С криками брани они потянули из ножен свое оружие, но Кэрал опередил их всех. Он широко размахнулся своим полуторником, чтобы ударить того, что был от княжича справа. Отсеченная голова взмыла вверх словно мяч, и обезглавленное тело, обильно пятная броню и плащ кровью, еще не успело даже начать заваливаться набок, как лезвие меча княжича уже было направленно вперед, на старшего в этом отряде. Всадник успел выхватить свой меч, по размерам ничуть не уступавший оружию Кэрала, когда княжич, схватив рукоять полуторника обеими руками, пырнул им вперед. Его противник хрипло каркнул, захлебываясь кровью, когда острие с легкостью пробило его нагрудник, опрокидывая с седла. Кэрал успел увидеть глаза третьего воина. Он застыл на своем месте, так и не вскинув в сторону княжича свой магистрел. В глазах этого уже немолодого ратника застыл ужас. Они выражали его и тогда, когда меч Кэрала достал и его.

Кэрал с хрипом втянул через ноздри холодный воздух. Из лесу, с той стороны, откуда прибыли эти трое, слышались и другие голоса. Его поверженные противники содрогались и корчились в грязи и на влажных камнях, и потоки дождевой воды, стекающие к обочине теперь уносили с собой темные полосы. Фланы, оставшиеся без всадников, с ворчанием отступали прочь.

Навстречу Кэралу из леса выбежали еще четверо, и княжич тяжело спрыгнул с седла. Мысль о том, что он может сейчас достать свой магистрел и покончить с ними четырьмя меткими выстрелами лишь мельком возникла в его голове. Кэрал отбросил мысль о своем пистолете — что-то в его душе подсказывало ему, что нужно драться, и княжич, не задумываясь, поддался этому безумному порыву. Сражаться же верхом против четверых будет не самым лучшим решением, а рубиться таким мечом с неповоротливого флана против пеших воинов — самоубийство.

Четверо латников в светлых плащах с криками бросились к нему навстречу. Кэрал сделал несколько торопливых шагов вперед на свободное место, перешагнув через шевелящееся обезглавленное тело и с рычанием крутанув перед собой мечом, очерчивая перед собой полукруг и сшибая этим же ударом первого из них. Не тратя времени на то, чтобы добить врага, он бросился к следующему, рубанув снова.

«Как такое может быть?!»

Кэрал был потрясен. Его меч разил с чудовищной силой, вспарывая их щиты, словно ржавые поделки, созданные на потеху ребятне. Он тут же сообразил, что это вовсе не меч — это он сам. Поняв это, вместе со страхом Кэрал испытал настоящую эйфорию.

Кажется, в его руки влилась необычайная мощь. Вторым ударом он разбил меч противника, отшвырнув его в сторону. Третий удар наискосок перечеркнул голову следующего противника. Четвертый пробил щит, достав до груди латника. Пятый разрубил щит вместе с рукой последнего воина.

Кэрал добил их всех, и вопли и стоны, которыми наполнилась поляна вместе с грохотом и лязгом металла, утихли. Княжич отвернулся, прислушиваясь к дождю и шуму, которые издавали умирающие тела тех, кто только что испустил дух, но его новое чувство молчало.

Усталости не было. Его дыхание по-прежнему было спокойным и ровным, как если бы он махал не мечом, а легкой ветвью. Словно во сне Кэрал вернулся к своему флану, забираясь в седло. Даже если он и перебил всю поисковую группу, вышедшую на него здесь совершенно случайно, отсюда нужно было поскорее убираться. Княжич не стал спорить с самим собой на этот счет. Торопливо выбрав направление, он свернул в сторону, противоположной той, откуда на него вышли эти люди.

Флан, подгоняемый всадником, теперь двигался куда быстрее. Кэрал поднял глаза вверх, к черному небу, ослепляемый дождем. В этот момент на лице княжича застыло выражение, которое можно было бы назвать восторженно-изумленным.

«Боги, что же со мной происходит?»

Был серый и пасмурный день, когда наступил час встречи убийцы и посланника молодой царевны. Было холодно, хотя дождь утих этой ночью. Редкие капли срывались с неба все утро и весь день и темные тучи, шедшие с севера, предзнаменовали продолжение ненастной погоды, бурно разыгравшейся в луговинах Церхега этой весной.

