Мы скорбно постояли на берегу, лишь потом переместились в долину. Почему-то очутились не под излюбленным деревом, а на том неуютном каменистом склоне, где встретились в первый раз. Я вспомнил, как ни за что ударил тогда ещё едва знакомого светлого и сейчас искренне извинился. Лучше поздно, чем никогда. Он лишь кивнул в ответ. Не сердился на меня, вряд ли это вообще умел.

На самом деле, как ни держался я бодро-весело, а кошаки на душе скреблись. Тяжкая вина на мне лежала, и какой мелочью была по сравнению с ней та мимолётная стычка. Я ведь не только свою карьеру загубил, но и светлого. Да это я снял запреты с заказанной мне энергии и чужих богов выкинул в дальнюю даль тоже собственным разумением, Ари почти ничего плохого не делал, но спрос пойдёт с обоих, таковы правила этой глупой игры.

— Красивая долина, — сказал предвечерний.

— Там хорошо, где нас нет, а там, где мы есть, мигом всё испортим.

Ещё одно прегрешение пинало мою совесть, и я не мог не думать о нём, глядя на рабочую суету внизу, в лагере людей. Они разбирали не нужный более забор.

То есть, я прикидывал, как мне покаяться перед светлым, а так-то ни в чём не раскаивался.

— Мерц, что ты ещё натворил? — тихо спросил Ари.

Оказывается, он успел неплохо меня изучить.

— У Сирени будут от меня близнецы. Мальчик и девочка. Они вырастут и положат начало новому могущественному народу, который сможет защитить людей от пришельцев, претендующих на их планету. Не ругай меня, по крайней мере не очень сильно. Я постарался установить пределы. Этих новых бессмертных привяжет к человечеству жажда горячей крови, потому я и подарил им в наследство свои клыки, но и люди смогут защититься с помощью серебра и некоторых других ингредиентов. Кажется, я опять неправильно употребил слово, ну да это сейчас не важно. А ещё новое племя поведёт ночной образ жизни и станет избегать солнца.

Ари горестно вздохнул. Надеюсь, его терзали мои грамматические ошибки, а не то, что я натворил. Оказалось, нет. Или да.

— Мерц, это ужасно!

— Да ладно тебе, новое племя будет отстранённым и высокомерным, они же типа крутые. Когда люди расселятся по планете, мои потомки окуклят долину, переместят в иную реальность и заживут здесь мирно и в довольстве, пока не придёт время прийти на выручку подопечным.

— То есть, ты надеешься, что они вот такие благородные и совершенные не побрезгуют помогать простым людям? — ядовито поинтересовался Ари.

Вечно он несёт что-то правильное, как самому не надоело?

— Не все же будут такими, — сказал я примирительно. — В них сохранится пусть крохотная, но частица человека, и всегда найдётся тот в ком она распустит правильные лепестки. Я очень надеюсь на это. Имени назревающему народу я так и не придумал, но люди справятся с этим сами. Они умеют.

Светлый более не спорил.

— Пошли, Мерц, задержку нам тоже поставят в вину.

— Да, пора!

Мы встали, бросили последний взгляд на долину, и я успел ещё увидеть проникающим в будущее взором белый дворец на месте безобразных останков космического корабля и мальчишку, носившегося возле пруда — потомка моих ребят. У него даже будет имя похожее на моё, хотя я не успел сообразить — какое. Ари снова заворчал, и пришлось отправиться в путь.

Мы неслись сквозь вселенную огромными скачками и наслаждались рвущейся в дело мощью. Я-то точно наслаждался, а светлый выглядел слегка обалдевшим, когда злая судьба и плохое знание галактикографии привели нас прямо в академию тёмных. Вот, значит, где будет разбираться наше дело, кто бы сомневался.

Нам велели подождать, и мы уселись в приёмной. У моего несчастного товарища был жалкий вид, даже губы его не слушались, когда он пытался улыбаться.

— А знаешь, — сказал он с искусственным оживлением. — Люди назвали новую планету как старую — Земля. Спутник — Луной и ближнюю к ним планету — Марсом.

— Ну звучит неплохо. Я рад за них.

Как ни бодро звучал мой ответ, непринуждённая беседа увяла едва начавшись. В кабинет моего дяди прошёл между тем надменного вида светлый. Он даже не глянул в нашу сторону, и Ари окончательно сник.

