— Знаешь что, я умру в любом случае. Если Элмер не ворвется в мою комнату прямо сейчас и не прогрызет мне глотку, он сделает это завтра, или послезавтра, или через неделю. Так что мне терять? Возможно, он не сдержит слова, но у меня, по крайней мере, будет надежда. У всех вас будет надежда.

— Так, значит, ты хочешь умереть за какую-то лживую надежду? — спросил Кевин, но так, что это прозвучало как утверждение, и усмехнулся. — Ладно, пусть, но разве тебе не кажется, что Элмер просто блефует? Он ведь именно такой реакции и ждет, ждет, что ты прибежишь к нему, едва он припугнет тебя парочкой вампиров на твоей кухне. Может, он знал, что твоя мама с легкостью прикончит их обоих, и устроил это шоу только ради устрашения?

— Окей, ты считаешь это пустой угрозой, — прошептала я максимально спокойно, боясь случайно повысить тон голоса и заговорить слишком громко. — Может, ты прав. Но что если ты ошибаешься? Да, нам повезло, очень повезло, что мама была вооружена и заранее обучена. Но кто еще из моего окружения может этим похвастаться? Только представь: Хилари сидит себе дома, спокойно читает или рисует у себя в комнате, и тут у нее на пороге появляется вампир. Что будет с ней? У нее нет ни волшебного кольца, ни кола под подушкой, ни опыта в подобных столкновениях. Она испугается, застынет в том положении, в каком была, и не сможет противостоять, попав тем самым в самые руки вампира, а, значит, и Элмера тоже. Я не могу допустить этого, даже если это всего лишь блеф.

Кевин вздохнул и перевел взгляд на окно, в котором виднелся серебряный диск луны, окруженный десятком своих маленьких спутниц-звезд. Его лицо засияло, и я зачарованно наблюдала за ним, отмечая красоту этого загадочного бледного профиля. Он улыбнулся, а мое сердце, словно неугомонная, свободолюбивая птичка в запертой клетке, затрепетало, просясь выпорхнуть прочь из груди.

— Ты ведь недооцениваешь свою подругу, — прошетал Кевин. — Тебе кажется, она слаба, она испугается, но на деле она пойдет твоими стопами только для того, чтобы схватить тебя за руку и потащить обратно, подальше от этой дорожки. Может, Хилари не сравнится с нами в физической силе, но в силе духовной она превосходит нас всех вместе взятых. И если ты не захочешь больше бороться за свою жизнь, она будет сражаться до последнего.

Я слабо улыбнулась, понимая, что он прав. Будь Хилари здесь, она бы разнесла эту комнату в пух и прах, узнав, что я всерьез думаю над предложением Элмера и даже собираюсь принять его. За это я и любила ее. Она всегда была тем человеком, который способен даже в самый тяжелый период жизни, когда все валится из рук и будущее кажется пугающе смутным, придет и даст тебе такого пинка, что все вдруг снова встанет на свои места и встанет даже лучше, чем стояло прежде. Однако, боюсь, в этой ситуации даже Хилари не сможет убедить меня в том, что я совершаю большую ошибку, принимая предложения Элмера и добровольно иду на жертву, потому что она — одна из причин, по которым я это делаю.

Я снова посмотрела на Кевина и вдруг столкнулась с его взглядом. Любуясь игрой лунного света на его щеках, на его крутом лбу, я склонила голову на бок, задумавшись. Мне вдруг захотелось сказать ему все, что я о нем думаю, отметить наземную красоту его лица и просто коснуться этой бледной матовой кожи, ощутить ее бархат на подушечках своих пальцев. Сердце забилось чаще, едва я представила, как медленно провожу кончиками пальцев по серебряной щеке Кевина, касаюсь его губ, подбородка… Одновременно с этим у меня в голове то и дело звучали голоса Дженнис и Хилари. "Ты влюблена в него… Ты любишь его" — твердили они, и я, сама этого не подозревая, в один момент стала с ними соглашаться. "А что, если это так?" — думала я. — "Будет ли безумием признаться себе в этом? Нет, конечно, нет! Будет ли безумием признаться *ему* в этом?.."

