Однажды ей приснилась старая колокольня. Она стояла рядом с ней и смотрела вверх. Колокольня была огромной. И страшной. Лишь на самом верху сияла освещенная солнцем вершина. Алена откуда-то знала, что именно там, наверху, в сияющей вышине находится ее счастье, счастье Никиты, все то хорошее, что исчезло из ее жизни и которое она хотела вернуть. Но для этого ей надо было как-то добраться туда, на самый верх. Она бродила вокруг колокольни, которая превратилась в каменную башню мрачного средневекового замка. Бродила и не могла найти вход, чтобы зайти. И проснулась с чувством отчаяния и безысходности.

Алена давно собиралась в церковь, наконец собралась. Не так далеко от дома (можно было дойти пешком) недавно отстроили красивый храм. Туда она и пошла.

В церкви было пусто, тихо и темно. Возле икон горели свечи, их мерцающий свет делал обстановку таинственной. Никого, кроме пожилой женщины, продававшей иконки, крестики, свечи и другую церковную атрибутику, в помещении не было.

Алена робко спросила, как она может поговорить со священником. Продавщица ответила:

— Он сейчас занят, отец Роман. Освободится через пятнадцать — двадцать минут. Можете подождать его здесь или во дворе, там лавочки стоят.

"И здесь Роман" подумала Алена и вышла из храма. Она стала обходить церковь и увидела необычную картину. Возле второго входа, в нескольких метрах от ступеней стояла автомашина, сверкающий свежей краской черный большой джип. Рядом стояла пара — высокий мужчина в кожаном плаще и дама в платочке. Вокруг машины ходил священник в куртке, надетой поверх рясы и махал чем-то, напоминающим малярную кисть, обильно обрызгивая машину святой водой, нараспев читая молитву.

Алена посмотрела с минуту на этой действо, развернулась и пошла прочь от церкви.

"Какая разница между мной и этой железной колесницей? Сначала отец Роман закончит с железякой, а потом возьмется лечить мою душу. Может у дорогих машин тоже есть душа? И богатые хозяева за этот сервис доплачивают при покупке? И машины их возят с душой."

А ее душа болела и болела. Алена чувствовала себя как зверь, которого обложили. В личной жизни она брошенная любовница, в семейной — разведенка без алиментов, которая постепенно теряет контроль над ребенком, на работе она изгой. Но, в отличие от зверя она не ощущала никакой агрессии и желания бороться. "У меня психологический цунгцванг"- думала Алена: "что бы я ни делала, я делаю во вред себе и людям". Значит, надо ничего не делать.

Она вернулась из церкви, легла на диван и начала "ничего не делать". Но тут же возобновился самосуд. Теперь главная тема была — наказание. Суду все ясно, адвокат выдохся и у него не осталось аргументов. Прокурор не сомневается в виновности подсудимой. "Вериги и самоистязание? Ха-ха, размечталась. В нашем уголовном кодексе есть наказания поэффективнее. Смертная казнь? Чтобы кто-то потом чувствовал себя палачом? " И тут ее озарило: вечная мука, вот какая казнь ее ждет. Собственно, она, казнь, уже и началась. И дальше будет хуже и так до смерти. "Ты будешь жить долго, чтобы мучиться дольше"- подумала она.

Алена уснула и ей опять приснилась башня. Только на этот раз никакой сияющей вершины не было и не было никакого выхода, но был вход. Она зашла в башню. Там горели свечи и отец Роман окроплял святой водой джип Ивана Ивановича. Она стала искать Ивана Ивановича, но внизу его не было, надо было подниматься наверх. И чей-то насмешливый голос шепнул: "ты не сможешь, ты не найдешь". И она проснулась.

Было еще очень рано. Пошла посмотрела на Никиту, он спал, как детстве, разметав руки. Поправила одеяло. Пошла на кухню готовить завтрак.

Сегодня у нее был неполный рабочий день, доработка. С утра, не дожидаясь оперативки пришлось вести больную в лабораторию, потом к консультанту, потом ждать, пока врач сделает запись в истории болезни. Когда вернулась в отделение, ее зазвала к себе старшая и сказала:

— Здесь вчера была твоя тетя. Заходила узнать, как ты, не обижаем ли мы тебя. Разговаривала с заведующим. А перед этим была, девчата видели, в приемной главврача. Наверное, по своему делу, видно, что женщина деловая. Ну, не про тебя же она главного приезжала расспрашивать.

