Как раз в это время туда входил мрачный кортеж. Казаки опустили свою бесчувственную, окровавленную ношу на кровать, выдвинутую на середину комнаты.

Екатерина Михайловна, не растерявшись, давала необходимые распоряжения, сама принимая участие в оказании помощи раненому. Она растирала ему виски эфиром, подносила к его губам кислородные подушки, помогала даже хирургам накладывать повязки на ноги, чтоб приостановить беспрерывное кровотечение.

Прибывшие члены императорской семьи уступили княгине Юрьевской первое место у постели умирающего. Дыхание все реже вылетало из его груди и зрачки уже не реагировали на свет.

Воспользовавшись минутой, когда, казалось, он приходит в себя, протоиерей Рождественский дал ему последнее причастие. Затем царь снова впал в полное бесчувствие.

В половине четвертого Александр скончался, и руки женщины, которую он так любил, закрыли ему глаза навсегда.

В ту же минуту, согласно существовавшим законам, цесаревич становился императором. Ему представился случай тотчас же проявить свою власть.

В то время как слуги приступали к последнему туалету усопшего, граф Лорис-Меликов просил его распоряжений по делу, не терпящему ни малейшего отлагательства. Министр спрашивал Александра III, должен ли он согласно инструкциям, полученным накануне, велеть опубликовать завтра в официальном органе врученный ему царем манифест.

Без малейшего колебания Александр III ответил:

– Я всегда буду уважать волю отца. Велите печатать завтра же.

Но глубокой ночью министр внутренних дел получил распоряжение приостановить печатание манифеста. Это явилось результатом тайного совещания, которое абсолютистская группа устроила в Аничковом дворце.

Уступая страстным мольбам своих приближенных, молодой царь решил отсрочить исполнение отцовского завещания. Потребовалась, однако, вся энергия и пламенное красноречие знаменитого обер-прокурора Святейшего синода, фанатичного защитника неограниченной царской власти Победоносцева, чтобы добиться от Александра III такого решения.

Когда Лорис-Меликов получил ночное распоряжение, он воскликнул с горечью и презрением:

– Ничтожный человек! Он собственноручно уничтожил то, под чем сам подписался.

В последующие дни Победоносцев усилил свое давление на Александра III. Яркими красками он рисовал ему ужасную святотатственность новых течений, говорил, что самодержавие является опорой православной веры, проповедовал необходимость немедленного возврата к «мне-тическому идеалу московских царей» и, не переставая, повторял:

– Бегите из Петербурга, этого проклятого города. Переезжайте в Москву и переносите правительство в Кремль, но раньше всего удалите Лорис-Меликова, великого князя Константина и княгиню Юрьевскую.

И когда нерешительный государь, испуганный, безмолвный, ошеломленный, мучимый совестью, ускользал на несколько часов от упорной настойчивости Победоносцева, его приближенные продолжали твердить царю те же заклинания и мольбы.

В это время останки убитого императора находились еще в Зимнем дворце. На покойном был мундир Преображенского полка, но, вопреки похоронному ритуалу царей, у него не было ни короны на голове, ни орденов. Александр II не хотел, чтобы эти суетные эмблемы последовали за ним в могилу. В беседе с Екатериной Михайловной по поводу своих распоряжений на случай смерти он сказал ей:

– Когда мне придется предстать пред Господом, я не хочу иметь вид цирковой обезьяны, да и не время будет тогда изображать величество.

Ежедневно утром и вечером у гроба служили панихиды. 18 марта, накануне перенесения тела в собор крепости, Победоносцев присутствовал на последней панихиде. Вернувшись оттуда очень удрученным, он писал одной своей приятельнице:

«Сегодня присутствовал на панихиде у катафалка. Когда служба закончилась и все покинули церковь, я увидел, как из соседней комнаты вышла вдова покойного. Она едва держалась на ногах и шла, опираясь на руку сестры. Рылеев сопровождал ее. Несчастная упала перед гробом.

