Принцип поиска он раскрывать отказался. Сказал лишь, все факты указывают совсем на другое место. Но точку возможного выхода отследить пока не удалось, а потому и проверить невозможно.

Но волновало его не это. Сказания менялась часто, но никогда с такой скоростью. Менялись не только устоявшиеся сказки, но и характеры персонажей и даже их внешность. Проникнуться его ужасом мне, честно говоря, не удалось, и в путь я отправилась скорее из-за любопытства и скуки. К тому же, что может быть опасного в сказках?!

Фома Лукич мою беспечность не разделил, но и препятствовать не стал. Да и был ли у него выбор?! Сам он силен только в Сказании и не может воздействовать на сказочные города Фантомии, в отличие от блюстителя сказок. По его заверениям, никто, кроме таких, как я, не способен на подобное. А значит, есть другой новичок, вроде меня, который уже успел натворить бед по незнанию.

Моя задача – вернуть устоявшийся порядок и найти того, изменяет Фантомию. Жаль, но готового рецепта важный страж не предложил. Лишь намекнул на беглого новичка и подчеркнул, что готов помочь всем, чем может. А может он не так уж и много.

И вот я шла по тропе, которая быстро превращалась в утоптанный тракт и прикидывала, уложусь ли в те две недели отпуска, что пришлось взять?! А если и не уложусь, путешествие всегда можно прервать. Если будет совсем туго, вернусь домой и отправлю зеркало на помойку, как собиралась чуть раньше.

Меж тем тракт незаметно свернул к лесу, сменившись тропой. Я даже остановилась и оглянулась. Позади тракт, утоптанный и широкий, какие обычно бывают в деревнях, впереди лес и ни намека на селенье. Неужто местные добираются сплошь через эти дебри?!

Пока я думала, на тропу выкатился грязноватый шар и запричитал:

– Не ешь меня, Аленушка, я тебе песенку спою.

– Вот еще, – фыркнула я, выискивая рот и глаза у собеседника. Даже на корточки присела, чтобы лучше видеть. – Я хлеб вовсе не ем, а уж такой грязный и подавно.

Шарик превратился в овал, немного покачался и таки заорал дурниной:

– Я от дедушки ушел…

Пел он, надо сказать, так отвратно, что я заподозрила, будто съесть его пытались после, а не до песенки. В самом деле, если это заставит его заткнуться, то оно того стоит. Я примерилась и подхватила голосистого колобка на руки. Тот тут же заткнулся и выразительно оскалился. Мамочки, оно зубастое!

Летел он долго, а матюгался еще дольше. Я же раздувалась от гордости: у меня по метанию сроду хороших оценок не было. А тут, любо-дорого посмотреть…

– Так вот ты какая, неправильная сказка, – пробормотала я и вошла лес. Кажется, я начинаю понимать, чем так обеспокоен Фома Лукич.

Внешне лес мало чем отличался от того, к которому привыкла я. Разве что птицы поют до того громко, что хочется приглушить звук. Они облепили ветки до того густо, точно это не лес, а вольер. И двигались с удивительной точностью, и даже клюв приоткрывали все разом. Наклон, поворот, чвирк, наклон, поворот, чвирк. Минут пять я не могла оторваться от завораживающего зрелища. Ни одна не сбилась, ни разу. Потрясающе!

Я подошла ближе. Глаза слезились от напряжения, но я продолжала пристально изучать явно клонированных птиц. Ба, да они же механические. Это что за сказка? Память отказалась выдавать ответ, а я низко присела и подпрыгнула со всей силы. Есть! Лес лишился одной певуньи, которая ехала у меня на плече и продолжала щебетать так, словно бы ничего не произошло. Ее товарки при этом даже не встрепенулись и уж тем более не покинули насест.

Очень скоро я пожалела о собственном вандализме. Трели чудо сказочной техники выдавала по кругу и, похоже, не умела ничего другого. Хм, а она отключается?

Дальше я шла, не глядя на дорогу. Все внимание поглотила мелкая верткая пичужка, которую я крутила не хуже жонглера. Искусная вещица все больше удивляла филигранностью работы и отсутствием кнопки «вкл. – выкл.». Вот кто так делает, а?

В общем, удар точно в лоб застал меня врасплох. Я подняла взгляд, ожидая увидеть разгневанного хозяина чудо-птиц, но Сказания снова удивила. Остановил меня дом. Точнее, перила его крыльца, в которые я влепилась совершенно самостоятельно.

