— Да, конечно, — писала она, а через несколько добавила: — А ты? Если ты не идешь, то и мне там нечего делать.

— Иду, — ответила я, поставила подмигивающий смайлик и, тяжело вздохнув, отложила телефон.

"Иду", — мысленно повторила я и тут же поняла, как сильно хочу остаться дома. Но делать было нечего: я пообещала Дженнис, пообещала Хилари, а значит должна была оторвать задницу от кровати, чтобы в восемь часов под громкие звуки клубных ремиксов прилепить ее к дивану Дженнис. "Обойдемся сегодня без танцев, — пообещала себя я. — Просто посижу в уголке полчаса, поболтаю с Хилари и пойду домой. На большее я сегодня не способна."

Когда в полседьмого Хилари постучалась в дверь, я вытащила из шкафа первые попавшиеся джинсы, свою единственную облегающую черную футболку и, особо не заморачиваясь над внешним видом, выскочила на улицу. Подруга в коротком темно-синем кружевном платьице, ждавшая все это время снаружи, одарила меня улыбкой, и мы молча пошли вперед. Ее милые кудряшки, завитые еще больше, чем обычно, забавно подпрыгивали на ходу и мягко ложились ей на плечи. Сегодня она выглядела особенно великолепно, и я хотела сказать ей об этом, но почему-то решила, что это не совсем к месту, и просто продолжала молча идти, изредка поглядывая на ее прыгающие кудряшки и улыбаясь, если вдруг встречалась с ней взглядом.

Дом Дженнис находился в пятнадцати минутах ходьбы от моего, и уже скоро мы оказались на месте. Это был миленький двухэтажный домик белого цвета, на котором здорово выделялись черные двери, оконные рамы и крыша. Ко входу была вымощена широкая каменная тропинка, окруженная с обеих сторон аккуратным зеленым газоном. Мы прошлись по этой тропинке к самой двери и постучались. Уже отсюда можно было услышать ритмичную музыку и понять, что там, за этими дверями, вечеринка в самом разгаре.

Не прошло и десяти секунд, как Дженнис с широкой улыбкой выскочила на порог и впустила нас внутрь, а сама тут же растворилась среди огромного количества людей. Я нахмурилась, едва успела оказаться в доме: очень громкая музыка сильно била по ушам и вызывала головную боль. Недовольно оглядываясь и уже сожалея о том, что я пришла сюда, а не осталась дома, где тихо и спокойно, я последовала за Хилари прямо в толпу, заполнившей каждый угол гостиной. Сначала она остановилась посреди комнаты, видимо, думая присоединиться к танцующим, но, увидев, как я крадусь к небольшому диванчику в самом углу, направилась туда же.

— Тебе необязательно сидеть весь вечер возле меня, — сказала я, когда мы наконец-то-то расположились на диване. — У меня болит голова, я не собираюсь особо веселиться, так что я не буду возражать, если ты меня оставишь тут в одиночестве.

— Да брось, — отмахнулась Хилари, — я пришла на эту вечеринку, только чтобы провести время с тобой. Мне плевать, будем ли мы танцевать или сидеть несколько часов на одном месте. Это неважно.

Я вяло улыбнулась, и мы стали молча вглядываться в толпу перед нами.

— Ты хоть кого-нибудь здесь, кроме меня, знаешь? — спросила я.

— Не-а, вообще никого, — ответила Хилари и, наклонив голову, стала рассматривать всех с особой внимательностью. — Хотя нет, вот тех двоих я знаю. — Она кивнула головой в сторону двух девушек, стоявших около столика с закусками и весело разговаривающих между собой. — Мы с ними в одном классе по физике. А еще я недавно увидела их целующимися в туалете во время урока. Но это вроде как секрет.

— То, что они прогуливали урок? — усмехнувшись, спросила я. — Или то, что целовались?

— И то, и другое, — улыбнулась Хилари, а девушки, заметив, что мы на них смотрим, поспешили спрятаться где-то в толпе. — Кстати говоря, я где-то видела целый стол я напитками. Если хочешь, я могу принести нам что-нибудь.

— Да, только убедись, что в моем стакане нет алкоголя. Я не планировала сегодня напиваться.

— Я постараюсь найти что-то безалкогольное, — пообещала подруга, встала на ноги и потерялась среди огромного количества людей. Я же осталась сидеть на своем уютном диванчике.

