— Костя, зря ты так беспокоишься. Я не первый день в этом бизнесе. Да и оснований не доверять Петру Игнатьевичу у меня нет. И к тому же у нас целый штат юристов, они давно прошерстили уже все для меня.

— Не надо недооценивать этого мерзавца, пап. Подмоченная репутация нам ни к чему.

Отец, прищурившись, посмотрел на меня.

— У тебя с ним личные счеты?

— А то ты не знаешь, кто он, и что собой представляет! — воскликнул я.

Может, родитель и не знал всех подробностей, но о славе Крынского ему было хорошо известно.

— Знаю, и я бы не стал с ним связываться, если бы Радомирский не вмешался. Он один из главных наших партнеров, его поддержка и связи очень важны для нас, ты же знаешь, — нехотя признался отец.

Вот теперь понятно, откуда ноги растут. Интересно, какая выгода от таких рекомендаций Петру Игнатьевичу?

Кажется, этот вопрос я произнес вслух, потому что отец недоуменно уставился на меня.

— А ты разве не знаешь?

— О чем? — насторожился я.

— Он же зять его. Муж его умершей дочери. Ее в конце девяностых убили, там такая история ужасная была. А потом его сына похитили, требовали выкуп, а когда получили деньги, мальчика нашли уже мертвым. До сих пор неизвестно, кто за этим всем стоял, Радомирский тогда носом землю рыл, чтобы найти подонка. Но — ничего.

— Ого! — Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать. — Понятно теперь, почему у Крынского такая поддержка со стороны Радомирского. Может, он и не самый хороший человек, но такого и врагу не пожелаешь.

— Вот-вот, он ведь так больше и не женился, а потом вообще стал на каменную глыбу похож, — махнул рукой отец. — Мама твоя хорошо знала его жену, Илону. Вы с Кирюхой даже играли с их сыном. Но вряд ли ты его помнишь, вам тогда всего ничего было.

После его слов, я напрягся, пытаясь вспомнить. По всей видимости, мальчик был младше нас с братом. Но, когда его похитили, нам уже около девяти лет было. Значит, я вполне мог его вспомнить, но ничего не всплывало в памяти.

— Да не бери в голову, — заметив мои тщетные попытки вспомнить, сказал отец. — Дело прошлое.

Конечно, прошлое. Да и не мог я ничего помнить… А вот Кир обязательно бы вспомнил, память на лица у него была феноменальной. Недаром Кир вел дневник, он с детства был натурой творческой. В детстве он такие фантастические истории сочинял, что Стругацкие аплодировали бы ему стоя.

Я же легко запоминал сухую информацию и числа. Все твердили, что у меня математический склад ума.

— Так что тебе придется смириться, сам понимаешь, какие связи у Радомирского, — продолжил отец.

— Надо бы мне встретиться с Крынским. С ним нужно держать ухо востро.

— Правильно, встреться, прощупай почву, — согласился родитель. — Кстати, вы когда с Ритой к нам в гости придете, мать уже всю плешь мне проела, — сменил тему он.

— Да как-то не до этого было. Надо бы устроить семейный ужин, позовем родителей Риты, мы ведь так женитьбу не отпраздновали.

Все так быстро закрутилось, а я уверен, Рита, как и любая девушка, хотела бы нормального, человеческого торжества. А у нас даже медового месяца не было.

— Отличная идея, я скажу матери, ты знаешь, какая она у нас затейница.

— Хорошо, тогда созвонимся еще. Я пойду уже, у меня еще встреча назначена.

Отец кивнул, и я двинулся к выходу из ресторана. Уже в машине набрал номер Крынского. После нескольких гудков он поднял трубку.

— Я уже заждался твоего звонка, — насмешливо произнес, и это меня вывело из себя. Как же я ненавижу этого самоуверенного подонка!

— Нам надо встретиться, — сухо сказал я.

— Конечно, а уж если ты свою жену на встречу приведешь, я буду только рад.

— Нет, моя жена встречаться с тобой не хочет. Так что я буду один, — раздраженно выдохнул. Ублюдок!

— Жаль, что она так и не смогла со мной нормально пообщаться. Надо бы научить Олюшку уму-разуму. Как думаешь?.. — непринужденно продолжил Игорь, прекрасно зная, в каком взвинченном состоянии находится его собеседник.

