– Да ложись ты. Чай, не маньяк – не полезет. А полезет, меня растолкаешь, – бурчит Исида.

И непонятно, про кого она: про рыжего ли вояку или про нанодедку. Девушка улыбается Исиде, натягивает дурацкий свой берет низко-низко, на самые уши, и укладывается валетом на одну полку со старичком. «Маленькая. Легко как утюнькалась», – завидует Исида, проваливаясь в сон. Полки не приспособлены под Исидины почти два метра, поэтому старуха долго ворочается, пытаясь пристроиться, и, в конце концов, засыпает сидя.

С утра первое, что видит Исида Павловна – малиновый берет. Берет зачем-то лежит на столике, и запачкан по краю густым и тёмным. Исида собирает ладонью с лица остатки сна, жмурится, потом ещё раз глядит на берет. Переводит взгляд на полку напротив. Оказывается, под беретом прятались две жиденькие косички, подвязанные корзиночкой. Теперь берет сам по себе на столе, а корзиночка выставлена на всеобщее обозрение. По самому центру «корзиночки» зияет черная спёкшаяся по краям дырища.

– Мать, тссс. Тихо только. Не кричи.

Солдат свесился с полки лысой своей башкой, уставился прямо на неё – на Исиду. Глаза у солдата мутные, дерзкие. Исида кивает, цепляется покрепче за свой сидор. Кажется ей, что если нащупать через мешковину стеклянный бутылкин бок, то всё как-нибудь устроится. «Гостинцы везу. В Наноскву. Внуку, – шепчет она одними губами и гладит, гладит свой сидор. – Ливер, яички, курятина, два литра самогону, а белорыбицы не достала».

– А старикан куда девался? Ещё с полчаса назад в гнезде сопел, – служивый уже спрыгнул и уселся рядом, упругий такой, крепкий. Тронь пальцем – подскочит.

– А мне откуда знать, – удивляется Исида. – Проснулась, а тут такое. Неживая, что ли? Совсем?

Солдат умело переворачивает тело на спину, трогает пальцами тощую цыплячью шейку. Ощупывает девичьи плечи, грудь. Потом пожимает плечами. Даже вроде как ухмыляется. Затем тщательно обшаривает все углы, проверяет рундуки, багажную антресоль, даже перетряхивает матрацы.

– Надо бы старикана этого отыскать, пока не поздно. Пока не слил меня, кому не надо. Ты погоди, мать. Не кипешись, и сама никуда не девайся. Нана если увидишь – хватай и не выпускай. А я бегом прогуляюсь по составу.

Он выскакивает наружу, делает два шага прочь, потом возвращается. Подмигивает Исиде и салютует средним пальцем: «Да здравствует Большая Фронда». Исида ждет минут десять, вцепившись в спасительный сидор, потом тихонько выглядывает в коридор. Задвигает дверь, щелкает замком.

– Вылазь уже давай. Нету его. Яйца-то мои все побил?

– Побил немножко. Извините меня, пожалуйста.

Старик, всё это время прятавшийся в небезызвестном сидоре, осторожно высовывает сперва голову, а потом вываливается наружу всем тельцем. Личико у него всё запачкано желтком, и сам он взъерошен и похож на свежевылупившегося цыпленка. Ростом дед даже для нана невелик – сантиметров тридцать. У Исиды калоши такого размера. А то и побольше.

– Спасибо, – искренне благодарит дед. – Спасибо, что не выдали.

Ладошка его ныряет за пазуху и появляется обратно с зажатой в кулаке алой тюбетейкой. Жест, которым старик нахлобучивает на голову свою кипу (а это именно она) – обыденный и привычный.

– Батюшки светы! – выдыхает Исида, округлив глаза.

– Нанонах Архипов к вашим услугам, мадам.

