Согласно православному греческому обряду, княгини были одеты во все белое и оставались с непокрытой головой, за исключением великой княгини Марии, жены великого князя Владимира, которая к причастию не приступала, будучи лютеранкой.
Войдя в священную ограду, члены августейшей императорской фамилии разместились с правой стороны, а княгиня, жена его величества, и ее сын встали слева. Несколько приближенных к императорскому двору лиц держались позади, у входа в часовню.
За несколько мгновений до причастия в церковь вошли Ольга и Екатерина, младшие дочери его величества, в возрасте семи и двух лет.
С началом причащения император первым приблизился к святому престолу, за ним последовали члены императорской фамилии, после чего Александр II подошел вновь, дабы находиться во время этой августейшей церемонии рядом со своей женой и детьми; он даже сам приподнял на руках двух юных княгинь, чтобы их причастили. В это мгновение в храм вошел великий князь Константин и обратился к своему августейшему брату с поздравлениями. Подобно всем присутствующим, он был поражен выражением блаженства, проступившим на чертах императора, – такое счастье доставляла ему радость принятия пасхального причастия совместно с его второй семьей.
За той обедней к причастию приступали многие лица из окружения его величества, а по окончании богослужения все перешли в гостиную, где был приготовлен и накрыт завтрак. К завраку пригласили госпожу Бартеневу, фрейлину императрицы Марии Александровны, князя Суворова и генерал-адъютантов Слепцова и Рылеева. По окончании трапезы император покинул присутствующих и удалился вместе с женой и детьми в свой кабинет. В скором времени туда явился доктор Боткин, врач его величества. Александр II похвалился ему, что простоял в церкви два часа и ничуть не утомился.
Княгиня и Боткин покинули императора, который остался в своем кабинете поработать с господином де Бирсом, управляющим министерством иностранных дел. Двадцать минут спустя он присоединился к княгине в детской. Он только что получил от графа Лорис-Меликова письмо, в котором сообщалось о поимке Желябова, одного из главных вождей революционной русской партии и исполнителя преступного покушения на Александровском вокзале, безбожной целью которого было взорвать императорский поезд. Покушение сорвалось благодаря поистине промыслительному стечению обстоятельств.
То, что лицам, далеким от окружения Александра II, казалось в нем лишь слабостью характера, было следствием вдохновлявшего этого государя горячего желания действовать не иначе как согласно строгим правилам справедливости и результатом совестливости. Если в управлении страной и случались злоупотребления, то происходили они от незаконных действий или преступной небрежности людей, приносивших интересы родины в жертву своим личным выгодам.
Помимо иных великих и драгоценных качеств государя, о которых мы упомянем далее, укажем теперь на потребность излияния, которую испытывало его чувствительное и великодушное сердце; а для этого его душе необходимо было найти другую душу, чья сильная и безграничная привязанность соответствовала бы его собственной. Он насладился таким неоценимым счастьем в браке с княгиней, ставшей для него доверенным лицом в его радостях и горестях.
Следует заметить, что благодаря своему второму браку император оказался в довольно редком для государя положении, позволявшем ему узнавать не только о нуждах страны и народа, но также о фактах, о которых пресса упоминает лишь вскользь, а общественное мнение толкует только шепотом. Ведь рядом с его августейшей особой находилась любимая женщина, которая, будучи беспристрастной русской, знала нужды его страны, не входила ни в какие партии, а потому ни от кого не зависела и думала лишь о славе государя и счастье России. Она и открывала ему все злоупотребления его администрации и те деяния, которые никто другой не посмел бы разоблачить перед ним.
Обыкновенно брак государя с одной из его подданных представляет серьезные неудобства, и это бесспорная истина, однако Александр II оказался в исключительном положении, оправдывающем его поступок, и вот почему: наследнику трона уже было тридцать шесть лет и он был способен после смерти отца взять в свои руки бразды правления государством, а кроме того, и все другие князья императорской фамилии уже достигли возраста мужчины. Помимо этих действительных преимуществ, супруга, а ныне вдова Александра II, с ранней юности была сиротой; по семейным соображениям она порвала всякие отношения со своими тремя братьями еще до своего брака с государем, а потому ни один из ее родственников не мог искать какой-либо милости для своей семьи либо высокого поста для себя или одного из своих приближенных. Отсюда вытекает, что княгине было совершенно безразлично, окажется ли в милости то или иное лицо, и ее единственной целью была высочайшая слава ее супруга и процветание ее милого отечества!
Разве удивительно, по выяснении этих деталей, что после получения упомянутого письма от Лорис-Меликова император тотчас явился к своей жене, княгине, и сказал ей такие слова: «Понимаешь, моей первой мыслью было разделить эту новость с тобой, ибо никто, кроме тебя, не принимает так близко к сердцу все, что меня касается».
После взрыва, случившегося в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года, император сделал графа Лорис-Меликова главой правительства государства, а затем, спустя некоторое время – министром внутренних дел. Этот выбор был сделан не по чьему-либо совету, но стал единственным результатом убежденности государя, что граф Лорис-Меликов способен справиться с положением, умиротворить Россию и успокоить умы. Столь здравомыслящий выбор – всецелая заслуга императора; он с очевидностью доказывал, что управление страной должно подвигаться по пути прогресса, а выбранный им человек обладал всеми необходимыми достоинствами, чтобы направлять государство к этой реформаторской цели.
В самом деле, за время недолгого правления этого министра страна могла оценить его и убедиться в величии благих намерений его величества в отношении славы и процветания России. Этот выдающийся министр также понимал, какую благожелательную и усердную помощницу он имел в лице княгини, жены государя.
По обыкновению, в субботу в полдень Лорис-Меликов явился в Зимний дворец, чтобы заняться вместе с императором государственными делами, и вот о чем шла речь во время этой встречи.
После поимки Желябова его допросили. Все ответы преступника были в письменном виде представлены императору графом Лорик-Меликовым. Согласно записи, Желябов отказался отвечать на вопросы императорского прокурора, уверив его, что тот напрасно теряет время, без конца предлагая ему свои вопросы. Однако преступник заметил, что, несмотря на его арест, покушение на жизнь его величества будет непременно осуществлено.
Под впечатлением столь категорической и дерзкой угрозы Лорис-Меликов в присутствии великого князя, наследника трона, посоветовал государю не ходить на завтрашний смотр войск, добавив при этом, что если его величество все же решит отправиться на парад, он посоветовал бы ему соблюдать осторожность. Совет этот скорее ободрил Александра II, чем испугал.
Его природная смелость заставляла его бросать вызов опасности, а в силу своих религиозных убеждений он был уверен, что жизнь его – в руках Провидения. Однако, если опасность представлялась ему очевидной, он благоразумно старался избежать ее, принимая для этого все необходимые меры предосторожности. В поддержку нашему утверждению о его доверии Богу приведем один пример. Императору Александру II не нравился эскорт из шести казаков, следовавший за его каретой. Довольно часто он воздерживался от выездов, чтобы уберечь себя от этого неприятного сопровождения, а если и соглашался с ним, то лишь уступая настояниям княгини, своей жены, с такими словами: «Я терплю этих казаков, лишь соглашаясь на твою просьбу!» И добавлял, указывая ей на небо: «Вот единственный защитник, который бодрствует надо мной и может меня спасти! Если он не захочет более хранить меня, то и все остальные окажутся бессильны меня уберечь!»
