Где их приграничные армии?

Две с половиной тысячи воинов, которые встретили хановы войска в поле не в счёт, но, похоже, именно благодаря этим самоубийцам, жители приграничной ярмарки успели скрыться в степи, а вот защитникам не удалось.

Хан с удовлетворением напомнил себе, как это было…

Визар-буруны34, закрутив карусель, три дня в подряд истребляли, укрывшихся за щитами, воинов словян, пока не уложили всех, а потом, зарубили, кинувшихся в последней и безумной атаке, несколько десятков, уцелевших под градом стрел, фурий.

Лучше чтобы это было всё, чем словяне могут сейчас ответить.

Должно быть так.

Бурун-хан пытался себя успокоить.

Но руки, предательски, продолжали дрожать.

Если силы противника не подавлены, то на улицах города, в проулочках, в каждом уголке ярмарки пхазар ожидает страшный бой, в таком случае, Утёс-улы придётся спалить, вернувшись домой с пустыми руками, но сопротивления не было.

Город пал.

Воины мародёрствовали, вскрывая закрытые амбары и доставая оттуда, припасенные для торга, товары. Дома, питейные заведения, гостиницы, всё было пусто, лишь небольшая часть западных и скифских купцов осталась, в покинутом словянами городе, теперь, дабы сохранить своё имущество от оголтелых визар-бурунов, торгаши добивалась аудиенции.

Бурун усмехнулся.

Посмотрим.

Но вначале в шатёр. Хочу отдохнуть.

С момента вступления в ярмарку, Бурун отдал приказ грабить всех, кроме скифов и финикийцев, с которыми не желал ссоры, ему и северян вскоре будет достаточно, но вот где сбыть рабов, коих планировали привести несчётно, это считалось главным вопросом. Для сего подходили временные союзники Финикийцы и бронские купцы, посему, пока и тех и этих не выпотрошили визары, торгаши испросили величайшей аудиенции и ждали снаружи шатра.

Хан поел сытно, получил доклады от тумен-баев о продвижении войск по городу и текущей обстановке, полюбовался завораживающим танцем любимой наложницы и наконец, решил поговорить с торгашами.

Слуга принёс очередную пиалу с чаем, хан, отпив немного, закрыв глаза, дал себе минуту покоя и наслаждения, перед разговором.

Я взял Утёс-улы…

Рядом с Буруном, по обыкновению, возвышался визар-садд-Бора, точнее, шпион Хана-ханов, так называемого Бора-Хана, владыки всех пхазар, правителя – Туман-сарая.

– Ну, – подтолкнул хана к решительным действиям, саддаккар35. – Долго ещё будешь мурыжить? Скоро визары вконец торговцев ощиплют и не найти после добро наших, так сказать, партнёров. Если решимся вести с ними дела, то действуй сейчас, пока не поздно, или ты передумал?

Бурун нарочито медленно отпил из пиалы чай и пригладил усы.

– Во-первых, не наши, а мои визары. А во-вторых, я решу с кем торговать пленниками, а с кем нет.

– Засунь свою гордость, куда подальше Бурун-хан! – прогремел саддаккар. – Великий хан мне совершенно ясно сообщил: войско общее нашего государства, и идёт сюда лишь с одно целью, и не я её озвучил, а ты. А вот как этого добиться, уже в моей власти, и если в своих амбициях ты – западных хан, зайдешь слишком далеко, я остановлю тебя именем Бора-хана!

– Ну-ну, – немного сбавил обороты Бурун. – Остынь саддаккар. Сейчас пообщаемся, не спеши…

Махнув нукеру, хан повелел впустить чужеземных купцов.

Полог приподнялся, впуская в шатёр троих иноземцев. Судя по одежде, один финикиец, второй из вольного города Бронск, а третьего хан не узнал.

– Кто ты? – спросил его Бурун. – Чьего рода-племени?

Торговцы разулись, присев на предложенные подушки, а незнакомец ответил:

– Имею честь быть сыном Стана полей, великой столицы кочевого племени Брутов из Триморья36.

– А-а-а козопасы, – усмехнулся хан. – Ну, говорите торгаши, чего вы хотите у меня выпросить?

Первым ответил финикиец.

