— Главное, кричи, если что. Я — к Жоан.

Боже мой, что я увидел… Она лежала на спине, а в животе ее, вогнанный по самую рукоятку черного матового пластика, торчал нож…

Я склонился над Жоан, и она открыла глаза, будто почуяв мое присутствие.

— Андрэ… Их либе дир…

Что делать? Что? Тут «скорую» надо, врачей, хирургов… Чем я-то могу помочь?

И тут я осознал совершенно явственно, что могу. Врачи не помогут, и она умрет от страшной раны, если не вмешаюсь я. Но я вмешаюсь. Я смогу!

— Жоан, девочка моя любимая, все будет хорошо!

Я положил ладонь левой руки на ее лоб, и она улыбнулась. Глядя в ее изумрудные глаза, правой нащупал рукоятку и выдернул рывком нож из тела.

— О Андрэ… — застонала Жоан, но это был, к моему удивлению, не стон боли. — Как мне хорошо с тобой… Ни с одним мужчиной никогда мне не было так хорошо… Только не гордись, ладно? Гордыня — грех… Я католичка…

Лезвие оказалось широким и неимоверно длинным, такими ножами пользуются для разделки мяса. Нож прошил ее тело насквозь. Бедная, бедная…

Она была в джинсах, под распахнутой курткой — светлая майка, на которой мгновенно появилось и все росло темное мокрое пятно. Даже сквозь ткань было видно, как кровь, пульсируя, вытекает из раны… Вот тебе, Жоан, и сердце, пронзенное стрелой из записки. Накаркала? С органом, впрочем, не угадала, сердце, слава богу, цело…

Я не стал задирать майку. Я боялся увидеть размеры раны и потерять уверенность в своих силах. Впрочем, когда я засунул под ткань руку, то и на ощупь понял, насколько громадна рана, насколько безнадежна моя попытка спасти женщину… Нет, не безнадежна! Жоан должна жить!

Я пальцами стянул края, не убирая ладонь левой руки со лба Жоан.

— О Андрэ, какое наслаждение… — застонала она. — Их либе дир… Еще, еще… глубже!

— Чем вы там занимаетесь? — подала голос Анна.

— Не обращай внимания, она бредит.

— Она тебя любит, Андрей, — сказала со вздохом.

— Это не важно, — ответил я. — Теперь это не важно.

Анна еще что-то говорила, но я перестал обращать на нее внимание и сосредоточился на этой проклятой сквозной дыре в животе.

Бедная, бедная девочка, как тебе досталось…

Место было плохим, но другого не было. И я интуитивно отгородил нас от ямы, где задохнулся актер, от останков бессмертного садиста, сына Эрлен-хана, даже от Анны, соперницы…

Сквозь мои пальцы шла энергия, я ощущал покалывание в их кончиках, словно все электричество трех миров перетекало сквозь мою ладонь, сквозь всего меня в истерзанное тело женщины…

Я был не одинок. Я ощущал близкое присутствие множества потусторонних существ.

Михаил Татаринов, первый русский Великий шаман, неистово бил в бубен на одинокой скале Верхнего мира, помогая мне.

Моя мистическая жена, имени которой мне не дано знать, камлала под тусклым и щербатым солнечным диском Нижнего мира. Ее лицо меняло очертания, а глаза горели черным безумным огнем Преисподней.

Нойон-полуволк протяжно и естественно, как дышал, выл на отсутствующую в небесах полную луну.

Мощный Баран щипал поодаль несуществующую, не выросшую еще траву.

И все мои предки, невероятным образом пришедшие в Срединный мир и ушедшие из него в возрасте, кратном одиннадцати, присоединились к лечению, даровали мне свои силы. Пользуйся, потомок!

Ты будешь жить, Жоан! Ты обязательно будешь жить долго-долго! Я не дам, мы все не дадим тебе умереть на Ольхоне!

И кровь остановилась, и жизнь перестала утекать сквозь мои пальцы. И края раны стали срастаться. Теперь я был уверен — Жоан не умрет!

Я убрал руку с ее лба, и она снова открыла глаза.

— О Андрэ, первый раз у нас с тобой без презерватива… От этого родятся дети… ты не знал?

Она засмеялась и попыталась приподняться.

— Лежи ради бога, не двигайся! — Я вернул ладонь на ее лоб и прижал голову к земле.

— Не бойся, мой мальчик, я бездетна, — сказала Жоан, закрывая глаза. — Детей у меня быть не может… никогда. Ты рад?

