Была, правда, могущественная личность, соединявшая славу сотни побед со славой прекрасного мира; генерал, возвысивший Францию в Кампо-Формио, который, удаляясь, казалось, унес с собою и ее счастье, – это был Бонапарт; но он был далеко, и имя его повторялось лишь эхом Востока. Только он один оставался победителем и заставлял раскаты грома, которыми он некогда пугал Европу на Адидже, раздаваться на берегах Нила и Иордана.

Его считали покорным гражданином, платившим победами за наложенное на него изгнание. Говорили: «Где же Бонапарт? И без того уже истощенная его жизнь чахнет под знойным небом!.. Ах, если бы он был среди нас, Республике не угрожала бы близкая гибель. И Европа, и фракции уважали бы ее одинаково».

О Бонапарте ходили смутные слухи. Рассказывали, что победа, изменившая всем французским генералам, оставила и его в отдаленной экспедиции. Но подобным слухам не верили; надеялись, что он непобедим; далекий от того, чтобы испытывать поражения, напротив, он идет на завоевание всего Востока. Ему приписывали гигантские планы. Одни говорили, что он прошел Сирию, перешел Евфрат и Инд; другие – что он двинулся на Константинополь и, по уничтожении Оттоманской империи, нападет на Европу с тыла. Газеты были полны таких предположений, что доказывает, чего ждали умы от этого молодого человека.

Директория послала Бонапарту приказ возвратиться и собрала в Средиземном море огромный флот для возращения его армии. Остававшиеся в Париже братья главнокомандующего, которым было поручено уведомлять его о положении дел, посылали ему депешу за депешей с целью поторопить его с возвращением. Но эти сообщения должны были миновать моря и английские эскадры, и неизвестно было, будет ли герой предупрежден и вернется ли ранее гибели Республики.

Экспедиция в Сирию; взятие форта Эль-Ариш и Яффы; осада Акко – Возвращение в Египет; сражение при Абукире – Отплытие Бонапарта во Францию – Франция спасена – События в Голландии – Конец кампании 1799 года

Сражение при Пирамидах сделало Бонапарта властелином Египта. Прежде всего он озаботился тем, чтобы прочно в нем утвердиться, и распределил провинции между своими генералами, дабы завершить завоевание. Дезе, поставленному у входа в Верхний Египет с дивизией числом около трех тысяч человек, поручалось отнять эту провинцию у Мурад-бея. Французский генерал начал свою экспедицию в октябре прошлого года, по окончании разлива. Неприятель отступил перед ним и встретил его лишь при Седимане; там 7 октября (16 вандемьера) Дезе выдержал ожесточенное сражение с отчаянными остатками полчищ Мурад-бея. Ни одно сражение французов в Египте не было столь кровавым. Двум тысячам наших солдат пришлось биться с четырьмя тысячами мамелюков и восемью тысячами феллахов, укрепившихся в селении Седиман.

Это сражение походило на сражение при Пирамидах и на все, данные в Египте. Феллахи скрывались за стенами деревни, всадники оставались на равнине. Дезе выстроил два каре и на их крыльях поместил два других – меньших – каре, чтобы ослабить удар неприятельской кавалерии. В первый раз наша пехота была сломлена и одно из наших малых каре прорвано. Но, руководствуясь внезапным и удивительным инстинктом, наши храбрецы сейчас же бросились на землю, дабы большие каре могли открыть огонь. Проскакав по ним, мамелюки в течение нескольких часов яростно атаковали каре и отчаянно умирали на штыках французов. Затем каре сами двинулись в атаку на укрепления и завладели ими. Между тем мамелюки, обогнув французов полукругом, бросились добивать наших раненных в тылу, но их вскоре прогнали, основательно перебив. Французы потеряли при этом триста человек.

Дезе в течение всей зимы продолжал движение и, сделавшись после целого ряда сражений властелином всего Верхнего Египта, заставил так же бояться своей храбрости, как и уважать свое милосердие. В Каире Бонапарта называли султаном Кебиром, Огненным султаном; Дезе в Верхнем Египте начали называть Справедливым султаном.

