— Ну, хорошо, — нерешительно ответила я. Пока между мной и мальчиком чувствовалось напряжение, но контакт в любом случае налаживать придется, ведь мы не чужие люди.

Интересно, кто его мать? Никогда не видела ни одной девушки Кости. А какие ему вообще девушки нравятся, насколько мне известно, особо разгульный образ жизни он никогда не вел. Кирилл всегда подкалывал его, называя монахом. Тогда откуда сын? Я, конечно, не столь наивна и понимаю, что девушки у Кости были. Но вчерашнее открытие, честно говоря, выбило меня из колеи. Сколько тайн скрывается за маской собранного и прагматичного мужчины! Я продолжала невольно сравнивать двух совершенно разных братьев.

— Кирюш, а чего Костя дома торчит, у него друзей нет? — поинтересовалась я у любимого, прерывая поцелуй. Не знаю, почему в тот момент мне пришла в голову такая мысль. Об одиночестве Кости. Действительно, почему он всегда один. Мы с Кириллом виделись практически каждый день, и я ни разу не видела и не слышала, чтобы его брат куда-то ходил, помимо универа. Чаще всего, приходя в гости к Борисовым, я видела его с задумчивым видом читающего учебную литературу, а если он куда-то и ходил, то только по поручению родителей.

— Отец себе достойную замену готовит, — обычно с легкой пренебрежительностью комментировал Кирилл.

Так как из них двоих Кирилла считали шалопаем, ему ничего не доверяли, а Костя потихоньку втягивался в дела фирмы.

— А он нелюдимый, сама, что ли, не видела. Псих-одиночка. В универе ни с кем толком не общается, да и не стремится. По клубам не ходит, девушки у него нет. Скучный тип, — с неохотой оторвался от поцелуя Кир, продолжая держать меня в объятьях. — А ты о моем братце печешься? — вопросительно изогнул бровь.

— Ну да, мы же дружим столько лет… Интересно стало. Может, позовем его с нами в кино?

— В кино? — опешил Кир. — Ты Матерью Терезой заделалась? Хочет вести жизнь затворника — флаг ему в руки. Мы тут при чем?

— Ты не прав, ну сходит он с нами, ничего ведь страшного не произойдет.

— Ладно, только у него спроси, согласится ли он оторвать свой королевский зад от стула, — хмыкнул, слабо веря в мою затею.

Я сразу же кинулась в соседнюю комнату (мы сидели в квартире Борисовых). Костя что-то усердно писал в тетради, аккуратно выводя буквы, рядом лежала книга. Стоило мне резко распахнуть дверь комнаты, он слегка напрягся и повернул голову ко мне, взъерошив волосы.

— Что-то случилось? — Костя ненавидел, когда ему мешали, он был из тех усердных и трудолюбивых людей, у которых «первым делом самолеты».

Однажды я наблюдала интересную картину. Костя чинил старенькие наручные часы, сидя за столом, а Кир точно так же, как я, ворвался без стука и принялся отвлекать его разговорами. Всегда молчаливый и уравновешенный Костя отложил свое занятие и подробно, не стесняясь в выражениях, объяснил брату, что к чему. Тогда его взгляд метал молнии, и голос звучал резко. Даже бесшабашный Кир в изумлении притих.

Не удивительно, что я ожидала чего-то подобного в свой адрес. Но он оторвался от занятия, внимательно посмотрел на меня и переспросил, не дождавшись от меня ответа на вопрос:

— Что-то случилось, Рит?

— Нет, все в порядке, — отмахнулась я и перешла к делу. — Мы с Кириллом в кино собираемся, не хочешь пойти с нами?

Он тяжело вздохнул и отодвинул от себя тетрадь с записями.

— В качестве кого?

— Что значит «в качестве кого»? Сходим в кино, развеемся, мы давно не гуляли все вместе.

— Нет.

— Но почему? Ты всегда сидишь дома, никуда не ходишь гулять, ни с кем не общаешься.

Костя посмотрел на меня гневно, видимо, своим разговором я задела какую-то болезненную струну в его душе.

— Пожалеть решила? — грубо сказал Костя и поднял на меня глаза с какой-то внутренней агонией внутри зрачков. Словно сражался с собой.

— Что с тобой, Кость? — Я подошла поближе и положила руку ему на плечо.

Он на миг — всего на один миг — прижался щекой к моей руке, а потом вскочил как ошпаренный.

