— Займёмся насущным, — сказал я уверенно. — Что поможет победить того, кто физически сильнее? Правильно — знания!

Главное условие хорошего обмана — произносить знакомые слова, тогда объект приложения усилий автоматически сочтёт их достоверными. Другой этап этой могучей звёздной науки — нести полный бред, он наступает чуть позднее.

Аргус оживился, когда я заговорил на понятном ему языке, и первую задачу я счёл выполненной.

— Для начала нам надо притвориться, что мы испугались, смирились и будем сидеть тихо и не вякать. Тут даже и стараться особо нет нужды, поскольку мой опыт подсказывает, что субъекты вроде наших друзей охотно верят в свою силу и слабость других.

— Мне и прикидываться не надо, я их действительно боюсь, — вздохнул светлый.

Он ещё и виноватым себя из-за этого чувствует, вот чудак. Страх — естественное состояние здорового организма, даже такого неуязвимого как наш. В этом смысле я и выразился:

— Ари, я тоже боюсь, но это же не повод складывать крылья. Это команда собраться и думать. Второй нашей заботой я вижу глубокую разведку намерений противника. Даже запуганным и побитым школярам дозволяется некоторая любознательность.

— Разве их задачи не ясны? Захватить планету и обратить в рабство наших людей.

— Светлый, ты мыслишь слишком широко, а нам этого не надо. Тут дело такое: чтобы просто сломать вещь, достаточно кирпича, а вот вывести её из строя так, чтобы происходящее казалось естественным требует уже понимания принципа работы изделия. Значит, что? Мы должны влезть в душу этих чужих переселенцев, прокачать их на агрессивность и любые прочие навыки, выяснить как далеко и в какую сторону они зайдут в своих действиях, и в нужный момент смазать им рельсы салом.

— Ясно! Подложенная мина — это явный злой умысел, а сало могло и с облаков упасть.

Ловил предвечерний на лету, сразу видно — образование. Ничего, я тоже возьмусь за это дело и вызубрю всё так крепко, что дядя устыдиться тщеты собственных усилий. Лошара он, раз у него ничего не вышло, не сумел найти верный подход к родному племяннику, а ещё берётся воспитывать посторонних предутренних в своей академии.

— Вот! — сказал я. — Знание противника — наш главный козырь в будущей игре и поскольку постигать их как свой народ — легко и без усилий, мы не можем, придётся приложить старания.

— С чего начнём?

Я радостно потрепал крылья напарника своими и вскочил на ноги. Энергия билась внутри в поисках выхода, но увы. Пустить её в дело пока не представлялось возможным.

Тут надо пояснить ещё один момент. Мы с предвечерним были ничуть не слабее этих двоих лосей, ну если драться не на кулачках, а пользоваться присущей вечным силой. Мощь всех особей нашей породы примерно одинакова, потому и настоящие схватки редки, но на детей и сопляков вроде нас с Ари, ставят блокировку. Это как ментальные ограничения. Каждый из нас должен сперва доказать, что он способен с толком распорядиться как чужими мыслями, так и своим потенциалом. У лосей блокировка тоже стояла, но послабее, потому что явно бедовали они не первую миссию. Только совсем взрослым запреты отменяют, да они и сами уже не используют достояние во зло.

Не могу сказать, что правило плохо. Представьте, что бы случилось, не тормози наш гнев наложенные старшими ограничения? Пусти мы в ход свои скрытые возможности, много бы осталось от обоих ковчегов и самой планеты? Сложно всё.

Я, честно говоря, сдержался бы в любом случае, поскольку, ведя довольно безалаберную жизнь, рано научился осторожности, Ари — мальчик тихий, а вот противники наши, подозревая в нас возможность дать достойный отпор, могли и выйти за рамки дозволенного. Знаю я такие натуры, насмотрелся.

На крайний случай блокировку можно и снять, мои криминальные таланты достигали этой сферы. Да, потом обязательно накажут и весьма сурово, но бывают вещи, ради которых следует пренебречь личным благополучием.

