— Одно другому не мешает, — подруга подозрительно на него воззрилась. — Или ты хочешь сказать, что если я не потороплюсь, то ты от меня куда-нибудь денешься?
— Да куда я от тебя денусь? — привлёк за талию её к себе Санха и слишком интимно поцеловал возле уха, так что я невольно отвернулась, запустив пальцы в волосы и механически их поправляя, чтобы отвлечься на что-то. Странно, раньше, когда я работала проституткой, меня вообще ничего не смущало. Мы жили в одной комнате: я, Джейда, Джело. Мы спали при ней. И раньше я называла это «трахались», а теперь другие слова, другие привычки, другой взгляд на жизнь… подумав о том, что Энтони, Джело и Сунён живут втроём, вместе, на миг мне показалось это неприличным. Мне ли рассуждать о приличиях? Но Химчан вернул мне понятие нравственности. Я больше не хотела относиться к телу, как к товару, к любви, как чему-то должному и обычному. Я хотела сокровенности наших чувств, нашей физической любви, нашей жизни вдвоём.
Четверо подвыпивших и веселых, и трое трезвых и более сдержанных, мы вышли из кафе, просидев часа четыре, когда окончательно стемнело, фонари вдоль дороги зажглись, окна домов дополняли освещением улицу. Тут, на окраине Джерси, движение было не таким бурным, как на Манхэттене или в нашем Бруклине, и иногда проезжающие машины не мешали своим шумом продолжать беседу. Изо ртов вырывался пар при каждом слове, но мы с Джейдой никак не могли наболтаться. Около полутора лет не видеться! А ведь она была мне самым близким человеком после Джело когда-то. Санха встал позади неё, закрыв от поддувающего ветра и обняв. Хим поправил на мне шарф, но не стал проявлять больших нежностей, уверена, потому что не хотел устраивать показушничества перед Джело. Хотя, он и без этого расковывался только наедине со мной. Слишком чопорный и воспитанный для прилюдных ласк.
— Пора бы по домам, — заметила Сунён, поднимая воротник и накидывая на голову капюшон.
— Холодно? — спросил её Энтони. — Могу дать шапку…
— Не надо, — покачала она головой и посмотрела на Джело. — Ты идёшь?
— Езжайте, я позже приеду, — махнул он рукой, активно участвуя в болтовне между мной, Джейдой и Санха. Химчан, мне кажется, впервые разделил какие-то эмоции с сестрой, переглянувшись с ней.
— В самом деле, мы замерзнем так долго стоять, — сказал он, взяв меня осторожно за руку. — Лучше соберемся ещё раз, на следующих выходных, да? Обсудим все подробности встречи Нового года.
— Да-да, обязательно! — похлопала в ладоши Джейда. — И, правда, почему четырнадцатое февраля вам кажется плохой датой для венчания? Это так романтично!
— Потому что к нам никто не придёт! — захохотал Санха. — Кому в День влюбленных хочется пялиться на других?
— Я приду, — безэмоционально выдала Сунён.
— Нет, это плохая идея, — покачал головой Санха. — Давай пятого, десятого, но не четырнадцатого!
— Хорошо, пятого, — наобум согласилась Джейда. — Шилла, всё, я завтра звоню тебе и спрашиваю насчет цвета!
— Я подумаю, — пообещала я. Для меня это будет уже вторая роль подружки невесты. Я была ею у Херин.
— Поехали, — потянул меня Химчан. Я поняла, что задерживаться дольше уже некрасиво и странно. Обняв подругу и поцеловав её в щеку, я дотянулась до Санха, уже не спрашивая разрешения чмокнула Джело и, посмотрев на Тони с Сунён махнула им. Парень ответил, а девушка лишь кивнула и, развернувшись, побрела к стоянке такси.
* * *
Войдя в квартиру первым, Энтони положил ключи на тумбочку у входа. Стягивая с себя зимние ботинки, куртку и широкий шарф, он обернулся на молчаливых друзей, которые так и ехали в такси — без слов.
— Разогреть что-нибудь? Перекусим?
— Да, тащи к телеку, — согласился Джело, раздеваясь. — Надо что-нибудь глянуть зимнее. Может, «Один дома» идёт?
— Или «Гринч»! — они ткнули друг на друга указательными пальцами и, предвкушая продолжение выходного, такого плавного, светлого дня, полного отдыха, разошлись, Энтони в кухню, а младший в зал. Сунён прошла за ним, повесив куртку. Когда-то парни, с которыми она жила, ещё пытались быть джентльменами и ухаживать, принимая у неё одежду, но потом бросили эту затею, видя, что она не принимает этих жестов этикета.