— Идите в кино, — хрипло произнес, отвернувшись.

Из воспоминаний я вынырнула, словно из толщи воды. Мы уже ехали в машине с Костей, в салоне пахло мятой и лимоном, а из приемника лилась медленная мелодия.

— Тиму ты нравишься, — вдруг произнес он.

— Надеюсь, а то я совсем уж в себе разочаруюсь, если не смогу найти общий язык с ребенком. Хотя у меня не так много опыта общения с детьми, все больше с котами, — усмехнулась, вспомнив своенравного Степку.

— Кстати, а где твой зверь делся, я его давненько не видел.

— А кто его знает, он у меня особь самостоятельная, может, запрятаться и неделями на глаза не попадаться. Я ему еду оставляю, и в туалет он сам ходит, воспитанный, — пожала плечами я, а потом, заметив, как напрягся Борисов, забеспокоилась.

Степка безобидный, в принципе, но в доме теперь появился ребенок, кто его знает, как они друг на друга отреагируют. Может, у Тима вообще аллергия на шерсть. Да и Степка при случае напакостить может или поцарапать.

— Звони няне, расскажи про кота и объясни ситуацию. У Тимура нет аллергии на животных?

Костя вытянул из кармана телефон и позвонил няне, включив громкую связь. Перебивая друг друга, мы вкратце обрисовали женщине ситуацию. К счастью, у нее самой дома жили две кошки, так что ладить с животными она умела.

Договорив, мы одновременно выдохнули, а потом, как преступники, переглянувшись, рассмеялись.

Вскоре резко запнулись и настороженно посмотрели друг на друга, это напомнило мне знаменитый эпизод с медведем из фильма «Кавказская пленница», осталось только сделать ноги, как главная героиня. Я не тронулась с места, Костя первый отвел взгляд и провозгласил:

— Приехали, — фраза прозвучала неоднозначно.

После работы я заехала в больницу к отцу. Там все также суетилась мать, а папа норовил вырваться из душащей его опеки.

— Носится со мной, как курица с яйцом, — бурчал, как избалованный ребенок, он.

Ну конечно, папа поинтересовался делами Кости и Радомирского. Я только пожала плечами, будто Костя обсуждает со мной свои дела.

— Ну как ты, дочка? — Мы с мамой стояли в коридоре, пока папе делали необходимые процедуры.

Я посмотрела на нее, отмечая залегшие тени под глазами, морщинки вокруг глаз и ласковый взгляд.

Как я? Если бы я знала. Приехали — как сегодня верно подметил Костя. Станция такая-то, дальше поезд не идет… И нифига, простите за грубость, не понятно, что дальше делать. Слишком много неожиданных открытий, миллион глупых мыслей и домыслов. Мир кружился со скоростью света, затягивая меня своими бурными течениями в воронку.

Раньше все было просто — есть Кирилл и есть я, в конце концов, есть мы. Потом его не стало и «мы» превратилось в пустое местоимение и все, что осталось у меня, — это воспоминания. Каждый раз я просматривала, перебирала их у себя в голове и тщательно оберегала от чужих глаз. Сейчас… что-то изменилось. Вся соль в том, что я пыталась найти ответ, что именно. И… ничего.

— Рита, все в порядке? — переспросила меня мама, приобняв за плечи.

— Да, конечно, — уж слишком бодро отозвалась я.

— Если это из-за Кости… Вы не ладите?

— Ладим, что ты… А то ты Костю не знаешь.

Мама почувствовала фальшь в моем голосе и пристально посмотрела на меня.

— Точно?

— Честное слово, если что-то случится, я обязательно тебе об этом скажу, — поцеловала ее в щеку и, попрощавшись, ушла.

«Я люблю тебя… я люблю тебя…» — дурацкая игрушка, подаренная мне Кириллом ко Дню Святого Валентина противным голоском произносила вновь и вновь заученную фразу.

После визита к отцу я не захотела сразу ехать домой (интересно, когда это дом Борисова стал моим?), а поехала в свою квартиру.

Игрушка валялась на кресле, и я не заметила ее, а когда присела, запустила злосчастный механизм. Белоснежный медвежонок, держа в лапах красное сердце, все никак не хотел успокаиваться, видимо что-то заклинило и мне пришлось вытащить батарейки, только бы не слушать это монотонное и бездушное «Я люблю тебя».