— Взглянем, как там дела у наших людей, проверим, не грозит ли им непосредственная опасность, а потом плотно возьмёмся за врага. Если он спешить не станет, то и нам незачем.

Под деревом ничего не изменилось за прошедшие дни, зато внизу в долине мы обнаружили явственные признаки иной, ещё незнакомой нам деятельности. Люди разбирали один из модулей и строили что-то по периметру лагеря. Присмотревшись издали я понял, что это забор.

— Зачем? — спросили мы с Ари одновременно и посмотрели друг на друга.

На планете не водилось хищников, настолько безбашенных, чтобы напасть на большой шумный лагерь, а в долине так и вообще их не было, кроме сущей мелочи. Для каких целей понадобилось строить ограду?

— Вдруг они уже знают, что им грозит нападение и возводят стену для обороны? — предположил Аргус.

Я скептически поморщился.

— Ари, я не знаток военных стратегий, но то, что они воздвигают, настолько протяжённо, что в принципе невозможно его удержать, да и зачем мучиться, когда пушки с орбиты всё равно не воспримут помеху. Ещё и удобнее накрыть одним залпом огороженное место — заодно рикошет подсуетиться или как там называется отражение взрывной волны от попутного препятствия?

— Возможно, они думают, что с гор сойдёт лавина?

— Раньше зимы бедствие не случится, да и климат здесь мягкий, сомневаюсь, что люди не способны просчитать такую ерунду. Опять же время до наступления холодов ещё есть и гораздо разумнее обзавестись жильём и мастерскими, а не забором. Здесь и красть-то пока некому, потому и добро нет смысла прятать.

— Мерц! — светлый даже схватил меня за руку, такой важной или пугающей показалась догадка, — что, если всё наоборот и ограда стоится для того, чтобы удержать людей на одном месте, а не защитить от внешней угрозы?

— И они сами для себя создают концлагерь?

— Почему нет, если их уже обманули или запугали?

Соображение светлого заставило задуматься всерьёз и встревожиться. Если люди поставлены перед фактом собственного рабства и приняли его с покорностью, то наши с Ари планы, точнее их построение, не имеет смысла. Я склонен помогать людям, если они готовы к сопротивлению, но не тащить в счастливое завтра силой: знаю по опыту, что всё равно не получится.

— Давай пока исходить из соображения, что их обманули, — сказал я. — Второй вариант слишком неприятен, чтобы хвататься за него в первую очередь. Кто мог это сделать?

Собственно говоря, тут и гадать было нечего. Лишь одно событие произошло с момента посадки модулей на планету — возвращение руководящей группы к основной массе переселенцев. Мысль о том, что эти люди могли сознательно продать соплеменников чужой, вполне вероятно, жестокой расе, в первое мгновение показалась мне нереальной, а потом я вспомнил, как важные господа берегли себя, готовые пожертвовать всеми остальными…

Возможно, изначально генералы не были дурны, но в какой-то момент приняли себя слишком всерьёз или зажирели, или испугались конкуренции более активных и позитивно настроенных лидеров. Обособленность способствует деградации, а страх потерять достигнутое благополучие ломает особей и покрепче.

Я бы на месте чужих так и сделал, благо и случай представился уникальный. Сберегая шкуры, руководители посадили свой модуль вдали от общей массы корабля, возможно опасались взрыва — не знаю, я не специалист. Навестить их там и пообещать привилегии в обмен на сотрудничество не составило бы труда для хорошо оснащённых пришельцев. Зная в целом историю человечества, я не счёл бы подобную сделку уникальной. Предатели случаются во все времена.

— Если дело обстоит так, мы должны как-то довести до сознания людей правду, — сказал Ари, — но как? Вот успей мы ввести в употребление свою религию, стать символом веры, тогда…

— Было бы ещё хуже! — перебил я. — Любая религия предполагает главенство одних над другими, наверное, иногда это идёт на пользу делу, но не сейчас. Если этих людей предали руководители, которым они доверяли годами, станут ли они слушать других господ? Чудеса и крылья работают не всегда. Убедить смертных могут лишь доказательства, и мы их добудем.