Только про Камильчика не говорила ни слова.

Я лишь могла молиться, чтобы она про него не подумала. И радоваться, что его сегодня рядом не было — если бы она увидела сына рядом и почувствовала что, с ее адскими способностями долго я бы мальчиком не оставалась. Девочкой, впрочем, тоже.

Вот только я рано радовалась.

Потому как пока меня зажимали в углу, ректор, идиот такой, позвал на помощь.

И я поперхнулась живописным рассказом на середине фразы, когда услышала рядом усталое:

— Мам…ты зачем нам мальчика портишь?

Что-то вы меня развеселили и я концовку главы-то и дописала))))

Я покраснела.

Представила, как всё выглядело со стороны, и покраснела еще больше.

Кам стоял, оперевшись плечом на стену, чуть нахмуренный, растрепанный, да еще и в каком-то совершенно домашнем виде, как мне показалось. По крайней мере, вот этот вот открытый пиджачок и узкие брюки назвать формой дознавателя могли только в секс-шопе, если бы такие здесь водились.

А еще инквизитор был заметно уставшим.

И я старательно подавила в себе росток жалости.

Знала, к чему у женщин приводит жалость. Сначала ты его по голове гладишь, даешь на груди выплакаться, а потом слезки то высыхают, губки, что подвывали, по этой самой груди перемещаться начинают, и вот уже стонешь и…

Блин, о чем я?!

Катрин тем временем от меня отстранилась, подперла крутые бедра руками и прищурилась в сторону сыночки:

— А ты в меня топориком…

Шикарная женщина.

— Ма-ам, — закатил глаза инквизитор.

— Давно уже мам. Так что, нашел?

Покачал только головой.

— И все еще отказываешься использовать мою помощь? — спросила брюнетка грустно.

А до меня тут дошло, о чем разговор…

Ой-ой-оюшки… Палачик, миленький, откажись! Я тебе все ножики переточу, все кандалы перечищу, да я вместо тебя пыточных дел мастером заделаюсь — но если ты согласишься…

— Мне еще мать женщин не искала, — передернулся.

Хоро-оший.

Чего грустно-то так тогда?

— Почему не искала? Даже находила и подклад…

— Хватит. Без подробностей.

Она прищурилась:

— Это почему без подробностей? Или боишься таки испортить «вашего мальчика»? Не волнуйся, она сама кого хочет испортит…

Бл…ть.

Она специально?

Или оговорка по Фрейду?

Что будет-то теперь?!

Я кулачки стиснула и негодующе на мамАду посмотрела. Та лишь подмигнула.

А палач только хмыкнул:

— Ты бы еще «оно» назвала. Пошли, продолжим уже ваши посиделки — раз я не могу их разогнать, то хотя бы возглавлю.

Мы смотрели в удаляющуюся широкую спину.

— Мой сын — идиот, — вздохнула Катрин. — И я даже знаю в кого… — а потом повернулась ко мне и снова подозрительно прищурилась. — И вот тут возникает вопрос. Может ли он быть идиотом, только потому, что воспитывался рядом с Альдорелло, и это заразно… Но главное — насколько он идиот?

Я сглотнула.

Храбро улыбнулась.

И пропищала

— Ой, мне ли знать. И… Кажется, нас зовут! Прям призывают…Ой, простите…Я не это имела в виду…

И помчалась к парням.

Несмотря на задумчивую мамАду, ночь прошла потрясающе.

Пожалуй, впервые я и правда совершенно расслабилась с ними — тем более что меня прикрывал Тигра, притворяющийся то шкурой на полу, то галлюцинацией.

Я смеялась над шутками ректора, соревновалась с инквизитором, кто быстрее вспомнит пытки, давала умные советы Филиппу, а уж когда перебравшая фон Шлепи потребовала переодеть своих особых слуг в лошадок и устроить забег прям в зале, первая выбрала себе коня.

И грохнулась-то всего пару раз.

В общем, рассвет мы отправились встречать на набережную.

А потом поползли в сторону Академии.

Возле которой изрядно уставшая и босая Катрин вдруг вспомнила, что ей не обязательно было идти пешком, она вообще-то и портал может…

И тут же в него шагнула, сопровождаемая ревом пламени.

Кам смотрел с небольшим беспокойством, а Алик — с весельем.

