Моя бабушка Агриппина, или Груня, как ее все звали, застала самое начало это процесса. Тогда она ему не придала значения. Ведь и наш мир тоже меняется ежесекундно. А после стала слишком слаба, чтобы помочь хоть чем-то. Бабушка болела, а страж метался, ища нового блюстителя, способного помочь. И не найдя его, решил заглянуть к Груне за советом. А там я… без Груни, зато со способностями.

– Фома, а с чего ты взял, будто мифическая сила во мне и правда есть? – я крутилась перед зеркалом, разглядывая образ сказочной Аленушки. Неплохо получилось. Очень правдоподобно. – Я в себе никаких способностей не ощущаю.

– Зеркало признало тебя, – он остановился и извлек из-за пазухи большой ключ, что так меня заинтриговал. – Тех, у кого нет сил, оно отвергает. Ох, и намучался я за это время. Сперва найди. Потом проверь. Потом память перепутай, если отвергнет. Морока…

Ключ он с торжественным поклоном вручил мне. Я даже загордилась. Немного. Фома Лукич коварно усмехнулся, подергал себя за ветвистую бороду и признался, не без гордости:

– У Бежки настоечка есть знатная. На молодильных яблочках, между прочим. Крепость у нее такая, что и меня с ног валит. А про вас, дохляков, я вообще молчу. Ни один на утро ничего не помнит.

– И что, все пьют?

– А кто откажется от гостинца иноземного? – хриплый голос прозвучал на удивление вкрадчиво.

Я хмыкнула и не нашлась, что ответить. И правда, кто?!

Воспоминания развеселили, вопреки мрачности леса, который к тому же заканчивался. Явственно виднелся новый тракт, что издали смотрелся внушительнее предыдущего. Да и повозки, с запряженными в них осликами, обнадеживали. Есть люди, неважно, настоящие или сказочные, и селенье найдется. Куда-то же они едут. Да еще так дружно.

Из леса я скорее вывалилась, чем вышла. Он оборвался до того резко, что я чудом не улетела в канаву, граничащую с его кромкой. Взмахнула руками, примерилась и прыгнула. Земля посыпалась из-под ног, но я удержалась. Изящная ласточка из меня не вышла, а вот неуклюжий бегемотик – очень даже.

Путники на дороге скользнули по мне взглядами и продолжили путь, а я оглянулась. Канава точно прочерчивала всю видимую кромку леса. Кое-где она достигала размеров котлована, отчего казалось, что гигантский великан выпиливает неугодный лес. С чего бы это?! Пожав плечами и наметив очередной вопрос к Бажене Тихомировне, я попыталась догнать путников.

– Эй, уважаемые, не подскажете? – играть в догонялки мне наскучило быстро. И вроде медленно идут, а поравняться с ними не получается.

– Неча тебе подсказывать, – засмеялись мужики и прибавили ходу. – Ишь, фантомы наглые пошли! Уже с вопросами пристают. Скоро все из своего чумного леса повылезут. А ну, шастай обратно, пока не загнали. А то мы могем!

Лес предстал в новом свете. А уж канава и вовсе напугала. Выходит, процесс отделения фантомных областей от реальных зашел дальше, чем думал страж, а прорывы персонажей в реальность стали мешать. Иначе бы мужики не гнали.

– Эй, уважаемые! – заголосила я, отчаявшись привлечь внимание. Таки удалось. Пара осликов остановилась. А их хозяева вооружились дубинками, спрятанными в телегах, и развернулись ко мне. – Я не фантомная. Я настоящая. Путь покажете?

– Во, наглая. Врет, как живая! – восхитились мужики, крепче перехватили дубины и пошли ко мне.

– Я и есть живая, – затараторила я, пока не отметелили. – Меня Фома Лукич прислал. Бажену Тихомировну ищу. Знаете такую?

Имена оказались волшебными. Дубинки мужики опустили, хотя и не убрали.

– А в лесу чаво делала? – спросил один, выше и плечистее второго. Теперь вопрос походил на праздное любопытство, а не на угрозу.

– Так дорога туда вела. Другой не было. Не идти же мне назад.

– Из Подлеска пришла, – неизвестно чему обрадовался он. – Мы думали, он вовсе исчез. А поди ж ты, живут. В лес-то нашинские давно ходить перестали. Как канава расти начала.

– Ее же перепрыгнуть можно?! – теперь мы шли рядышком, перед лениво трусящими осликами.