— Вот и всё, — сказал он грустно. — Надежды развеяны прахом. Какая может быть карьера после того как мы нарушили все запреты?

Да, ведь он из скромной семьи, и его не отмажут от всех неприятностей могущественные родители. Я всё время забывал об этом, а сейчас вспомнил и призадумался о том, какой неравной окажется наша судьба при общих в целом винах. С этим следовало что-то делать. Главную скрипку, что там не говори, играл я, мне бы и надлежало спеть соло. Сообразить бы ещё — как.

— Ари, не расстраивайся, мы выберемся. Давай, я всегда буду твоим напарником? В любой новой миссии. Не смотри так. Хочешь сказать, что я тебя пугаю, а не успокаиваю?

Он всё же улыбнулся и кивнул.

— Я согласен. Ты хороший товарищ, Мерц. И тебе ещё предстоит многое выучить, а кто присмотрит за этим лучше, чем я?

Не очень-то я его приободрил.

В приёмную вошла тёмная богиня, прекрасная как звезда с неба, и я тут же выбросил из головы все печали. Моя мама всегда несла мне только радость. Встреча произошла бурно. Я подхватил замечательную родительницу, обнял и руками, и крыльями, и она меня тоже. Мы всегда любили друг друга больше, чем прочую вселенную.

Как ни странно, я вспомнил о хороших манерах и представил моей прекрасной тёмной светлого Ари. Он видимо оробел, но мама отнеслась к нему так сердечно, что предвечерний оттаял, глядя на неё с восхищением.

— И какой костёр грозит мне за наломанные дрова? — спросил я, когда всё мы немного успокоились.

— Скандал ты устроил изрядный, — сказала мама, впрочем без всякого осуждения. — Нарушение всех правил поведения, да ещё прямое вмешательство в дела смертных народов.

— Я не раскаиваюсь ни в чём! Вместо того, чтобы заниматься ерундой, я делал полезное дело. Сражаться за свою планету со всеми, кто на неё посягает — вот самая лучшая религия на свете. Я в неё первый запишусь.

— Кто бы сомневался! Твои отец и дядя уже переругались и не один раз.

— Они меня в это и втравили, разве я не прав?

Мама не отрицала.

— Посовещались, решили, что ты избалован, и тайком от меня отправили в эту миссию. Вряд ли полагали, конечно, что ты устроишь вот такой экспромт.

Значит, я правильно отследил цепочку событий.

— Я знал! И почему они всё ещё целы и невредимы?

Мама высоко подняла красивую голову.

— Была у меня мысль пустить их перья по ветру вселенских бурь, но спрятались оба качественно, а потом я решила, что ты и так справишься. Ты умён, отважен и наделён неисчерпаемым трудолюбием.

Я обнял самую прекрасную женщину, которую знал. Как много дала мне её любовь, ну и наставления в боевых искусствах — тоже.

— И ты как всегда оказалась права. Нам с Ари пришлось нелегко, но нашим врагам ещё горше, а разве не это главное в нашем деле?

— Немного нет, — робко вставил Аргус.

Я пока не знал его настоящего имени, но мне хватало и старого. Я объяснил:

— Мой друг, светлый, помог встать на правильный путь, и пусть я с него свернул, по крайней мере знаю теперь, где настоящая дорога, чтобы тщательно игнорировать её в дальнейшем.

Мама легонько стукнула меня крылом по затылку, но я знал, что это для порядка, а так она меня не осуждает. Мы были два сапога пара.

— Мальчики, не дерзите слишком сильно моему старому дураку брату, и всё обойдётся, — сказал она озабоченно. — Мне сейчас нужно уйти, но я скоро вернусь. Главное — учтивость.

— Я всё время Мерцу это говорю, — пробормотал Ари, и мама уставила на него палец, словно намекая мне, с кого следует брать пример. Я покорно покивал.

Уже в дверях мама обернулась и сказала просительно:

— На отца не сердись, он тебя любит и хочет поддержать, хотя и не решается произнести это вслух.

— Обещаю с ним не драться.

— Негодный мальчика!

Нежнейшая улыбка подкрепила это порицание. Мама продолжала баловать меня по своей системе, и я ничуть не возражал против её педагогических усилий. Они сделали меня счастливым и уверенным в себе, дали больше опоры, чем всё папино финансовое могущество. Впрочем, против последнего я тоже не возражал.