– Делаем ноги, ребята… У нас есть обновлённый маршрут! – сказав это, встал на ноги.

– Гриф, твои виски… – они в инее, – кто-то растерянно сказал.

– И правда… – добавил второй.

– Разве? – не успел понять третий.

– Это потому что мне жарко! – чётко ответил командир.

– Потеешь, хочешь сказать?

– Какой пот при минус семнадцати? – кто-то, в недоумении, спросил.

– Отставить разговоры! – решительно двинулся вперёд. Но, проделав несколько шагов, упал на колени, успев рефлекторно выставить обе руки. В глазах потемнело, уши заложило и на секунду показалось, что провалился в пространстве, побывал в бездонном холодном космосе. Но сознание, мигом, вернулось на Землю, когда один из группы, подхватив со спины, и поставил на ноги.

– Ты чего??? – вдобавок, спросил.

Он, лишь помотав головой, похлопал ладонью по лысине, как это делал всегда, когда нужно быстро привести себя в чувства. Всегда помогало сбить бессмыслицу картинок катастрофы, которую пережил. Как и в этот раз – внезапная истерия улетучилась, но новые картинки, к которым не имеет отношение, не растворились в сознании. И, посмотрев каждому в лицо, словно увидел их впервые, пошёл слепо вперёд.

– Приступ… – кто-то тихо сказал. – Иногда бывает…

– Эй, что ты делаешь? – кинулся к нему недавно поставивший на ноги. Он увидел, как командир решил избавиться от дыхательной маски.

– Жарко… – пробормотал он. – Убийственная жара, – принялся отсоединять трубки.

Тот смельчак решил помешать это сделать – ему не удалось и упал на колени, задыхаясь. Он сорвал маску, опередив командира, а немеющими пальцами стянул окуляры, заменяющие глаза в полном мраке. По его лицу растянулась серо-синяя «паутина», щеки стали замерзать, трескаться и лопаться от движения челюсти… А веки застыли, оставив полуоткрытыми глаза. С хрипом выдыхая, бедолага попытался прощупать своё лицо, узнать, что стало с глазами, но правая кисть отвалилась, и следом – обломились пальцы левой руки. А потом, руки-культяпки повисли на «коже» серебристого комбинезона, который должен был защитить от холода. Прохрипев пару раз, сделав несколько глубоких вдохов, его тело застыло, не выдохнув последний глоток.

Парень замёрз, не успев даже понять, что с ним произошло…

Едва ли осознав, что за десять секунд их напарник превратился в кусок замёрзшей плоти, все провалились ступор… Но, завыв от страха, кто-то кинулся наутёк, подальше из пещеры; другой – упал на колени, дрожащими руками проверяя оружие; третий, нащупав спиной широкую трещину в стене пещеры, забился в широкую щель. А кому-то хватило храбрости притронуться к только что замёрзшему напарнику…

Но Гриф стоял, как ни в чём не бывало, спокойно всматриваясь в бесконечно чёрное пространство. Перед собой всего ужаса не видел, а только чувствовал, как жилы наполняются холодом… Но где-то вдали, на отшибе планетной системы звезды, среди чёрной пустоты замаячила яркая точечка, под светом которой острые пики ледяных высоких скал отбрасывали слабые тени. Словно сознание телепортировалось…

Маска осталась висеть на лице и, учуяв в дыхательной смеси нечто очень важное, убрал нежелательные примеси, оставив один лишь чистый кислород.

Внезапно, осмотрев всё место, словно проснувшись, принялся собирать остатки взрывчатки…

– Что ты делаешь??? – кто-то, кто ещё не потерял дар речи, выкрикнул в эфир, но поняв, что его может не слышать, решил помешать безумию. И, через десять секунд, притронувшись к нему, повторил судьбу напарника.

Увидев ещё одно замёрзшее тело, у одного сдали нервы – бросив всё, пополз в неизвестном направлении. В тёмно-сером цвете ночного зрения лишь сверкнули края ботинок, нырнувшие в одну из трещин. Остальные же, кто не сошёл, в одно мгновение, с ума, решили покончить с командиром, раз и навсегда – все четверо начали стрельбу по движущейся тени. Стреляли куда угодно, в любую точку тела, чтобы обездвижить, помешать активировать заряд тому, кто стал излучать смертоносный холод. Он падал, но поднимался, на четвереньках продолжая тянуться к детонатору. Не издавал ни звука, и в его движениях не было намёка на вменяемую личность… Вообще, разумную сущность!