Бонапарт между тем дошел до Бельбея с целью отбросить Ибрагим-бея в Сирию; по дороге он собрал остатки каравана в Мекку, разграбленного арабами. Возвратившись в Каир, Бонапарт продолжал укреплять французскую администрацию. Бунт, вызванный в Каире тайными агентами Мурад-бея, был сурово подавлен и заставил пасть духом всех врагов Франции. Зима 1798–1799 года прошла в ожидании последующих событий. В этот промежуток времени Бонапарт узнал об объявлении войны Портой и о тех приготовлениях, которые она вела против него при помощи англичан. Порта формировала две армии: одну на Родосе, другую в Сирии; обе эти армии должны были начать совместные военные действия весной 1799 года, одна – высадиться при Абукире около Александрии, другая – пройти пустыню, отделяющую Сирию от Египта.

Бонапарт немедленно оценил положение и, по своему обыкновению, решил опередить неприятеля внезапной атакой. Он не имел возможности в жаркое время года пройти пустыню, отделяющую Сирию от Египта, и предпочел воспользоваться зимой, чтобы уничтожить войска, скопившиеся в Акко, Дамаске и главнейших городах Сирии.

Знаменитый паша Акко Джеззар был назначен сераскиром[52] объединенной сирийской армии. Абдулла, паша Дамаска, командовал его авангардом и продвинулся до форта Эль-Ариш, открывавшего Египет со стороны Сирии. Бонапарт решил действовать немедленно и начал переговоры с племенами Ливана. Друзы, христиане, мутуалисы, мусульмане-раскольники предлагали ему свою помощь и призывали к себе. Штурмом завладев Яффой, Акко и несколькими другими дурно укрепленными крепостями, он мог скоро стать обладателем всей Сирии, добавив это прекрасное завоевание к завоеванию Египта; завладеть Евфратом, как он уже завладел Нилом, и получить доступ к Индии. Горячее воображение увлекало Бонапарта дальше и составляло планы, похожие на те, что приписывались ему почитателями в Европе. Ничего не было невозможного в том, чтобы, подняв ливанские племена, собрать 60 или 80 тысяч вспомогательных войск и при помощи этих союзников, поддержанных 25 тысячами храбрейших в мире солдат, идти на Константинополь и завладеть им. Был ли осуществим этот гигантский план, неизвестно, но он, несомненно, занимал ум Бонапарта; и если вспомнить, что ему удавалось совершить при помощи своей фортуны, не осмеливаешься признать безумным ни один из его планов.

Бонапарт выступил в первых числах февраля (плювиоза) во главе дивизий Клебера, Ренье, Ланна, Бона и Мюрата, численностью всего до 13 тысяч человек. Дивизия Мюрата состояла из одной кавалерии. Бонапарт составил полк, используя новый вид оружия – дромадеров. На горбе дромадера, спиною друг к другу, помещались два человека, которые благодаря силе и быстроте этих животных могли делать двадцать пять или тридцать лье безостановочно. Бонапарт сформировал этот полк для преследования арабов, кишевших на границах Египта, и он следовал за экспедиционной армией. Кроме того, Бонапарт приказал контр-адмиралу Перре выйти из Александрии с тремя фрегатами и прибыть к берегам Сирии с осадной артиллерией и снарядами.

Французы подошли к форту Эль-Ариш 17 февраля (29 плювиоза). После незначительного сопротивления гарнизон в количестве тысячи трехсот человек сдался, а в форте нашли значительные припасы. Ибрагим-бей хотел оказать форту помощь, но был обращен в бегство; лагерь его попал в руки французов и доставил им огромную добычу.

Солдатам приходилось переносить во время перехода через пустыню много лишений, но они видели идущего рядом с ними главнокомандующего, который, обладая слабым здоровьем, переносил те же трудности и те же лишения; видя это, они не осмеливались жаловаться. Вскоре подошли к Газе, взяли эту крепость в виду Джеззара-паши, и нашли в ней, как и в Эль-Арише, значительные запасы и много продовольствия. Из Газы армия направилась к Яффе, куда прибыла 3 марта (13 вантоза).