— Привет, — замялась она, посмотрев на Тима.

Тимур сразу же замкнулся и, как ежик, вытащил на свет иголки. Исподлобья посмотрел на Риту, потом взглянул на меня, спросив глазами: кто это? Тимка обладал удивительным свойством и этим очень напоминал меня: слишком серьезным и взрослым он был для своего возраста и только с близкими мог быть обычным ребенком — милым и беззаботным. С чужими же людьми держался настороженно.

— Тимка, познакомься, это… моя жена — Рита. Рита, это Тим — мой сын, — представил я их друг другу.

Мальчик дернул меня за руку, я поднял его на руки, и он шепнул мне на ухо:

— Поэтому ты не приходил к нам, да? Я тебе больше не нужен?

— Тимка, ты мой сын, и я тебя очень люблю, так что не говори глупости, — шепнул ему в ответ.

Рита в это время переминалась с ноги на ногу.

— Тим, может, тебя печеньем угостить, ты же любишь сладкое? — засюсюкала, как с младенцем, она.

Тим молчал, теперь из него слова не вытащишь. Рите придется изрядно понервничать.

— Тимка не любит печенье, — объяснил я растерянной Рите.

— А что же он любит? — удивилась она, видимо, я только что перечеркнул все ее представления о вкусовых пристрастиях детей.

— Мясо, он же мужик. Да, Тимур? — потрепал по голове мальчика, тот засмеялся.

— М…мясо? — задумчиво пробормотала Рита. — Я думала, это удел взрослых мальчиков, — с намеком посмотрела на меня.

— А Тимка и так взрослый, не младенец же. Он осенью в первый класс пойдет.

— Ну, если в первый класс, то действительно… взрослый.

— Так, Тим, ты есть хочешь? — поинтересовался я у Тимура.

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда, сейчас покупаемся, и в кровать.

Мы направились в ванную, а Рита совершенно потерянная опустилась на диван в гостиной. Пусть немного побудет одна, придет в себя.

— Папа, у тебя с Ритой тоже будут дети, да? — спросил меня, уже лежа в постели, Тим.

От такого вопроса я, честно говоря, на мгновение растерялся. Мы давно договорились с ним говорить друг другу правду. Да и этот мальчик легко распознавал ложь, кого-то мне он напоминал этим… Но сейчас ситуация, что говорится, из ряда вон. Не объяснять же шестилетнему ребенку все перипетии нашей с Ритой семейной жизни! Пусть даже этот мальчик мудрее всех взрослых вместе взятых.

— Пока нет, — выбрал наиболее нейтральный ответ.

— Жаль, — вздохнул огорченно Тим, чем не сказано меня удивил.

— Почему?

— Я малышей люблю, они милые.

— Хороший аргумент, — хмыкнул я. — А ты, значит, будешь старшим братом? — шутливо щелкнул Тима по носу.

— Угу.

— Ну не знаю, такая ответственность, справишься?

— Да! А то! — воскликнул как-то возмущенно Тимур.

— Тогда спи, давай, какой пример ты будешь подавать младшим?!

— Спокойной ночи, пап, — послушно закрыл глаза ребенок.

— Спокойной ночи, — ответил я и вышел из комнаты, погасив ночник, — темноты Тим не боялся.

Я спустился вниз. Рита все еще сидела в гостиной, только теперь ее взгляд стал более осмысленным.

— Он похож на тебя, — улыбнулась.

— Конечно, — согласился я. Вру. Но уверяю себя, что эта ложь во благо. — Тебе он понравился? Насколько я понял, к категории наседок ты не принадлежишь, — сыронизировал, вспомнив ее испуганный взгляд.

— Ты прав, я слегка теряюсь с детьми и не знаю, как себя вести, но это не значит, что я принадлежу к чайлдфри[1] или что-то в этом роде, — начала оправдываться Рита.

— Я знаю… Насчет Тима… Он замечательный ребенок, просто замкнутый и серьезный.

— Кого-то мне он напоминает, — сверкнула глазами в мою сторону она.

— Да, это от меня. И он очень остро чувствует отношение людей, поэтому если ты к нему будешь хорошо относиться, то и он к тебе потянется. Вы подружитесь, — попытался успокоить ее я.

— Куда мы денемся, — усмехнулась.

— Завтра с утра придет няня, я ей уже позвонил. А теперь спать, выходные выдались действительно бурными.