– Мой народ богат и славен, нам нечего делить друг с другом. Мы никогда не забирали ничего друг у друга, продолжатся ли эти славные времена? – хан утвердительно кивнул.

– Павильоны с вашим гербом мы не станем грабить.

Торговец низко поклонился.

– Прошу и наше добро не изымать о, великий хан, – взмолился брут, – ибо вижу я хорошие перспективы в нашей торговле пушниной и рыбой, козьим мясом и рожью.

– Этого мало козопас, – усмехнулся Бурун. – Все твоё, моим повелением, отдано визарам, и никому не дозволено лишить их добытого в набеге!

Торгаш-брут сильно забеспокоился, а вот бронский напротив, смотрел бесстрашно и с вызовом. Хан велел теперь ему держать слово.

– В отличие от коллег, – начал брончанин, – я не испытываю иллюзий по поводу своего товара. Я ведал, куда шёл, и знал риски, кои мне предстоят. Но выгода, которую я смогу тебе предложить, не только покроет все твои затраты на сей поход, но и даст тебе – Бурун-хан то, чего ни у одного хана не было с начала времен.

– И что же это? – заинтересовавшись, спросил Бурун.

– Луггород, – коротко ответил брончанин. – Я могу его вам дать.

Бурун и саддаккар взволнованно переглянулись друг на друга.

– Говори! – велел визар-садд-Бора.

Торговец вновь поклонился, от него не укрылись алчные взгляды кочевников.

– Ваш набег, скорей всего, продлится недолго, я бы сказал ровно до того момента, пока рати двух оплотов Дальнего и Росток не прибудут, чтобы вас сокрушить, и они разобьют, если не сделать одну вещь.

– И какую? – спросил в нетерпении хан.

– Сначала обговорим наши условия, – нагло ответил брончанин.

Недолго думая, саддаккар вынув саблю, обезглавив сидящего рядом брута, а затем, медленно подвел лезвие к шее наглого торговца.

– Вам не запугать меня, – также спокойно ответил брончанин, глядя в глаза хана. – Повторяю, я знал куда шёл.

Хан подал сигнал, воин, вложив сталь в ножны, вернулся и встал рядом.

– Слушаю, – проговорил Бурун, отпив из пиалы.

– Благодарю мудрейшего из ханов. Условия Бронска просты. Все рабы, добытые в этом походе, будут проданы через нас, – хан приподнял бровь. – Цена договорная по факту торга тут в Утёс-Улы.

– И откуда у тебя столько золота? – спросил хан.

– Из вольного города, разумеется, – развел руками торговец. – Но это ещё не всё. Рабов погрузим на корабли в вашем порту Бахчи-сарай, вы беспрепятственно дадите это сделать. Мы уже обговорили логистику с финикийцами, а они продадут рабов тем, кому невольники очень сильно требуются.

– И кто же это? – вконец, обалдевший от подобного делового и беспринципного торга, спросил саддаккар.

– Это в условия сделки не входит, – также нагло отозвался брончанин.

– Я с нетерпением жду вашей части нашего договора, – злобно ответил хан. – И если, она хоть на йоту не будет мне столь интересна, чтоб я забыл о твоей несусветной наглости, что ты тут проявил, то я обезглавлю тебя. Хочу, чтобы ты это уяснил, прежде чем начнешь, и раз тебя не запугать, то благодаря тебе, вольный город станет мне врагом на все времена.

Торгаш сглотнул, но продолжил также смело.

– Значит, нужно этого не допустить. Так вот, что мы, собственно говоря, предлагаем…

Бурун остановил грабеж ярмарки, как пообещал торговцам, двинувшись с визарами на восток. За городом, к ханову войску присоединились, по меньшей мере, двенадцать тысяч разного рода наёмников, в большинстве своём состоящих из скифов, были даже западные рыцари, служившие ранее в охране у брутов, немного финикийцев, и пару сотен брончан, словяне все как один предпочли плен предательству. Данный факт, вызвал у Буруна искренне восхищение, тем не менее, пленники теперь товар, а у хана есть кое-что важнее. Все существо изнемогало от полученного предложения.

Неужели это осуществимо?!

Армия растёт, и когда он подойдет к большому городу, то малая орда увеличится в два с половиной раза, а это уже сила!