— Как думаешь, где на этот раз выйдет и вырубится? — обратился ректор к двоюродному брату.

— А разве… она не в свои покои? — спросила осторожно.

— Еще ни разу не получалось в таком состоянии, — гоготнул блондинчик. — Хорошо хоть ни разу не попадала в одно место…

Это понятно.

— Вот только дипломатические отношения с Риканом мы так и не восстановили… — задумчиво протянул инквизитор.

— Ничего. Зато остаток отбора пройдет спокойно. Пока она поймет, где она, пока там все уничтожит за то, что её неподобающе встретили…

Я сглотнула.

Эм-м. Катрин что, и правда нас оставила на несколько дней?

С одной стороны, меня с облегчением… А с другой… я даже скучать буду.

Икнула.

— Кому-то пора в кроватку… — по-доброму посмотрел Алик.

— Проводить? — уточнил Камиллар.

Но я только покачала головой.

Опасно мне с ним в таком состоянии оставаться наедине…

Мы распрощались, пошатываясь у ворот — Грифон от стыда усиленно делал вид, что все эти люди ему не знакомы — и я отправилась…

К вольеру, конечно.

Потому что о моих приключениях должны знать все!

Все были не слишком довольны встать в шесть утра и выслушать в подробностях про услугу «язык на ходу», про новый дырчатый интерьер игорного дома и про то, как я победила в заезде и получила годовой абонемент на походы в тюрьму.

Единственное, что их заинтересовало, так это как восхитительно было идти между двумя потрясающими мужчинами и как мне жаль, что я не могу клонироваться и доставить счастье обоим.

— Нет-нет-нет, только не двое… — почти безумно прошептал Еди и звери заржали.

А я немного обиделась, но сильно не смогла — вырубало.

— Вам смешно, — пробормотала, — а у меня пока мы шли бабочки в животе порхали между прочим…

— А от кого порхали-то конкретно?

— Да откуда ж я знаю? — тяжко вздохнула.

— Спи, — сжалился А-аа и уютно устроил меня в своих кольцах. — Тебе еще сегодня на последний конкурс перед финалом идти. Ты уже придумала, что там будет?

— Угу, — я погружалась в чудесный мир розовых единорогов и принцев.

— И что?

— Ой, всё…

— Отдай.

— Я не уверена…

— Отдавай, сказал!

— Дело в том, что…

— Мешок золота тому, кто продержится дольше всех.

— Ну…

— Почетная медаль от королевской семьи.

— Но…

— Ладно, каждому вплетаю волос единорога — чтобы ни одного волоса не упало. Согласны? Или еще абонемент в тюрьму подарить? У меня есть годовой — на всех хватит.

— Последнего не надо!

Симпатичные горожаночки вскинулись и замотали отрицательно головами. А потом подвели ко мне двух очаровательных пятилетних малышей. На данный момент очаровательных — знала я, во что они превратятся минут через десять, когда некому будет дать ЦУ страшным материнским голосом.

Я поудобнее перехватила пытающегося вырваться из моих рук годовасика и подпихнула пацанов к А-аа, не забыв прошептать им, что для них у меня секретное задание — сорвать как можно больше бантиков с платьев девиц.

Такса проста.

Один принесенный бантик — одна конфета.

Количество детей в комнате с надписью «Кастинг» — а как еще мне было заманить всех этих тыжматерей? — зашкаливало.

И были они от совсем замечательно пахнущих ползунков — ха! без памперсов — это по-нашему! — до семилеток, уже споро обдирающих позолоту с обоев.

Прелесть, а не детки.

Зверята сбили их в похрюкивающую кучку, положив на себя самых маленьких, и потащили в наш любимый зал для приемов, удобный тем, что там были внутренние галереи второго этажа, на которых зрителям можно было укрыться в безопасности.

А матерям следить за своими кровинушками, которым жутко раздраженный Еди и правда воткнул на манер пера индейца по защитному волосу в волосы.

Травм и жертв среди пупсиков мне не надо было.

А на невест… да пофигу. Тем более, что не только Алик пришел в восторг от этой идеи, но и его родители, уже отчаявшиеся дождаться внуков. Ведь мы подбирали не только жену, но и мать будущим детям — а как это проверить? Да просто запустить в клетку к хищникам безоружных жертв…