— Когда и где? — Я не стал вестись на его провокации. Лёлю он точно не тронет, не от большой любви, а просто потому, что она ему еще нужна. Если бы была не нужна, он бы уже давно вышвырнул ее из своей жизни.

— Сразу видно — деловой человек. Тогда давай завтра ближе к восьми вечера в моем клубе. Адрес знаешь?

— Знаю. Завтра буду. До встречи.

Теперь мне надо как следует все обдумать.

Кирилл, 19 лет (отрывки из дневника)

(без даты)

В пьяном угаре мне чудилось, что я брожу по заброшенному зданию и отчаянно ищу кого-то. Кажется, такое уже было… Или мне только кажется… И отчаянно так зову… Хотя даже не помню ни имени, ни лица…

Что-то случилось там, когда-то давно. А я все никак не могу успокоиться и отчаянно ищу кого-то.

— Тш-ш-ш, успокойся, Кирюш, я рядом, — сквозь пелену до меня доносится голос Риты.

Но я не спешу выбираться из своих чертогов разума. Потому что для меня очень важно сейчас понять, что же происходит.

Вместо этого внезапно вижу перед глазами сводку новостей. «Сегодня на территории заброшенной обувной фабрики было обнаружено тело пятилетнего мальчика… По предварительным данным смерть наступила в результате удушения…»

— Кир, очнись! — меня хлопают по щекам, затем за шиворот льется вода, и я резко вскакиваю, тяжело дыша.

— Господи, ты так меня напугал! Я не могла тебя дозваться, — обеспокоенно смотрит на меня Рита.

А я все порываюсь вернуться туда, чтобы в итоге найти ключ к разгадке. И все-таки — у меня «белочка» или что-то подобное действительно произошло в прошлом? Сколько бы я не порывался вспомнить, ничего не получалось. Обувная фабрика действительно находилась неподалеку от нашего дома, и в детстве мы частенько рассказывали друг другу страшилки о призраках, водящихся там. Поэтому никто не решался войти внутрь, хотя нас как магнитом притягивало это место. Но я не помню, чтобы я когда-то бродил там ночью, да еще и один. Странно…

Рита

После разговора с Олей я еще несколько дней не решалась поговорить с Костей. Много мыслей роилось в голове, и я частенько засыпала только под утро. Миллион пресловутых «может быть», «если» мешали уснуть.

«Прежде чем попрощаться с кем-то, надо его в последний раз как можно крепче сжать в объятьях…» И я старалась изо всех сил. Вспомнить как можно больше, чем он жил и дышал. Но я знала ничтожно мало. Мне начало казаться, что все вокруг знали какого-то другого Кирилла. И мне вроде бы хотелось тоже его узнать, и в то же время — не открывать этот ящик Пандоры. Поэтому я не решалась спросить у Кости о дневнике. Какие тайны еще предстоит мне узнать?

— Ты почему не спишь? — повернулся ко мне Костя, погладил по щеке… — Ты плачешь?.. — ошарашено произнес и прижал меня к себе. — Что случилось?

А я и не поняла сразу, что слезы катились по щекам. И повода особого не было…

— Рит, не молчи! Тебе плохо? — убаюкивая меня в объятьях, прошептал Костя.

— Кость… — еле слышно сказала я, — скажи, что все не было ложью, пожалуйста… Я поверю тебе, ты знаешь… Только тебе…

— О чем ты? — Он отстранился и заглянул мне в глаза; свет луны проникал в окно и освещал комнату достаточно, чтобы мы могли видеть лица друг друга.

— Кирилл был совсем не таким, каким я его знала, да?

Костя вздохнул, взъерошил волосы и сел, опершись на изголовье кровати. Притянул меня к себе, и я положила голову ему на плечо.

— Мне кажется, что и я его толком не знал. Человек не лужа, а бездонное море. И знать обо всех обитателях этого подводного царства невозможно даже самому человеку.

— Но ты читал его дневник, да? — огорошила его вопросом.

Он провел рукой по моим волосам, вздохнул и ответил:

— Да, но от этого вопросов меньше не стало, а только добавилось. Ты уверена, что тебе это поможет? — Он сразу понял, к чему я веду.

— Не уверена, но хочу, наконец, разобраться с этим и шагать дальше. А сейчас я топчусь на одном месте, застряла между прошлым и настоящим. Меня беспокоит это подвешенное состояние.