Первым приближающихся воинов заметил старик, о чем и сказал остальным. Увидев графа, охотники бросили разделку туши, и вскочили на ноги.

— И чем это вы тут заняты? — Спросил охотников граф, совершенно игнорируя крестьян, начавших истерически ему кланяться.

Ответить вызвался тот, кто затеял охоту.

— Сир, — немного виновато заговорил воин в кольчуге, — мы пытались найти хоть какую ни, будь дичь, долго, но лес словно вымер! Потом, возле тропинки, мы встретили двух крестьян — братьев Пело, они собирали у дороги упавшие с телеги мешки. — Двое крестьян, перекладывавших мешки, согласно кивнули, одобряя правдивость рассказа. — Их лошадь понесла и, упав в канаву, переломала ноги. Эти крестьяне, как и мы, ехали в Элеранж, а у нас нет еды, и я предложил им обменяться: они отдают нам свою лошадь, ей все равно конец, а мы помогаем им добраться до города. Ведь у нас же есть лишняя лошадь, мы могли бы ее одолжить, и помочь довезти товар до рынка!

Граф без интереса посмотрел на крестьян, хлопающих маленькими темными глазками, ожидавших решения графа.

— Ты сделал правильный выбор, Луи, конина лучше, чем ничего. А, миссия нашего похода, если ты не забыл, как раз заключается в помощи и защите народа от всяческих монстров. Так велел наш король Эдуард!

Услышав от графа слова одобрения, крестьяне облегченно вздохнули, ведь для них дворянин был, если не богом, то, не на много меньше, чем королем, и мог, в зависимости от настроения, приказать своим воинам сделать с ними все, что ему взбредет в голову.

— Спасибо вам, сир, спасибо! — Стал приговаривать старик, и низко кланяться перед графом, на что тот не обратил никакого внимания.

— Быстрее разделайте тушу, запрягите в телегу новую лошадь, и отправляемся в путь. Чем большее расстояние мы преодолеем до темноты, тем лучше.

— Да сир. — Коротко ответил Луи, и с удвоенной скоростью принялся отделять лошадиное мясо от тяжелых костей.

Пока разделывали лошадь, семейство Пело — трое братьев и их старый отец — вытащили телегу из канавы на дорогу и, снова сложили в не рассыпавшиеся по земле мешки. Не смотря на потрепанный вид, и недавнюю аварию, телега была в довольно приличном состоянии, и вполне могла продолжить путешествие.

И вот, наконец, конина была срезана с костей, и сложена в два мешка из плотной ткани; старая телега была постелена на дороге в правильное положение, и снова наполнена рассыпавшимися мешками с крестьянским товаром; а хомут был накинут на шею новой кобыле, в одной из битв с оборотнями оставшейся без всадника, и до сих пор ни чем, кроме седла, не обремененной.

Когда пополнивший свои ряды отряд снова двинулся в путь, солнце, едва заметно, но уже начинало клониться к горизонту.

Старого крестьянина звали Брис. Ему было уже далеко за семьдесят лет, он еле ходил, короткие волосы были седы как пепел, а его маленькое загорелое личико, и цветом и морщинистостью, напоминало орех. Но он оказался очень веселым человеком, который мог абсолютно по любому поводу, вспомнить и рассказать смешную историю, и сам же над ней громче всех посмеяться.

Ему очень понравилась Даша, и он все время старался привлечь ее внимание к своим сыновьям.

— Дочка! А, дочка, — громко прошамкал полу беззубым ртом старик. — Ты же, наверное, совсем уже устала цепляться за эту клячу. Садись, лучше, в телегу, на мешки, они мягкие, и не качает так! С сыновьями моими познакомишься, им как раз жениться пора, выбирай любого! Они у меня знаешь, какие молодцы! Им любому топор дай, они тебе все, что хочешь сделают. И дом построят, и дров наколют, и индюка зарубят, и вообще все, что ни пожелаешь!

Сыновья старого крестьянина — сильные, загорелые парни, с грубыми отцовскими чертами лица, заинтересованно смотрели на Дашу. Им явно хотелось самим поухаживать за ней, но воспитанные в строгости, граничащей с дикостью, перебивать отца они не решались. Лишь изредка перешептывались друг с другом, заглядываясь на красавицу. А болтливый старик не думал униматься, и все продолжал говорить.

