После концерта единодушно решили отметить это мероприятие посиделками в кафе. Из четверых двое — Полина и Алена жили ближе к центру, две другие жили возле больницы, в Городке и редко выбирались "в город", тем более для похода в театр, филармонию или другое культурное заведение.

В кафе дружно принялись обсуждать Ромчика и его супругу. Все сошлись в мнении, что "наш" Рома — красава, а вот что касается его жены, здесь мнения экспертов разошлись. Алена настаивала, что они гармоничная пара, остальные с разными аргументами пытались доказать, что это совсем не так.

— А дети у них есть?

— Да, двое, уже больших, старший в медунивер поступил в этом году.

— А жена так молодо выглядит.

— Это потому, что муж заботится о ней.

— Любит наверное…

Вывод о том, что их доктор любит свою жену, то ли опечалил участниц дискуссии, то ли настроил их на философский манер, но дальше разговор пошел вялый. В скорости жительницы Городка покинули компанию, было поздно, транспорт туда по вечерам ходил плохо.

Полина с Аленой остались одни. Алене опять стало муторно на душе. Заказали бутылку водки. После пары рюмок вроде стало попускать.

Полина разделяла настроение подруги. Ей казалось несправедливым, что у доктора красивая (ну да, все-таки красивая, если честно) жена, ребенок в универе учится. И сидит он партере, на хороших местах и смеется и аплодирует и хорошо ему, счастлив он, наверное. А они работают рядом, работа у них еще тяжелее, чем у врача (а кто попробует поспорить?), и сами они красивые, не хуже Роминой жены, а жизнь у них, прямо скажем, сломана. Все эти плоды своих размышлений Полина вывалила на подругу, добавив сакраментальное: — И где же справедливость?

— Эх, Полинка, Полинка! Да все справедливо! Ведь Ромина жена его выбрала в свое время, а не козлов таких, как наши мужья, слава богу, что бывшие. А почему? Потому что умнее нас была и сейчас умнее, раз не расстались. И ребенки у них умные родились, потому что генетика. И не пьет она по кабакам, как мы с тобой. И не нужно ей искать кобелирующих личностей, чтобы потрахаться, когда есть Ромчик под боком!

Полина задумалась, таинственно улыбнулась и спросила:

— А как ты думаешь, Ромчик классно трахается? Я че-то думаю, что классно…

— Ну, так возьми, попробуй!

_ Все смеешься, подруга… А я бы ему дала! Да только оно ему и на х…й не надо. В смысле я не нужна…

— Ну, если вернуться к старой аксиоме, что все мужики козлы, то просто Рома в компенсации в данном периоде. А если его декомпенсировать, как говорят наши доктора?

— Окозлить что-ли? Тогда на хер он сдался, если козел.

Подруги поняли, что зашли в логический тупик и разлили по новой.

Водка шла хорошо и пришлось прикупить еще бутылку. К ним стали подсаживаться мужички, но, видимо Ромина аура витала над ними, поэтому они

от души посылали на разные дальние адреса всех претендентов.

Остаток вечера Алена помнила смутно. Им кто-то упорно предлагал подвезти якобы домой. Они упорно отказывались, но, в конце-концов на чем- то уехали, скорее всего, все-же на такси, хотя вызвать его Алене почему-то никак не удавалось, что она запомнила отчетливо. Приехали к Алене. Полина заночевала у нее.

Утром Полина умчалась спозаранку, что бы успеть перед сменой заскочить домой и привести себя в порядок. Алена, проводив сына в школу, рухнула на диван и попыталась привести мысли в порядок. "Боже, что я творю? Тетка права, я спиваюсь". Если бы не повстречался на концерте Роман с женой, их с Полиной пьянка, вполне возможно, закончилась бы "поревом" с незнакомыми мужиками.

Что-же она за дура такая? Сказать безвольная, так нет, многие завидовали ее твердому характеру. Взбалмошная, балованная? Нет, же, нет. Импульсивная, сказали бы Вась-Вась или Ромчик. "Да, конечно, я импульсивная. Это мне в наказание? За что?"