– Исида. Исида Павловна…

О нанонахах существует миллион домыслов, и всякая небылица, имеющая отношение к нанонашеству, вполне может оказаться реальностью. Неизвестны ни точная численность ордена, ни его состав, никто ничего не знает о существующей иерархии, и есть ли она вообще, или же каждый нанонах сам себе великий магистр. Неизвестно, есть ли у ордена какая-нибудь база, или действительно члены его пребывают в бесконечном странствии. Единственно достоверным является тот факт, что нанонахи – сознательно отказавшиеся от благ современной цивилизации маленькие люди, подвижники, положившие жизнь на алтарь общей нановеры. Сталкеры, бесстрашно шагающие во враждебный, давно уже чуждый мир с единственной целью – спасти от неизбежной деградации тех, кого ещё можно спасти. Деятельность ордена нанонахов окутана тайной и вызывает у жителей резерваций неприязнь, иногда даже ненависть, но также невольное уважение. Сама мысль о том, что маленький, неприспособленный к жизни в большом мире человечек в одиночку на своих двоих передвигается от резервации к резервации, постоянно рискуя жизнью, демонстрируя своим примером, что размер в самом деле не имеет значения, и что главное – не рост и вес, а сила человеческого духа, заставляет сомневающихся сделать выбор в пользу нанонизации. К тому же большинство нанонахов – профессиональные психотерапевты. И если кому-то из них удается вдруг основать на территории резервации миссию, то можно не сомневаться – вскоре последует массовый исход всех нано-адаптивных в нанопериметры. Разумеется, Большая Фронда (существование которой тоже до сих пор является вопросом спорным) пытается всячески дискредитировать деятельность ордена, распространяя очерняющие орден сплетни. Радикальные группировки фрондеров не гнушаются ни прямым запугиванием странствующих нанонахов, ни даже физическим устранением наиболее успешных миссионеров. Орден нанонахов возник одиннадцать лет назад, на пять лет раньше Фронды, когда стало ясно, что разделение территорий на нанопериметры и резервации необратимо, а также (о чем предпочитали вслух не упоминать) что человечество окончательно разбилось на два вида – на маленьких и больших.

К тому времени в стране процесс всеобщей нанонизации был практически завершён. Большие (в основном резистенты, незначительное количество сознательных конформистов, а также несколько десятков тысяч спецов, профессиональная деятельность которых требовала какое-то время сохранять прежние габариты) проживали исключительно в сельской местности. Старые города давно уже умерли, а жители их, добровольно пройдя процедуру нанонизации, без сожаления и грусти перебрались в комфортные, современные нано-тауны. К..97 году все значимые производства, за исключением сельскохозяйственных, где «большие руки» требовались по объективным причинам, были окончательно переведены в нано-режим. Правительство объявило последний и окончательный нано-призыв, после которого популяция «больших» сократилась до двадцати с небольшим тысяч человек. Это были резистенты и их дети, по тем или иным причинам не прошедшие процедуру. Занимать «большой» электорат планировалось, как водится, в сельском хозяйстве, а также в армии и внутренних войсках. Однако из-за того, что резистентные семьи отказывались добровольно передавать своих нано-адаптивных детей на нанонизацию, правительству пришлось принять вынужденные меры. В феврале девяносто восьмого года Дума вынесла на рассмотрение законопроект о принудительной нанонизации, но принят этот закон был всё же с существенными поправками. Резистентным семьям разрешалось оставлять одного, даже нано-восприимчивого, ребёнка при себе вплоть до его совершеннолетия. Тогда же ввели налог на «первенца» – кстати, довольно обременительный. В этом же году в одной из резерваций объявилось несколько маленьких мужчин и женщин, называвших себя нанонахами. Брошюра «Размер не имеет значения» авторства первонанонаха Иеронима Пелевина стала политической и духовной платформой ордена. Первые пять лет существования ордена были наиболее плодотворными. Говорят, что благодаря влиянию нанонахов на правительство удалось создать и зарегистрировать партию Большевиков и даже получить одно большое кресло в парламенте. Но вскоре тем, для кого орден являлся либо политическим рычагом, либо просто свежей забавой – игрой в тайное общество, – нанонашество приелось. Опять же возникновение Фронды сделало подвижничество делом рискованным. Поэтому теперь, через одиннадцать лет после выхода в свет брошюры «Размер не имеет значения», в ордене остались только истинные подвижники, даже фанатики – борцы за наноидею. Бродячие нанонахи ходили из резервации в резервацию, словно францисканцы или даже дервиши, полуголодные, измученные, бескорыстные, бесстрашные, с непременной красной тюбетейкой на голове, и поясняли большим, что нанонизация не означает конца света и гибели человечества. «Однажды утром мы проснемся в мире, где не осталось ни одного большого человека – но это всё равно будет наш мир» – тексты их проповедей всегда были предельно просты, даже примитивны. И действенны. Сомневающиеся, недовольные жизнью в резервациях, не уверенные в правильности выбора большие, в особенности молодёжь, шли за нанонахами, как неразумные дети за Гамельнским крысоловом. В какой-то момент Большая Фронда в борьбе за влияние на больших территориях объявила ордену нанонахов войну. После чего и так небольшое количество миссионеров стало стремительно сокращаться.