Лицо императора покрыто газом, который запрещено поднимать. Но вдова порывистым движением сорвала вуаль и покрыла долгими поцелуями лоб и все лицо покойного. Потом она, шатаясь, вышла. Мне было жаль бедную женщину».

В тот же вечер Екатерина Михайловна вновь пришла к гробу усопшего. Она срезала свои роскошные волосы, бывшие ее гордостью, и положила их под руки покойному. Это был последний дар ее любви.

Месяц спустя обер-прокурор синода и его приверженцы праздновали полную победу.

Лорис-Меликов, попавший в немилость, возвращался на Кавказ. Великий князь Константин, полный горечи, подвергаясь оскорбительным подозрениям, удалился от двора. Политическое завещание Александра II было уничтожено и покрыто забвением.

Наконец, отрекаясь от былых заблуждений, желая приблизиться «к мистическому идеалу московских царей», Александр III обратился к народу с манифестом, который заканчивался следующими словами:

«Голос Всевышнего повелевает нам твердо стать во главе неограниченной власти. Веруя в Божественное провидение и в Его высшую мудрость, а также в справедливость и силу самодержавия, которое мы призваны утверждать, мы будем спокойно управлять судьбами нашей империи. Впредь ими будут ведать Бог и мы».

Монархия царей вернулась, таким образом, на старые традиционные пути, приведшие ее некогда к величию и благоденствию, но которые тридцать лет спустя довели династию Романовых до гибели.

Предлагая вниманию читателей свой скромный труд, автор посвятил его страницы памяти государя-мученика, изобразив в нем последние два дня его жизни, а также некоторые выдающиеся и характерные черты наиболее заметных событий его царствования.

Несомненно, труды более ученые талантливо и красноречиво опишут события его славного царствования; но ни в одном из них читатели на найдут столь точных подробностей частной и личной жизни этого монарха, основанных на подлинных свидетельствах и раскрывающих величие характера, возвышенность чувств и благородство его величества императора всероссийского Александра II.

В своей книге автор с самой скрупулезной точностью и совершенной беспристрастностью передал небольшие эпизоды, о которых, под впечатлением горестных переживаний после ужасной катастрофы 13 марта 1881 года, рассказали ему люди самого разного звания, бывшие непосредственными свидетелями событий.

Этот труд написан с целью исправления некоторых погрешностей, допущенных менее информированными авторами, и со всей простотой и непритязательностью излагает неопровержимые свидетельства, которые должны послужить к исправлению неполных или ошибочных рассказов, быстро распространяющихся среди публики ежедневной прессой, хотя рассказы эти не подкреплены никакими подлинными документами.

В будущем автору, возможно, станут доступны и новые свидетельства, и тогда эти дополнительные материалы послужат содержанием для нового, более объемного труда.

Было восемь часов утра. Сияло солнце, ослепительный снег покрывал улицы российской столицы, термометр показывал шесть градусов мороза, – словом, суббота 12 марта 1881 года обещала быть прекрасным ясным зимним днем.

Его величество император Александр II привык подниматься около половины девятого утра, но в тот день он пробудился раньше и встал в восемь часов. По завершении своего туалета император имел обыкновение совершать утреннюю прогулку по большим залам Зимнего дворца в обществе своих троих детей, рожденных от его брака с княгиней Юрьевской, а затем завтракать вместе с ними. Монарх столь дорожил этой привычкой, что если кто-то из детей бывал болен, то он завтракал возле больного.

Но в тот день, без четверти девять, его величество просил свою жену, княгиню, и юного князя Георгия, своего восьмилетнего сына, спуститься в его кабинет, а затем они вместе проследовали в небольшую дворцовую часовню. Там должны были отслужить святую обедню, за которой императору и его семье предстояло приступить к святому причастию. Его величество сопровождали также двое его старших сыновей, их высочества великие князья Александр и Владимир, с супругами.