Такое же внимание и энергия выказывались им в сношениях с итальянскими державами. Продолжая лицемерить с Венецией, которая вооружалась на его глазах в лагунах Бергамской области, Бонапарт откладывал всякие объяснения с нею до сдачи Мантуи. Временно он ограничился тем, что занял цитадель Бергамо и вывел из нее венецианский гарнизон под предлогом невозможности для них выдержать нападение австрийцев; таким путем Бонапарт ограждал себя от вероломства и влиял на враждебное ему население Бергамо. В Ломбардии и Циспадании он продолжал благоприятствовать свободе, подавляя австрийскую и папскую партии и умеряя демократическую. С сардинским королем и герцогом Пармы Бонапарт поддерживал дружественные отношения.
Для переговоров с тосканским герцогом и с целью повлиять на римский двор он лично отправился в Болонью. Герцог Тосканский был сильно обеспокоен присутствием французов в Ливорно; пререкания возникли с ливорнскими коммерсантами по поводу запрета на товары из стран, воюющих с Францией. Эти пререкания вызывали сильное враждебное чувство, а товары, секвестра которых с таким трудом добивались, весьма невыгодно продавались компанией, уже укравшей у армии пять или шесть миллионов. Бонапарт предпочел вступить с великим герцогом в сделку. За два миллиона он согласился очистить Ливорно, вместе с тем приобретая возможность располагать гарнизоном города. Он предполагал присоединить к гарнизону два циспаданских легиона, добавить к ним три тысячи своих войск и направить эту маленькую армию в Романью и Анкону. Ему хотелось завладеть еще двумя провинциями Папской области, наложить там запрет на папские имущества, начать взимать налоги и заставить выплатить себе таким образом невыплаченную контрибуцию; вместе с тем Бонапарт предлагал взять заложников в партии, враждебной Франции, и установить преграду между Папской областью и Мантуей. Так он разрушал предстоящее соединение Вурмзера с папской армией, влиял на папу и принуждал его подчиниться требованиям Республики.
В своем раздражении Бонапарт не хотел более прощать святого отца и планировал новое политическое деление Италии. Он хотел возвратить Ломбардию Австрии и образовать могущественную республику из Модены, Болоньи, Феррары, Романьи, Анконской мархии[23] и Пармы, а герцогу последней отдать Рим, что было бы приятно Испании и вместе с тем компрометировало бы эту традиционно католическую державу. Бонапарт стал немедля приводить этот план в исполнение и направился с 3 тысячами человек к Болонье, откуда угрожал Святому престолу, уже начавшему формировать армию. Но папа, на этот раз уверенный в новой австрийской экспедиции и надеясь войти в сообщение с Вурмзером, не обращал внимания на угрозы французского главнокомандующего; он высказывал даже желание, чтобы французы двинулись в его земли глубже. В Ватикане говорили, что в случае нужды папа оставит Рим и удалится на край своих владений; чем более Бонапарт углубится в страну и удалится от Адидже, тем в более опасное положение себя поставит и тем благоприятнее будут шансы святого дела. Бонапарт, предусмотрительный в той же степени, вовсе не имел намерений нападать на Рим; он только угрожал и зорко наблюдал за Адидже, каждую минуту ожидая новой неприятельской атаки. И в самом деле, 8 января (19 нивоза) он узнал о столкновении на аванпостах, немедленно перешел По с 2 тысячами человек и отправился в Верону.
Его армия после сражения при Арколе получила подкрепления, которые ей следовало бы получить до этого сражения. С наступлением зимнего времени больные выписались из госпиталей, так что строевая численность армии дошла до 45 тысяч человек. Ее расположение оставалось прежним: около 10 тысяч под командованием Серюрье блокировали Мантую; 30 тысяч наблюдали за Адидже; Ожеро находился в Леньяго; Массена – в Вероне; Жубер, преемник Вобуа, оборонял Риволи и Ла Корону; Рей с резервной дивизией находился в Дезенцано на берегу Гарды; наконец, от 4 до 5 тысяч были оставлены в цитаделях Милана и Бергамо, а также в Циспадании. Численность приближавшихся австрийцев превышала 60 тысяч; кроме того, в Мантуе находились 20 тысяч, из которых по меньшей мере 12 были под ружьем. Численность австрийцев и на этот раз превышала численность французов вдвое.