И в этот вечер я решила, что вся моя жизнь за последний месяц превратилась в одно большое безумие. Вампиры, пророчества, убийства — на фоне всего этого внезапное признание в любви казалось лишь маленькой каплей в этом океане безумных вещей, которые, как бы странно это ни звучало для меня еще этим летом, уже успели стать неотъемлемой частью моей жизни. В любом случае, что мне было терять? Возможно, это моя последняя ночь, последняя минута, когда я сижу здесь, в своей кровати, наполняю свои легкие ночной прохладой и чувствую, как внутри меня что-то трепещет, что-то, что невозможно унять.

Я медленно растянула губы в улыбке и обвела Кевина взглядом с ног до головы, рассматривая каждый изгиб его тела, каждую малейшую деталь на его лице, таком простом, но невероятно привлекательном.

— Ты романтик, Кевин, — произнесла я, размышляя вслух. — Ты считаешь, что можешь со всем справиться, ты искренне веришь, что нет в мире ничего невозможного. А я так не могу. Даже если очень сильно хочу — не могу. Мы так непохожи.

— Ты считаешь? — усмехнулся он, отчего-то смутившись.

— Да, — уверенно кивнула я. — Что у нас есть общего? Ничего.

— Но что нас различает? — спросил он. — Кроме того, о чем ты только что сказала?

Я опустила взгляд и, задумавшись, замолчала.

— Видишь, ты не можешь ответить, — обрадовался Кевин. — Знаешь почему? Потому что еще слишком рано делать такие выводы. Мы ведь толком не знакомы.

— Не знакомы? — переспросила я, осознавая, однако, что он действительно прав. — Черт, а ведь мы уже почти месяц общаемся. Мы постоянно рядом, проводим время вместе, но при этом ничего не знаем друг о друге. Как мы могли это допустить?

— Нам было не до этого, — пожал плечами Кевин. — Как тут познакомиться ближе, когда все, о чем мы разговариваем — это Элмер? Неудивительно, что мы его знаем больше, чем друг друга.

Я нервно рассмеялась, надеясь, что прозвучало это гораздо тише того, что я услышала. "Мы и правда не знаем друг друга, — думала я. — Вот теперь признаться в любви было бы действительно безумием."

— Знаешь, а ты ведь мне не понравился, когда я только увидела тебя в школе, — прошептала я, глядя куда-то перед собой.

— О, поверь, это было заметно, — так же шепотом усмехнулся Кевин, растянув бледные, блестящие от луны губы в улыбку.

— Ты был всеобщим любимчиком, — продолжала я, будто не слыша его слов. — Да ты и до сих пор им остаешься. Тебя любят ученики, тебя обожают учителя. О тебе говорят, тебя ставят в пример. Это бесит. Наверное, это просто глупое предубеждение, рефлекс, действие реверсивной психологии — я не знаю, но как только все вокруг начинают восхищаться кем-то, я начинаю чувствовать к этому человеку жуткую неприязнь. К тому же ты постоянно смотрел на меня, вызывая дикий дискомфорт, а потом выяснилось, что ты вампир… Как видишь, столько причин, чтобы невзлюбить тебя.

Я посмотрела на него. Он склонил голову и стал рассматривать сложенные в замок кисти рук. Кусая губы, я в раздумье остановила свой взгляд на его профиле. Решаясь на три слова, которые казались мне сейчас такими странными и сложными, и слушая тихий шелест листьев за окном, я все крепче сжимала в руках одеяло и лишь надеялась, что стук моего взволнованного сердца слышен лишь мне. Впрочем, надеяться было не на что: едва ли мой собеседник, обладающий нечеловечески тонким слухом, с которым была знакома и я, мог упустить этот бешеный ритм, напоминающий энергичную игру на барабане.

— Когда мы впервые встретились, — говорила я, — я бы ни за что не поверила, что пройдет несколько недель и мы будем сидеть посреди ночи в моей спальне и просто разговаривать. Может, это странно, но я даже не чувствую напряжения. Наоборот, мне так легко сидеть рядом с тобой и говорить все это. Я будто знаю тебя целую вечность.

Замолчав на секунду, я приставила ладонь ко лбу и потерла виски, а затем закрыла руками лицо и неспешно покачала головой.

— Боже мой, — зашептала я максимально тихо, зная, однако, что он все равно услышит, — неужели я пойду по стопам матери?

— По стопам матери? — повторил он, усмехнувшись. — Что ж, если ты тоже планируешь взять на воспитание ребенка-полувампира и обустроить дом так, чтобы в каждом углу было по колу…