– Можно-то можно, а ну как исчезнет!

– Канава? – непохоже что-то. Скорее увеличится.

– Лес. У нас так уже пятеро пропали. Ушли в лес по грибы и не вернулись. Пошли искать, а нетушки леса. Корова, того, языком слизнула.

– Нету? – я оглянулась. Лес стоял на месте, а выглядел реалистичней некуда. – Вон же он. Я в нем была.

– Да разве же это лес? Так, пролесок. Он раньше ого-го какой был, – мужик растопырил руки, показывая необъятный размер.

– Только как канава расти начала, и лес начал чахнуть. То один кусок пропадет. То другой. А вместе с ним и наши, что выскочить не успели. Мы теперь в него и не ходим.

Я сглотнула, представив собственные перспективы. Ну, Фома, ну, Лукич, хоть бы словом обмолвился. А то про грядущую гибель Сказании он говорил много и охотно, а про реальные опасности умолчал. Да и не пошла бы я, коли знала, что все так серьезно. У меня инстинкт самосохранения с детства на отлично работает.

Так-с, дохожу до Бажены Тихомировны и через ее зеркало возвращаюсь обратно. Прогулка была интересной, но затянувшейся. Да и какая из меня спасительница целого мира?! Я даже сдобные булочки от самой себя спасти не могу. А тут мир…

Бажена Тихомировна оказалась вертлявой девицей едва ли старше меня. Она скорее походила на Василису Премудрую, чем на стража. Я ожидала увидеть ее похожей на Фому Лукича, а тут… не знаю, что и думать.

– Заходи, заходи, – посмеивалась она, видя мою оторопь. – Я не Баба-яга – детьми не питаюсь. Хотя накормить и напоить тоже могу. Птицу свою не забудь. Того и гляди, свалится.

Я торопливо подхватила механического соловья, про которого, признаться, позабыла. Раздражал он гораздо меньше, хотя уже не пел, а надсадно похрипывал. Завод кончился? Но больше издыхающей волшебной пичуги меня интересовала новая знакомая. Если я кажусь ей ребенком, в свои девятнадцать, то сколько же ей лет?

Ее домик радовал чистотой, беленой печкой, сундуками, лавками и полками, заставленными всякой невидалью. Чего тут только не было: чучела птиц и мышей, пучки сушеной травы, прозрачные камни, горшочки разной величины и пестики от крохотного до такого, что и зашибить не стыдно.

– А вы точно не Баба-яга?

Не то чтобы я опасалась, но уж больно любопытно.

– Точно-точно, – развеселилась Бажена Тихомировна и подмигнула: – То тетка моя троюродная. И не узнать ее трудно. Увидишь – угадаешь.

– А зеркало у вас есть?

Почему-то же я вышла не там, где рассчитывал Фома Лукич.

– Есть. Как не быть. Только сбоит оно. Лес фантомный рушится, а вместе с ним и связи рвутся. Теперь что ни утро – сюрприз. То деревня изменится. То видимая часть леса придвинется, то сказанцы не вернутся. В том лесу-то много полезного встречается. У нас такого не сыщешь. Вот и находятся смельчаки.

– А раньше, значит, не пропадали жители?

– Пропадали, отчего же не пропадать, – Бажена Тихомировна споро накрывала на стол, вытаскивая из печи наготовленное. И когда успела только?! Неужто ждала? – Редко только. Так редко, что каждый раз переполох в деревне возникал. А теперь и не удивляются, вовсе. Вздыхают, да руками разводят.

Отказываться от угощения не стала. Вроде бы быстро шла и не останавливалась толком, а в дороге провела больше полдня. Голод и усталость мешали думать. И героические планы побега домой я отложила на завтра. Вот отдохну, осмотрюсь в иномирье, чтоб было что вспомнить, и назад.

Пока я ела, Бежка достала блюдечко размером с таз и покатила по нему яблочко, такое красное, точно в краску макнули. Она смотрела, хмурилась и все недовольнее поглядывала на меня.

– Ты чего натворила, кудесница? – она подскочила ко мне и сунула таз под нос.

– Я? Да когда бы я успела? Я же сразу к вам. Прямо от Фомы Лукича.

– Сразу да не сразу, – передразнила она. – Кто колобка в Сказанию забросил? Машу из дома медведей утащил и семи богатырям подкинул? Ты зачем все сказки перемешала? Ты их распутывать должна, а ты лишь сумятицу усугубила.