Австрийцы составили новый план наступления. Они испробовали уже все дороги, подходя к двойной оборонительной линии Минчио и Адидже. Перед Кастильоне они спустились к обоим берегам озера долинами Чиезы и Адидже. Позже вышли долинами Адидже и Бренты и атаковали Риволи и Верону. Теперь же план действий был изменен в виду соглашения с папским правительством. Главную атаку решили произвести с долины Альто-Адидже 45 тысячами под началом Альвинци; другую атаку, вспомогательную и независимую от первой, – 20 тысячами под началом Проверы: они должны были выйти к нижнему течению Адидже и открыть сообщение с Мантуей, Романьей и армией папы.
Численность армии Альвинци была достаточной для того, чтобы рассчитывать на успех; наступление его должно было быть проведено независимо от движения Проверы. Выше были указаны три горные дороги из Тироля в Италию. Дорогу, обходившую Гарду, оставили после сражения при Кастильоне, но еще имелись два других пути: первый, между Адидже и Гардой, запирался позицией при Риволи, второй выходил к Вероне, во фронт расположения французов. Альвинци выбрал первую дорогу, выходившую им во фланг, а значит, ему предстояло встретить позицию при Риволи. Вот какова была эта позиция, ставшая впоследствии столь знаменитой.
Горный хребет Монте Бальдо отделяет озеро Гарда от Адидже, дорога вдоль реки идет у самого подножия хребта на протяжении нескольких лье. У деревни Инканале Адидже подходит к горам и не оставляет места для дороги, она поднимается в гору зигзагами и выходит на обширное Риволийское плато; последнее нависает над течением Адидже и, в свою очередь, прикрывается лежащим позади Монте Бальдо. Армия, занимающая позицию на этом плато, угрожает дороге, поднимающейся к нему, и обстреливает оба берега Адидже. Фронтальная атака на плато была бы весьма затруднительной; а потому следовало рассчитывать на обходные пути, которыми можно было выйти на плато, оставив главную дорогу. Движение по обходным дорогам невозможно для кавалерии и артиллерии, но не затруднительно для пехоты, которая может выйти во фланг и в тыл войскам, защищающим плато.
Альвинци предполагал атаковать французскую позицию со всех сторон. Двенадцатого января (23 нивоза) он атаковал Жубера на передовых позициях и оттеснил его к Риволи. В тот же день Провера выдвинул авангарды по направлению к Вероне и Леньяго: один – в Кальдиеро, другой – в Бевилаккуа. Массена выступил из Вероны, опрокинул подошедший к ней авангард и взял девятьсот пленных. В этот момент Бонапарт прибыл из Болоньи и отвел дивизию к Вероне, чтобы располагать ею по обстоятельствам. Ночью он узнал, что Жубер атакован и оттеснен в Риволи, а Ожеро заметил перед Леньяго значительные неприятельские силы. Нельзя было определить пункт, на который направлены главные силы австрийцев, а потому дивизию Массена оставили в прежнем положении, дивизии же Рея приказали двинуться в Кастельнуово, срединному пункту между верхним и нижним течением Адидже.
На следующий день, 13 января, зачастили курьеры. Бонапарт узнал, что Жубера атаковали и окружили серьезные неприятельские силы и что только благодаря упорной и счастливой обороне ему удалось удержать Риволийское плато. Ожеро с низовий Адидже извещал Бонапарта о перестрелке по берегам реки, но без всякого важного результата. Перед Вероной находилось не более двух тысяч австрийцев. Теперь Бонапарту стал ясен план неприятеля, он видел, что главная атака направляется на Риволи, находил, что сил Ожеро достаточно для защиты нижнего течения Адидже, и подкрепил его только отрядом кавалерии, отделенным от дивизии Массена. Серюрье должен был продолжать блокировать Мантую и поставить свой резерв в Виллафранке, откуда он мог быть направлен в любую сторону. В Вероне Бонапарт оставил один пехотный и один кавалерийский полки и в ночь на 14 января выступил из нее с 18-й, 32-й, 60-й и 15-й полубригадами дивизии Массена и двумя эскадронами кавалерии.