Так, час за часом, тянулся очередной Дашин день в странном новом мире. По началу разговор со старым крестьянином отвлекал ее от монотонной тяжести пути. Но вскоре и сам разговор с неутомимым болтуном измотал Дашу даже сильнее долгой дороги.

Девушка пыталась на лошади отъехать от него, но старик на телеге следовал за ней, и продолжал говорить о своих сыновьях.

Окончательно от этого устав, Даша тяжело вздохнула и сказала:

— Брис, ваши сыновья чудесные мужчины, но я уже замужем, и не могу стать женой ни для одного из них.

Услышав это, сыновья старого крестьянина ни сказали, ни слова, но головы уныло повесили.

— А-а-а, — протянул старик, прищурив маленькие глазки — значит, ты отправилась в поход вместе с мужем. Отважная ты жена. Кто из этих воинов твой муж? Мои мальчики с ним мигом разберутся!

— Нет, нет, среди них моего мужа нет, он, эм, дома! — Говоря про мужа, сидящего дома, Даша вспомнила про Сергея, и подумала, что даже почти не соврала.

— Ха! — Возмутился старый крестьянин. — Это, что же у тебя за мужик такой! Сам дома сидит, а его жена неизвестно где пропадает! Не нужен тебе такой муж, не возвращайся к нему. Ты, лучше, на моего старшего посмотри, он у меня знаешь какой…

Выдумка Даши про мужа не возымела никакого эффекта, и девушке пришлось и дальше ехать под аккомпанемент неразборчивых историй старого Бриса. Сказать ему напрямую, что его сыновья ей совершенно не нужны, ни старший, ни какой еще, и обидеть старика Даша не могла — была не так воспитана. Поэтому болтовня лилась песней.

— В конце концов, — подумала Даша — ничего плохого они мне ни делают. Просто выражают восхищение мной, и желание заполучить себе.

Эта мысль немного примирила девушку с наличием такого назойливого свата, и целых трех, молчаливых ухожоров

Проехать такое большое расстояние, меж колышущихся желто-зелеными волнами полей, у конного отряда получилось довольно быстро. И за час до заката герои снова очутились в лесу, начинавшемся на противоположной стороне дороги.

Широкая желтая дорога, добравшись до леса, снова превратилась в едва заметную лесную тропинку, петляющую меж деревьев.

Вскоре тропинка привела отряд к мелкой лесной речушке. Это была та самая речка, которую вчера нашла Даша.

— На ночь остановимся здесь! — Скомандовал граф Делакруа, приметив широкое ровное пространство, недалеко от реки. — Разбейте лагерь, и соберите хвороста, пока солнце не село.

Даша очень обрадовалась, услышав приказ о привале. За весь день отряд останавливался только один раз, чтобы помочь крестьянам, и Даша действительно очень устала за этот день.

Через полчаса лошади были напоены, и пущены пастись. Палатка были расставлены, костры разведены, и на их огне уже жарилось лошадиное мясо, обильно посыпанное специями.

Малиновое солнце опустилось за горизонт, наступили сумерки. Дым от костров отпугивал кусачих вечерних мошек. Сняв с себя тяжелые доспехи, воины расселись возле огня. Радостно поедая жареную конину, они принялись рассказывать друг другу, куда поедут, куда доберутся до Элеранжа.

— Я домой поеду. — Басом прорычал один крепкий воин с густой черной бородой. — Меня там жена заждалась, пять лет ее уже не видел, все в походы ходил. А вот теперь все, больше никаких походов, стар я уже для этого.

— А мне вот, на покой еще рано. — Сказал Луи, почесывая колючую щеку. — Я дальше на оборотней охотиться поеду, за их головы много золота дают.

— А если всем этим тварям головы уже поотрубали, чем тогда займешься? — Спросил тот самый воин, который днем увидел на дороге лошадей.

— Тогда поеду на север. Наймусь охранять какого, ни будь вельможу. У них там, на севере, на севере, я слышал, постоянно кто-то, с кем-то воюет. Мне будет, чем заняться.

— Золотое должно быть местечко, в охране у вельможи. — С завистью в голосе сказал воин. — А с чего ты взял, что тебя туда возьмут? Знать себе в охрану кого попало, не берет.

— А я не кто попало! Я лично убил пятнадцать оборотней, меня за это могут даже посвятить в рыцари!