Лайнем не любил дождь, хотя такая погода нравилась ему подсознательно. Чем сильнее дождь и ветер, тем меньше народу на улице, меньше потенциальных свидетелей того, что по узким улочкам идет страшный человек и его люди. Лайнем ненавидел себя за эту паранойю, но поделать с этим он уже ничего не мог. Всю свою жизнь он прожил скрываясь от излишне любопытных взглядов в свою сторону, страх довлел над ним все эти годы. Избавиться от него было невозможно, но Лайнем даже и не пытался. Он просто не мог представить свою жизнь в ином русле, кроме как в этом — тихом и неприметном, наполненном страхом и потаенной злобой.

И сейчас, эта группа людей, движущаяся по пустынным улицам небольшого городка Рунгеда, расположившегося на окраине Клейбэма, с малой вероятностью смогла бы привлечь к себе пристальное внимание. Шесть человек, четыре мужчины и две женщины, одетые в черные и серые одежды, они походили скорее на пилигримов или вольнонаемников. Лайнем шел по мощеному тротуару, спрятав озябшие руки в карманах плаща и из-под набухшего от влаги капюшона глядя на здание в конце улицы. Старая церковь Единства — место, избранное для встречи с посланником от царевны. Лайнем мрачно смотрел на символ кольца с лучами, венчающего шпиль над входом. Он отсчитывал свои шаги и минуты как последние, которые навсегда останутся вместе со старой прошлой жизнью.

«Если это только не ловушка».

Перед выходом из гостиницы он предупредил остальных, чтобы те были наготове. Если потребуется, Лайнем и его последователи будут сражаться за свои жизни, даже если шансов спастись не будет. Лайнем был уверен в этом — он и его друзья прошли через многое. Сама смерть не страшила его, но извечный страх самой опасности и того, как он уйдет из этой жизни преследовал его почти всегда.

Лайнем шел вперед, чувствуя приятную, знакомую тяжесть клинков, покоящихся в ножнах по обе стороны от торса под плащом. Ощущение от прижимающихся к его телу ножен, в которых ждали своего часа легкие лезвия, приятно успокаивало.

Он вздрогнул и на мгновение напрягся, когда тихо поравнявшаяся с ним Велжи взяла его под руку. Лайнем посмотрел на нее:

— Страшно?

Она улыбнулась в ответ:

— С тобой мне ничего не страшно.

Они поднялись по ступеням и вошли в церковь. Лайнем почувствовал как сильно бьется его сердце, и прежде чем войти внутрь первым, он расстегнул плащ так, чтобы у него была возможность в любой момент выхватить свое оружие. Краем глаза он уловил, как остальные члены его команды так же приготовились к вероятному столкновению.

«Если это хорошо продуманная ловушка, мы не успеем воспользоваться своими клинками», с горечью подумал Лайнем, вглядываясь в сумрак. Широкий коридор, уводящий вперед, заканчивался дверью, у которой стоял молодой мужчина в желто-белой рясе приверженца культа Праматери со сложенными руками перед собой. Широкие рукава его одеяния соединялись между собой, и неяркий желтый свет лампы над входом блестел на его светлых волосах. Мужчина смотрел спокойно и ясно на входящих в помещение людей. Лайнему сразу же показалось, что этот человек никогда не служил ни в этой покинутой церкви, ни в какой-либо другой и больше казался ряженым, чем настоящим жрецом.

Не говоря ни слова, приверженец выпростал руку из рукава и толкнул дверь, у которой он стоял, жестом приглашая входить.

Следующий зал был основным, к нему примыкали другие, посвященные всем божествам. Здесь было много свободного места но слишком мало света. Лайнему за каждой колонной мерещились тени притаившихся людей, и ему потребовалось приложить определенные усилия, чтобы войти в зал спокойно и уверенно. Те, кто ждал его здесь, не таились в тени. Они здесь собрались не для этого.

Лайнем, неторопливо шагая вперед, разглядывал их. Их было шестеро и все они, без сомнения, принадлежали Капелле Созидания. Все они стояли у большого витражного окна, и тусклый свет, льющийся внутрь, позволял хорошо разглядеть их всех.