Отделение жило своей жизнью, прежние сплетни уже никого не интересовали, поскольку появлялись новые. Кто-то собирался на пенсию, кто-то замуж. Весна перевалила через середину и устремилась к лету. Не за горами был сезон отпусков и те, кто хотел изменить сроки, начинали поиски желающих поменяться. Полина опять отстранилась от нее, она была занята очередным выяснением отношением с Лешиком. Судя по некоторым симптомам, там дело шло если не к сожительству, то к чему-то долгоиграющему.

Старшая, готовясь к отпускной кампании начала кроить график и сделала Алене стыковой смену Алки. После тех наездов Алена старалась избегать общества Алки, как, кстати, и большинство других сотрудниц из- за почти постоянного плохого настроения у нее: то на поддатии, то с бодуна. Но последнее время Алка то ли совсем не пила, то ли пила так, чтобы это было незаметно. График дежурной медсестры — день- ночь, три дня дома позволяли и пить и работать. Как-то, сменившись, Алка задержалась в сестринской и начала разговор:

— Слышь, Алена, ты не дуйся на меня. Ну что делать, раз уж я такая языкатая. На деле я тебе зла не желаю. Знаешь, что я хочу сказать: нас в отделение двое умных — ты да я. Ну, может еще старшая, но она, скорее просто хитрая. Поэтому нам хуже всех. Ты не смейся, дескать, у меня "манька величавая". Сравни себя и кого-нибудь из сестер, да хоть Полину, подругу твою. Как они живут- пожрать, поспать, потрахаться. И чтоб не хуже, чем у других. Книжек не читают, музыка — шансон и Аня Лорак. От силы, может кто-то рукоделием занимается. Не подумай, я не говорю, что они хуже нас, я уж точно их хуже. Но умнее. Для нас с тобой эта беда. Мы не на своем месте. Нам другим чем-то заниматься нужно и с другими людьми общаться. Но в жизни не всегда правильно получается. Что, среди наших врачей и начальников нет дураков? Есть, но меньше, чем дур среди нашего персонала. Ибо разделение идет — кто умнее, тот обычно выше забирается. Ну, это все знают. Так что не обижайся, если что надо, проси, не откажу.

— Так что, наше горе от ума?

— И от ума и от того, что ум наш не востребован. Человек не только для себя живет. К сожалению, ум не всегда в деньги конвертируется, напрямую не получается. Вот смогтри: ты ведь график сложить сможешь не хуже старшей? Даже лучше. Но прибавку к зарплате за старшинство она получает.

— Выходит, надо бросать эту работу, искать другую?

— Это, разве что, если подвернется и повезет. А так — увы, поезд ушел. Надо было диплом получше получать, а с ним и работу, где шибче головой работать нужно, ну и зарплата, чтоб была получше теперешней. Ладно, побегу уже, захочешь поговорить, звони, встретимся, пообщаемся.

Бывший, как всегда задерживал очередной "транш" выплат. Алена хотелось немного обновить гардероб перед грядущим летом. Но денег не было. Много сьедала аптека. Никита зачастил ездить на соревнования — вроде не на долго, на один-два дня, но ведь не оставишь парня без карманных денег.

А весна ломилась в окна яркой зеленью молодой листвы и белой пеной цветущих деревьев. Весна ломилась и в душу желанием чего-то нового и хорошего. И только тело привычно страдало от прежних болей и недомоганий.

Алена взялась вновь за краски и на этот раз дело пошло. Прежние ирисы стали получаться ярче и богаче цветом — от классических фиолетовых до фантастических сочетаний желтого с розовым и синего с коричневым.

На работе все было привычно. Дарья уехала на стажировку. Ромчик время от времени болтался в сестринской и у старшей, но уже не балагурил, как прежде. Да и работы по весне прибавилось — пошли больные с сезонными обострениями и те, кому надо было пройти плановое лечение, чтобы успеть к лету, сезону отпусков.

С Аллой у Алены постепенно завязалось что-то вроде дружбы. Они обменивались сначала интернет-ссылками, потом книгами и флешками с фильмами. Разговоры у них сводились к обсуждению книг и фильмов. Обсуждать события в отделении они избегали, у них установилось что-то типа негласного соглашения — не обсуждать ни начальство, ни сотрудников.

Как-то Алка пригласила Алену в гости. Приглашение было неожиданным и ничем не мотивированным: "Просто посмотришь, как я живу".