Добившись своего, в руке оказался незатейливый прибор с красненькой кнопочкой. На его маске камера продолжала передавать на Станцию весь тот тёмно-серый ужас. Всем были видны его руки, укрытые защитным «мехом» инея, сквозь который просматривался серебристый комбинезон; как ни странно – слышно ровное, глубокое дыхание, и острый звук… шум раскалённых пуль, вонзающиеся в тело…

…Внутри зажегся свет спустя минуту, после того как экран наполнился «белым» шумом. Надпись «связь потеряна», мигающая кровавым цветом, продолжала пульсировать посредине. Были слышны глухие шорохи, рождающиеся позади, поскрипывание тонкого пола под тяжестью тел ошарашенных людей, побросавшие маски под ноги. Доктор Марк стоял не шелохнувшись, со средствами коммуникации на голове, всё так же, продолжая наблюдать за ходом выполнения операции, закончившаяся минуту назад.

Наконец, почувствовав левым плечом знакомую дрожь помощницы, стянул коммуникативные причиндалы. Короткие волосы повторили движение маски. Бросив на пол, вполоборота обернувшись, поднял глаза на того, кто предупреждал… Нехотя посмотрел в побледневшее лицо, тонкие уста и невероятно зелёные глаза, контрастирующие с короткими тёмными волосами.

За время выполнения операции наполовину поседел, но добился своей цели.

– Произошло зачатие… – сказав себе под нос, бросил маску на пол и устремился к выходу, чтобы упасть лицом в белый снег.

Наконец-то, этот сон закончился. Она проснулась, но пошевелиться не смогла, а только раскрыла глаза, и тихо удивилась, ведь «отключилась» не в кабине. «Сколько же времени прошло?», – подумалось ей сразу. Но, не ожидая отклика разума, сделала один глубокий вдох, – потянуло тяжёлыми запахами закрытого помещения, с привкусом синтетики.

«Рик», – вспомнилось сразу.

Эва зашевелилась – вернулась частичная чувствительность. Впервые такое, ведь это первый сон, в обновлённом состоянии. Глубокий, красочный и яркий; чувственный и очень тревожный. Запутанный и слишком многослойный – раньше было по-другому. И теперь бы – ухватиться за хвост, ускользающий из памяти, чтобы разобрать на кирпичики, и отправить на хранение, но образы стали блеклыми, не выразительными, а слова, вылетевшие из уст молодой девушки, почти что, растворились в подсознании.

Повернув голову влево, шею пронзило острой болью, но увидела Рика. Эва застонала, но настроила фокус: точно, это он – сидит в кресле полулёжа, закутавшись в шинели, охваченный похожим состоянием. «Так вот откуда этот запах…». Но, пошевелив рукой, дотянулась до головы, и вонзила пятерню в густые, но короткие, чуть вздыбленные волосы. Рефлекторное движение, потому что было чувство того, как будто насыпали крупицы льда, или очень хрупкого стекла. Так и есть – уловив парочку таких комочков, поднесла к глазам, и растёрла пальцами в порошок. Оно было похоже на лёд, но цвет его – очень дивный, почти такой же, как и то искусственное небо, что сопровождало её молодость – мягко-бирюзовый.

Кстати, где оно?

Эва осмелела и зашевелилась ещё сильнее, точно зная, что Рика глухими шорохами не разбудить, – его мозг работает по-другому. Оторвав спину от кресла, назад вернули ремни безопасности. Щёлкнув замком, они убрались куда-то за спину, словно искусственные змейки, но Эва это заметила, и даже сморщила брови, изобразив заинтригованность – промелькнуло чувство того, что прошлая жизнь пролетела именно в этом транспортном средстве, но остались в памяти лишь рефлекторные движения.

Оторвавшись, вновь, теперь увидела пространство кабины, после восстановившегося зрения. Она была широкая, но пространства между навигационной панелью и сиденьями, коих было двое, слишком мало, чтобы вольно переместиться в левую сторону. Да и смысл, если управление двойное; не эгоистичное, как это было с наземным людским транспортом, а есть два штурвала, с идентичным количеством необходимых приборов, с обеих сторон.