Джело нажал на пульте кнопку включения. С кухни раздался шум воды и позвякивание посуды. Сунён села рядом с тем, кого терпеливо, скрытно, непоколебимо любила, не предпринимая ничего уже не первый год.
— Ты всё ещё её любишь, — зачем-то произнесла она. Джело дернул челюстью.
— И что дальше?
— Ты ведь не полезешь портить счастье моему брату?
— Нет, — юноша сделал погромче. Чтобы в соседней комнате не слышно было, о чем идёт речь. — Если они всегда будут счастливы, я не вмешаюсь.
— С чего бы им перестать ими быть?
— Всякое бывает… что угодно может убить чувства, разрушить их…
— Что ж на твои ничего не действует? — Джело притих. Противоречащий сам себе, он не анализировал и не сравнивал, он просто говорил, как думал. — Тебе следовало остаться в Сеуле. Ты напрасно себя мучаешь.
— А там бы я мучил Мэю. Я должен был улететь.
— Мэя вышла замуж, едва ты смылся, не так-то глубока была её любовь.
— Я знаю, и у неё уже дочка, и всё хорошо без меня… судьба сразу показывает, где человек был лишним.
— Ты питаешь надежду, потому что у них с Химом нет детей? Поэтому тебе кажется не преступным разрушить такую семью? — прищурилась Сунён. Она не была беспардонной и нарочито злой, но неумение быть деликатной и тактичной создавало то ощущение жестокости, что выходила на первый план в её образе. — У них детей и не будет.
— Ты знаешь? — посмотрел на неё Джело.
— Брат обмолвился. Он не бросит её из-за этого. Иногда общая беда способна сплотить сильнее. Да и… с тобой бы у неё их тоже не было. Проблема ведь в ней, я права?
— Откуда тебе знать?
— Химчан сын Джунвона! У него никаких проблем быть не может.
— Ты тоже его дочь, но почему-то у тебя на личном вообще труба, и проблем дохерища, — как другу, привычно предъявил Джело. — Так и будешь отшельницей до старости? Сколько можно горевать по отцу? Да, я его не знал, но пусть он был даже самым лучшим и идеальным человеком на планете, твоя жизнь продолжается! Ты уговариваешь меня идти дальше, а сама завязла! Хочешь кого-то чему-то научить? Покажи пример, безумный лунатик, заживи полной жизнью, а? Слабо? — Сунён прищурилась, будто перестав дышать. Обычно, когда людей выводят на гнев или возмущение, они пыхтят, она же застывала коброй перед атакой.
— Давай заживём ей вместе, — однозначно изрекла девушка. Знал бы кто, чего ей стоило совершить этот подвиг и предложить такое, обличавшее её истинные чувства, наконец-то говорящее о тайне её души…
— Так и я об этом же! Давай покажем пример друг другу! — взял её за руку Джело, и близко не поняв намека. Нет, не поняв прямого текста, не воспринятого даже как намёк. — Я попытаюсь забыть Шиллу, а ты попытайся быть нормальной, найди себе парня. В наше время тебя скоро начнут дразнить старой девой, — улыбнулся молодой человек, потрепав её ладонь. Сунён посмотрела на стыковку их рук. Сердце бешено выпрыгивало к горлу, но внешне она не подала вида, что ноги стали ватными, а по спине бежали мурашки.
— Это не самое страшное, что может случиться, — пробормотала она. Потом забрала руку, прижав её к груди. Ещё немного, и переизбыток удовольствия от этого скромного касания лишил бы её голоса. — Я боюсь секса.
— Чего? — удивился Джело, сползя на пол с дивана вместе с подушкой и подложив её под спину. Сунён посмотрела на него сверху вниз. Все её самые прекрасные сны были наполнены этим молодым человеком, его высокой фигурой. Она и наяву готова была ползти по стенке от головокружения, стоило только вблизи посмотреть на его длинные ноги, на его высоченный рост, с которого он по-братски вечно тормошил её, плевав на нелюдимость и неиссякаемые страдания, прописавшиеся на её лице. Лунатиком её тоже прозвали не зря, иногда она вставала и ходила по ночам, чего потом не помнила. Парни не раз ловили её где-нибудь в прихожей или на подоконнике, пытающуюся открыть окно. Она была полна каких-то нелепостей, недоделок, собрание недостатков и странностей, но Джело никогда не относился к ней, как к сумасшедшей, хотя и мог мирно обзываться, повторяя за другими: Хисуи, Дэном, Санха. — Чего бояться-то его? Расслабься и получай удовольствие.