Жила Алла неподалеку от больницы. Когда-то этот дом был общежитием-малосемейкой для работников больницы, но давным-давно квартиры были приватизированы и большинство их успело поменять владельцев.

Маленькая двухкомнатная квартирка досталась Алле от матери, вернее, в наследство от отчима. Мать работала старшей медсестрой в каком-то отделении, была на пенсии и постоянно жила в селе у своей матери, бабки Аллы. А отчим, который когда-то и получил это жилье, работал там же, в психбольнице врачом и давно умер. Сын служил в армии по контракту и возвращаться в родные пенаты не собирался. О бывшем муже Алла никогда не рассказывала.

Алена с любопытством переступила порог квартиры. Она ожидала увидеть какую-то убогость, следы пьянства хозяйки. Хоть Алла и не выглядела типичной пьяницей, но особо за своим гардеробом она не следила, большую часть года ограничиваясь свитерками и джинсами.

Однако, квартира оказалось уютной и ухоженной. Видно было, что ремонт сделан недавно. Старая, советская "стенка" интерьер не портила и состояла, в основном, из книжных шкафов. Стены были увешаны картинами. Торцевая стена была занята плоским телевизором и какой-то музыкальной аппаратурой.

— Вот моя берлога, располагайся!

— А хорошо у тебя, уютно.

— Я домоседка и эгоистка. Живу для себя. Хочу, чтобы мое личное пространство хоть немного соответствовало моим желаниям. Ремонт, можно сказать, сама делала. Мебель, понятно, от родителей.

— А картины чьи?

— Отчим собирал, дружил с местными художниками. Это все авторские картины. Что-то дарили, что-то покупал. Вот, сделала им новые рамки, смотрятся по-другому.

— А ты знаешь, я тоже пишу акварели. — Неожиданно для себя призналась Алена.

— Ух, ты! Покажешь?

Пришлось показать те несколько картин, которые она засняла на мобилку.

Алла была удивлена:

— Да ты хорошо рисуешь! Хотелось бы увидеть оригиналы.

Алена была польщена и, конечно же, обещала показать и подарить. Тут, к теме разговора, Алла покопавшись в шкафу, вытащила альбомы с художественными репродукциями. Тут пришла очередь удивляться Алене. Ей как-то не доводилось раньше держать в руках такие книги. Особенно поразили ее два альбома с акварельными пейзажами.

Поговорили еще о живописи и отчиме. Алла подвела Алену к книжному шкафу:

— Смотри, это его книги.

Алена стала рассматриваться корешки старых книг, это были учебники и руководства по психиатрии, некоторые имели антикварный вид.

— Читала что-нибудь?

— Не поверишь, почти все. Эти старые учебники читаются как хорошая художка! Тебе, вообще-то, психиатрия нравится?

— Раньше не очень нравилась, я ведь после колледжа хотела в хирургии работать, операционной сестрой. Но последние годы поняла, что тут интересней. Такие судьбы мимо проходят, сериалы отдыхают.

— Отчим говорил, что психиатрия никогда не станет полностью медицинской наукой. Потому что люди постоянно меняются и с ними меняются их сумасшествия. Он очень уважал интуицию, но считал, что интуиция сама по себе не приходит, ее опытом и учебой можно заработать. Хороший человек был, жаль, рано ушел…

— А отчего он умер?

— Гипертония, инсульт… Что это мы о печальном, ты же в гостях у алкашки, сейчас пить будем.

Она извлекла из шкафчика-бара начатую бутылку и побежала на кухню, пресекая попытку Алены последовать за ней:

— Сиди, сиди, я сама управлюсь.

Алена стала рассматривать бутылку — похоже, это был настоящий французский коньяк.

— Ну, что видишь, что алкашки пьют? Не хухры-мухры, — франс-натюрэль!

Давай по чуть-чуть!

Выпили за гостеприимство и благополучие дома.

— Ну, давай, расспрашивай меня про алкоголизм! — Скомандовала Алла. — Стесняешься, тогда сама расскажу. Да, есть такая беда. Но до алкоголизма я еще не допилась. Не веришь? Смотри на эту бутылку. Она стоит начатая не первый месяц. У настоящего алкоголика спиртное не застаивается, ибо — потеря количественного контроля — помнишь такой симптом? Ото ж! А я пока на уровне бытового пьянства. А почему пью с риском для здоровья и утраты работы?