Она упала на диван и залилась слезами. Проплакавшись, закатила рукава и затеяла уборку. Механическая работа, автоматические движения не мешали думать. "А ведь тетка в чем-то права. Живу одним днем, о будущем особо не задумываюсь. Что ждет меня? Сын вырастет, женится. С любой невесткой с моим- то характером я не уживусь. Жилье разменяем, буду куковать одна в однокомнатной квартире до старости. А потом? Буду полусумасшедшей старухой, заведу кучу кошек, буду воевать с соседями. Блин, удариться бы в творчество какое-нибудь, так ни талантов нет, ни времени. Ну, небось на пьянство и гульки время нахожу. А вот талант… А что, в детстве неплохо рисовала, даже ходила в студию на первом курсе колледжа. Потом, конечно, забросила, более веселые занятия начались."

Села с тряпкой в руке, задумалась. Потом начала искать свои старые рисунки. На удивление, быстро нашла. Вот дама в шляпе, какой-то пейзаж с мостом, все это карандашом. А, вот и акварели. Цветы, вроде ирисы, еще цветы и еще… В общем-то неплохо. Может, стоит попробовать? А, что? Лес я знаю, секс люблю… Смеяться некому, разве что, Никите. Так он и так, небось мамашу всерьез не воспринимает — юношеский нигилизм.

Закончив уборку, Алена нашла детский альбом для рисования, с трудом нашла несколько цветных карандашей и приступила к творчеству. Скоро убедилась, что с таким инструментом ей трудно будет выразить свою творческую натуру, поэтому, не откладывая дело в долгий ящик, оделась и поехала в центр, искать художественные принадлежности.

Она долго бродила по художественному салону, рассматривая картины, панно, декоративных кукол, резные шкатулки и прочую красоту. "Да, не потяну…" Подумалось ей и тут же почувствовал злость и азарт: "а и пусть, там посмотрим, что получится".

В художественном салоне они купила только кисти. Краски и специальную бумагу ей посоветовали купить в другом магазине, где дешевле, но для новичка в самый раз.

Домой она возвращалась с полным набором принадлежностей.

Вернувшийся из школы Никита застал мать за странным занятием: раскладыванием разного размера листов бумаги для рисования. Он хмыкнул иронично и пошел на кухню искать себе обед.

Алена смогла преодолеть соблазн сразу приступить к творчеству, все же присутствие сына ее немного смущала. Весь вечер она рассматривала интернет-сайты, посвященные рисованию и живописи.

Первые шаги в искусстве, как и полагается, были трудными. Но Аленина настойчивость стала помаленьку приносить свои плоды в виде более-менее смотрибельных акварелей. Изображала она только цветы. Свои "этюды" она решила пока никому не показывать. Может быть, когда-нибудь, если получится что-то достойное, то повесит в рамке на стену в своей спальне.

Как не странно, ни в раздевалке, ни в сестринской никого не было. В конце коридора, в дверях одной из палат толпился персонал в белых халатах и кучковались больные. Явно что-то происходило. Возле дверей собрались обе смены — дневная и ночная. Все молчали, лишь из палаты раздавались громкие голоса.

— Что происходит? — Тихо спросила Алена ближайшую к ней санитарку из дневной смены.

— Больная заточкой угрожает!

Алена осторожно пробралась ближе к эпицентру событий. У окна, на другом конце прохода между кроватями стояла больная с ложкой в руке, которую держала так, что черенок выглядел как лезвие ножа. Больная была пьяная, причем, здорово. Но речь была достаточно понятная и движения, хоть и немного замедленные, но четкие.

— Эй вы, че там, обосрались, как заточку увидели? Не знали, что я на зоне была? Теперь я тут буду боговать. Ни одна п…зда без моего разрешения ничего делать не будет.

Людка, дневная сестра стояла ближе всех к больной и пыталась ее уговаривать:

— Валечка, зайчик, отдай ложку, мы никому не скажем. Смотри девочкам домой пора идти, ужин скоро…

— Домой идти? — Взревела 'Валечка": — А х…й вы пойдете домой. Сейчас все здесь будут, и главврач и заведующий! Где старшая? Почему ушла? Пусть спирту мне несет.