Постепенно я начала привыкать к громкой музыке, но голова продолжала болеть, и я, схватившись за лоб и закрыв, откинулась на спинку дивана. "Потерпи еще полчаса и пойдешь домой", — обещала себе я, как бы пытаясь притупить боль, но она не утихала.

— Все в порядке?

Я потерла лоб и, приоткрыв глаза, увидела Кевина. Он приземлился на диван в паре сантиметров от меня, держа в руке стакан с какой-то темно-красной жидкостью, похожей не то на пунш, не то на вишневый сок, и обеспокоенно смотрел мне в лицо.

— Надо же, кто-то знакомый, — вздохнула я. — А я только думала, что совсем никого здесь не знаю.

— Совсем никого? — он удивленно поднял брови.

— Я пришла сюда с подругой. И еще я знаю Дженнис. На этом, кажется, все.

Я выпрямилась и провела по нему взглядом с головы до ног. Одетый в серый джемпер с поднятыми до локтей рукавами и черные джинсы, он выглядел как всегда расслабленно и доброжелательно, так что я даже забыла о неприязни, с которой раньше смотрела на него, и не пыталась как можно быстрее избавиться от его компании. К тому же головная боль усиливалась при негативных эмоциях, а я, наоборот, вот уже пару минут пыталась ее заглушить.

— Не знала, что ты тоже здесь, — произнесла я, массируя висок двумя пальцами.

— Почему нет?

Я пожала плечами.

— Ты же сам говорил, что тебе не особо нравится влюбленность Дженнис. Не думаешь, что если часто тусоваться с ней, то будет больнее разбивать ей сердце?

— Я не собираюсь разбивать ей сердце.

— Так ты ее любишь?

— Нет. По крайней мере, не в романтическом плане.

— Тогда ты точно разобьешь ей сердце.

Он отпил немного из стакана и посмотрел куда-то вдаль.

— Так я ведь ей даже ничего не обещал, — устало произнес Кевин. — Мы не флиртовали, не целовались, не спали вместе. Да я даже никогда к ней не прикасался!

— На деле нет, но в ее мечтах вы уже давно поженились, воспитали кучу детишек и вдвоем встречаете счастливую старость.

— Тогда это только ее проблемы, — пожал он плечами. — Я же не виноват, что она влюбилась именно в меня.

— Ее проблемы… — тихо повторила я, вздохнув. — Да, точно, это ее проблемы. Я знаю. Просто… Просто мне ее так жаль. Она каждый год в кого-нибудь влюбляется и каждый год безответно. А, когда это выясняется, когда ей отказывают, она превращается в маленькую несчастную девочку, которая только и может, что плакать, тяжело вздыхать, жаловаться на свою ненужность и снова плакать. Я, конечно, не особо понимаю, почему ей обязательно нужно с кем-то встречаться, чтобы чувствовать себя нужной, но все же мне ее жаль.

Несколько секунд мы молча сидели и оглядывались вокруг. Я почувствовала повисшую в воздухе неловкость, но Кевин выглядел все таким же спокойным и продолжал пить свой напиток. Только я открыла рот, решив прервать эту долгую паузу, он опустошил стакан, повертел в руке и вдруг спросил:

— Так ты не танцуешь?

Я отрицательно покачала головой.

— Почему? — спросил он, посмотрев на меня.

— Я не в настроении, — ответила я, потирая висок. — Да и голова ужасно болит. Лучше посижу здесь.

— Что же ты тогда тут делаешь? Ну, в смысле, почему бы в таком случае не пойти домой?

Я пожала плечами.

— Я здесь с подругой, и мы, вроде как, планировали провести время вместе. Будет глупо, если я уйду прямо сейчас. Мы только пришли.

— И где в таком случае твоя подруга? — спросил он, и я начала оглядываться по сторонам, осознавая, что Хилари действительно очень долго нет.

— Она ушла, чтобы принести нам что-нибудь выпить, но, видимо, где-то потерялась, — вздохнула я. — Не вернется через пять минут — пойду искать.

— Или она решила остаться поближе к выпивке, — усмехнулся Кевин и поднял стакан, крутя его перед собой. — Здесь потрясающий пунш. И его очень много. Только алкоголя больше, чем нужно, хотя, может, именно из-за этого он и потрясающий.

— Может и так, но я знаю свою подругу, и она не пьет. Уверена, она просто разговаривает с кем-то или решила потанцевать. Она в любом случае не обязана сидеть возле меня весь вечер.