— Ну, тогда — спокойной ночи, — сказала Рита.

Я развернулся, чтобы подняться по лестнице, но резко повернулся и приблизился к ней, она в нерешительности встала с дивана и замерла передо мной.

— Спасибо, что ты здесь… рядом. Пусть понарошку, но рядом. Прости, что так получилось все с Тимом внезапно, мне надо было раньше тебе рассказать, — выпалил, глядя в ее бездонные глаза.

Она не ответила. Стремительно сделала крошечный шаг навстречу и обняла меня. Я прикрыл глаза, наслаждаясь моментом.

[1] Чайлдфри — субкультура и идеология, характеризующаяся сознательным нежеланием иметь детей.

Кирилл, 15 лет (отрывки из дневника)

5 апреля

А жизнь бьет ключом меня по голове. И братец прав, как всегда. Дурак я. Долго не писал, потому что был все время с ней. О чем писать? Иногда кажется, что без нее я никто. Размышляю как слюнтяй. Вчера сказала, что я совсем маленький и глупый мальчик.

Подумал, что проще забить. Подумаешь, королевишна… А потом увидел ее с Тохой из одиннадцатого класса, и понеслась.

В итоге — она меня ненавидит. А Тоха… подрались мы, в общем. Хорошо подрались. Неизвестно чем бы все закончилось, если бы не Костя. У него просто дар миротворца. С его способностями военные конфликты улаживать и вести переговоры с террористами. Достаточно пары слов — и любая стычка сходит на нет. Поэтому он никогда не дерется.

Одна радость Ритке — поиграла в сестру милосердия, замазывая мои боевые раны. А Костя отчего-то так серьезно и печально смотрел на нее.

14 апреля

И ничего не меняется. Я смотрю в окно — все та же улица, те же лица, та же весна. Телефон не звонит. Ей плевать. Хорошо ей, наверное. А я, как придурок, слоняюсь из угла в угол, из комнаты в комнату. Каждый день по одному и тому же маршруту: школа — дом, дом — школа. Скука. Да и не хочется веселья. Главное, дождаться звонка, тогда отпустит, полегчает. ЛЮБЛЮ.

1 мая

«Если очень захотеть, можно в космос полететь», — говорит папа.

Конечно, она позвонила. Ненавижу ожидание. А ждать пришлось долго.

— Привет, приходи, у меня сегодня день рождения, — любимый голос прозвучал грустно.

— День рождения? — Вот так сюрприз! — Но у меня нет подарка для тебя.

— Глупый, ты будешь моим подарком, — рассмеялась в трубку.

— Ну, если так… — усмехаюсь и бегу, спешу к ней.

У нее в квартире не привычно тихо, и тишина эта словно неживая. Лёля лежала, свернувшись калачиком на потертом диване, и рыдала. Я замер в проеме двери как вкопанный.

— Что случилось?

— Кир, ты пришел, — облегченно выдохнула она и села, обняв себя руками.

Осторожно подошел к ней, заглядывая в глаза. В то же мгновение я четко осознал, что готов на все, только бы не видеть ее такой. Никогда.

— День рождения — грустный праздник, мне уже семнадцать, представляешь? — притворно ужаснулась она.

— Нет.

— Кирюш, обними меня, пожалуйста… — попросила она, и я мгновенно выполнил ее просьбу, заключив в свои объятья. — Ты мой подарок сегодня, — прошептала и начала целовать меня, сама потянулась ко мне, словно я ей жизненно необходим.

И я безумно рад быть сегодня для нее таким нужным и желанным подарком.

Рита

Завтрашний день выдался суматошным. Утром прибыла няня. Тим за завтраком сидел, насупившись, и ел манную кашу.

— Не кисни, сын, я приду с работы, и пойдем в кафе или в кино, хочешь? — предложил Костя.

— Конечно, хочу, мы с мамой редко ходим гулять, — немного повеселел ребенок. А потом нахмурился и, встав из-за стола, подошел к Борисову и стал что-то быстро шептать ему на ухо.

Я старательно делала вид, что углубилась в поглощение кофе, для пущей убедительности даже смартфон схватила, в общем, изображала полное безразличие.

— Рит, — отозвался Костя, и я подняла глаза на него, перестав пялиться в светящийся экран, — ты пойдешь с нами? Тимка хочет, чтобы ты пошла с нами, правда, сын? — Тим, смутившись, согласно кивнул.