Сердце у Алены упало куда-то вниз и часто-часто застучало. Все это могло обозначать только одно: тетка реализует свою угрозу и забирает у нее Никиту.

Что ж, значит, у нее никого не остается. Родителям она не нужна. И никому на свете.

В этот момент она приняла решение. Ей сразу стало легче. Тоска и тревога отступили.

Надо было дождаться окончания своего рабочего дня. Но старшая медсестра ее отпустила раньше:

— Что-то ты неважно выглядишь. Иди-ка, пожалуй, домой, отдохни.

Она оделась и вышла из отделения. Старая колокольня висела над ней грозной тенью.

Надо как-то к ней подобраться. Алена пошла вдоль больничного забора по еле заметной тропинке и нашла дыру, через которую смогла проникнуть за территорию больницы. Минуя кучи мусора, подошла к колокольне. Задрала голову, посмотрела на верхушку. Последний этаж выглядел как беседка, колокола, естественно не было. Обошла вокруг здания, нашла дверь, дернула на всякий случай за ржавую ручку. Дверь, судя по виду не открывалась много лет. Пошла вокруг в другую сторону. Нашла лист ржавого железа, прислоненный к стене, отодвинула его. Лист прикрывал разобранную кирпичную кладку с проемом, через который легко можно было пролезть внутрь.

Внутри был полумрак. На первом этаже окон не было, но они были выше и свет проникал, освещая винтовую лестницу. Осмотревшись, Алена заметила следы пребывания людей: дверное полотно, положенное на кирпичи, очевидно, служило столом. Стульями служили чурбаки и неизвестно как, оказавшийся здесь табурет.

Присела. Хотела посмотреть, который час, обнаружила, что забыла свою сумку с мобилкой в отделении. Подумала равнодушно: "какая теперь разница".

Было хорошо, потому что впервые за много дней в голове не было никаких мыслей.

Но сидеть долго было нельзя, она это чувствовала.

Начала подниматься. На втором этаже часть ступенек обвалилась. Перепрыгнула, держась за перила. Посмотрела вверх. Там на уровне окон третьего, предпоследнего этажа, кое-где не было перил. Пришлось держаться ближе к стене. Испачкала куртку. Окна были высокие, площадок между этажами не было, лестничные пролеты переходили один в другой ломаной спиралью.

Вдруг внизу раздались чьи-то голоса, кто-то пролазил через дыру в стене. "Могут помешать, надо быстрее"- подумала Алена и стала карабкаться дальше и уже видела площадку последнего этажа, но попасть туда было невозможно — лестница закончилась, последнего пролета не было.

Что делать? Значит надо прыгать внутрь. Она глянула вниз и голова ее закружилась.

Неужели она забралась так высоко? Сейчас, она немного передохнет, наберется сил и…

— Эй, там наверху, вы кто? Что вы здесь делаете? Если хотите посмотреть виды — ничего не получится: на самом верху лестницы нет.

Алена осторожно посмотрела вниз. Там стояли какие-то подростки: два парня и две девчонки. На импровизированный стол они поставили пакеты, судя по звяку, с бутылками.

— Женщина, вы не из психушки случайно?

— Суицидалка, наверное… — шепотом сказала одна из девиц. Из-за какого-то акустического эффекта Алена слышала отчетливо каждое слово и даже шорох.

— Блин, сейчас спрыгнет нам на головы… Вот влипли. — Причитала другая.

Парень решил вступить в переговоры:

— Женщина, спускайтесь, пожалуйста! Вы ведь не сумасшедшая, правда? А мы вас пивом угостим! Только не прыгайте, хорошо?

Опять начали шептаться:

— Может полезть туда, к ней?

— Ага, а если спугнешь и сиганет?

Начали опять переговоры:

— Тетенька, ну не молчите, скажите что-нибудь. О, давайте познакомимся. Я

Серега, это Марина, а это Шурик с Лизой. А вас как зовут?

Алена поняла, что она уже не прыгнет и не испортит настроение Сереге и компании.