза, взгляд которых излучал слабо осознанный страх, не понимая, куда их занесло.
Рик сидел молча, уже не первый час. Ещё бы, ведь несносная девчонка, мало того, что использовала его, как самый лёгкий способ преодоления пути, так ещё и постаралась усугубить, и без того, их очень жалкое положение. В его подсознательном алгоритме всегда держались утверждения покинутого убежища, преодолённого «минного» поля – широкого озера, поверхность которого всегда была покрыта довольно слабым льдом, испещрённая сотнями тысяч разноцветных голов.
В памяти штурмовика этот маршрут был основным источником дохода, являясь пастухом людей, рискнувшие пройтись по тонкому льду, протяжённостью в десятки километров, чтобы встретить лишь надежду на «тёплое» будущее. Замерзшие головы, макушки которых исполняли роль дорожной отметки, являлись напоминанием цены, которую каждый беспечный беглец заплатил. Но даже это не смогло остановить новые толпы идущих, наивно полагающих, что пригодится их физический труд, по ту сторону Щита.
Он точно помнит, что был тяжкий путь, длиною в бесконечность, и то мелкое «дитя», коим для него являлась девушка, пронёс на своих руках, от начала до конца, совершенно не кряхтя. Вера в то, что покажет место заточения его условной дочери, подпитывала силу, и, необходимость движения в заданном направлении, – хорошая мотивация; выбран верный раздражитель, экономно расходующий внутреннюю энергию. Он точно знает, что та куча хлама, разбросанная по кабине, представляет очень важный интерес; служит напоминанием встречи с таким же условным врачом – аптекарем, благодаря которому он узнал о том, что данная девка не имеет сходство с человеком, на уровне генома.
Разве что, во внешнем виде…
Существуют противоречия. Первое, связанное с образом дочери, и неисправимым желанием восстановить справедливость, касаемо её освобождения – это то, что было у него внутри, и то, чем очень умело воспользовалась, потому как невозможно заставить подчиняться верзилу простыми угрозами. Положение давно не то. Но вот последнее – это то, что сработало и без неё. Ведь, он пронёс на себе, почувствовав инстинктивную связь, как отец с ребёнком; пожертвовал многими вещами, потому что образ штурмовика был весьма меркантильным, и не пожалел ничего ради информации, чтобы узнать её происхождение. Сделав анализ ДНК, аптекарь бросился в панику, увидев в девушке новый вид существа.