Я нащупал в кармане джинсов визитку Николая Алексеева, иркутского бизнесмена. Теперь — спутниковый телефон. Будет весело, если Жоан не взяла его с собой…

Я стал осторожно проверять карманы ее куртки. Телефон, к счастью, оказался при ней. Я набрал номер. Несмотря на раннее утро, бизнесмен ответил мгновенно. Я представился, и он меня узнал.

— Вертолет! — сказал я. — Срочно нужен вертолет вывезти с Ольхона продюсера киногруппы Жоан Каро. Она серьезно ранена.

— Я собирался вывезти на вертолете сегодня всех. Где вы находитесь?

Я назвал место. Он знал, где умер актер. Он знал все.

— Через полчаса вертолет будет у вас, Андрей, забирай режиссера с оператором и…

— Не получится, — перебил я бизнесмена. — Пока они соберутся, женщина умрет. Мы уедем в автобусе чуть позже. Главное — спасите человека!

— Хорошо, — согласился Николай Алексеев после паузы. — Через полчаса у вас будут сотрудники моей фирмы на «скорой помощи». Вы тоже не задерживайтесь на острове. До встречи.

Еще во время разговора я решил, что Анну Ананьеву тоже отправлю вертолетом. Так мне будет спокойней за обеих женщин.

У меня оставалось полчаса, чтобы завершить еще одно чрезвычайно важное дело.

Рана затягивалась под ладонью, и прерывать процесс было нежелательно, но всего полчаса…

Я осторожно убрал руку. Жоан, к счастью, этого не заметила, она наконец заснула.

Анна держала лопату на плече, будто на посту стояла. Впрочем, так оно и было. Сейчас, подумал я с улыбкой, пароль спросит. Не спросила.

— Монстр не шевелился?

— Нет, — ответила Анна.

— Иди к Жоан.

Она послушно пошла вместе с заступом.

— Лопату оставь.

Анна отбросила от себя инструмент, будто он мгновенно сделался раскаленным.

А я сгреб останки бессмертного Эрью Хаара-нойона в охапку и засунул их головой вниз в шаманскую могилу. Вот и пригодилась…

Поднял лопату и стал засыпать яму землей.

— Зачем ты это делаешь?

— Не мешай, — отмахнулся я, не прерывая земляных работ.

Холм получился невысоким, я хорошо утрамбовал его ногами. Осиновый кол на этот раз без проблем нашелся неподалеку. Я вонзил его в землю, как в тело смертельного врага. Я пожелал ему вечной смерти.

Сдохни навек, Эрью Хаара-нойон! Из вечно живого сделайся вечно мертвым!

Когда я вернулся и снова возложил руку на рану Жоан, заметил, что Анна без отрыва и с ужасом смотрит на брошенный рядом разделочный нож.

— Он ее вот этим? — спросила шепотом.

— Да, — ответил я кратко, мне было не до разговоров.

— А ты неплохо дерешься, Андрей, — с ноткой восхищения в голосе констатировала Анна. — Я только не разобралась, каким видом восточных единоборств ты владеешь? Хапки-до? Ку-до? Нет, пожалуй… Может, кунг-фу? Я его почти не знаю.

Я вытаращил на продвинутую девушку глаза. Мне ни о чем не говорили эти восточные наименования.

— О чем ты, Аня?

— Ну, когда ты дрался с тем мужчиной, похожим на тебя как две капли воды… Кстати, это не твой брат-близнец?

— Нет у меня братьев. Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Давай с самого начала. Как вы здесь оказались, ты и Жоан?

— С начала? — Анна задумалась. — Примерно час назад в комнату постучали и разбудили нас. Я открыла дверь — на пороге стоял ты, Андрей.

— Я?

— Не перебивай. В первый момент я так подумала. Потом только догадалась, что это не ты, а какой-то мужчина, очень похожий на тебя. Он молча отодвинул меня в сторону и прошел к постели Жоан. Позвал ее для разговора, и та пошла как миленькая. Не стесняясь, оделась при нем и пошла, бесстыжая…

Можно подумать, что Анна — сама скромность… Но этого говорить я не стал, меня интересовало другое:

— Почему ты решила, что это был не я?

— Ну, во-первых, почувствовала, не смог бы ты так равнодушно меня в сторону отодвинуть. А во-вторых, тот мужчина говорил на французском так чисто, как сами французы не говорят, разве что дикторы телевидения… А ты вообще языков не знаешь. Твой придурковатый немецкий не в счет…