Лесная избушка выглядела нежилой и мрачной. Короче, самое то для блюстителя вроде меня. Не будь в сказке, обошла бы стороной. А так дверь открывала, будучи очень спокойной.

Бабы-яги в доме не нашлось. Лешего тоже. Зато был стол с тремя мисками разного размера. Самая большая и вовсе походила на ковш. Рядом расположились стулья и ложки. В соседней горнице стояли три кровати. Самая большая из них оказалась настолько длиннее меня, что я удивилась. Рост у меня отнюдь не мелкий, хотя фигура скорее тощая, нежели выразительная. Пока я глазела, из кухни донесся подозрительный шум. Неужели медведи вернулись?

Грохотала маленькая девочка: лет пяти, не больше. Не знала, что такая малютка способна произвести столько шума. Она с ногами залезла на стол, построив пирамиду из стульев, и, похоже, всерьез приготовилась нырять в таз с супом. Только этого мне не хватало.

Если ориентироваться на правильную сказку, то медведи вернутся еще нескоро, ведь девочка должна успеть заснуть. Но зубастый колобок как бы намекает: пора тикать и быстро. Я стянула упирающуюся кроху, быстро расставила стулья и помчалась к выходу.

– Пусти! Пусти, говорю! Мне еще похлебку съесть надо и спать лечь. Пусти!

Но я не слушала и бежала все быстрее и быстрее. Девочка, устав вырываться и орать, умолкла и обессилено повисла на моих руках, только изредка терла кулачками глаза. Я, отбежав на такое расстояние, что прекратила видеть избушку, сбавила темп и пошла размеренным шагом.

Девчушка откровенно клевала носом, и я расслабилась, даже занудную пичугу, сидящую на плече, перестала замечать. Тем более что ее собратья давно остались позади, а одинокий переливчатый голосок приятно разбавлял тишину леса.

Так и шла неизвестно куда и неизвестно зачем. Когда вдали показалась поляна, обрадовалась. Когда дом – напряглась. А сонная девочка резво соскочила с рук и помчалась к нему. Вот же егоза мелкая.

Этот дом выглядел больше прежнего и солидней. Девчушка мчалась к нему с таким азартом, что было ясно – дом не устоит. Я подумала, подумала, да и прошла мимо. Чувствую, хозяева за «подарочек» не поблагодарят, а мне еще жить охота.

А полянка сменилась тропой, не широкой, но проходимой. Сказочный лес редел, что не могло не радовать. Мне бы только к селенью выйти, настоящему, а не сказочному, а там разберусь. Я шла, а перед внутренним взором раскручивалась недавняя сцена.

– Бежка. То есть Бажена Тихомировна, конечно, – размеренно вещал Фома Лукич, пока я переодевалась. Звук из-за загородки выходил приглушенным и сдобренным перестуком деревянных ног по деревянному полу. Я живо представляла, как страж расхаживает из угла в угол и нетерпеливо поглядывает на ширму, за которой я скрылась: – Одна из стражей Сказании. Она ведет точный учет всем изменениям. Хорошо знает настоящие и фантомные, хм… сказочные, области. И непременно подскажет, с чего начинать в первую очередь. Она – твой главный союзник. После меня, конечно.

– Что за настоящие области? Я думала, тут все сказочное.

– Ох, ты даже этого не знаешь. Груня совсем-совсем ничего тебе не рассказывала? Впрочем… впрочем… секретность же. Конечно, не рассказывала. Ладно, слушай. Многого объяснить не успею, но хоть что-то.

Так я узнала, что части вымышленного, фантомного, мира соседствуют с настоящими, теми самыми, с которых некогда и были списаны. Всю информацию о настоящем, сказанском, мире, существующем рядом с нашим, блюстители и сторожа тщательно спрятали, а сказки остались и стали такими явственными, что обзавелись собственными «островками свободы». И теперь эти островки неотвратимо менялись.

Впрочем, это полбеды. Сказочные, фантомные, области менялись всегда. Исконные жители давно к этому привыкли и даже научились извлекать пользу. А вот влияние Фантомии на Сказанию стало неожиданностью. Пропали целые деревеньки. До городов пока не дошло. И то, что я вышла не в том доме, на который рассчитывал Фома Лукич, лучше всего подтверждало его слова.