Сегодня ей предстояла работа на два фронта. Сначала надо было покрутиться на посту, "раздать патроны" своей смене и поддежурным сестрам, а потом идти печатать. А там Ромчик. "Интересно, продолжит ли он ухаживания? Как он будет это делать? Или все уже закончилось? Нет, нет, продолжение обязательно будет и эти пальцы… Да что же это такое? Неужели она такая сексуально озабоченная? Так, взяла себя в руки и вперед!"

Алена и оттягивала момент, когда надо было идти в кабинет машинистки и с нетерпением ожидала этого времени.

Усевшись за клавиатуру и обложившись бумагами, ей стало легче, потому что работала требовала внимания и сосредоточенности. Кто-то зашел в кабинет. Алена вздрогнула и обернулась. Эта была старшая:

— Работай, работай, я только поищу тут кое-что. Она порылась в бумагах и тихо удалилась. Следующим зашел Вась-Вась, ему тоже понадобились какие-то бумаги.

А Ромчик все не шел.

В тот день он так и не появился.

Потом у Алены было ночное дежурство, потом выходной день. Сексуальные фантазии о Ромчике возникали реже, но сам факт их беспокоил Алену. "Ну вот, какого черта залез в душу? Мужик как мужик. Мало ли таких было? Вот привязался."

Чтобы развеяться, позвонила Полине. Та вся светилась от радостного возбуждения, что было заметно даже по телефону. Еще бы! Лешик почтил ее вниманием. И не только вниманием. И подруга вывалила на Алену свои сексуально-восторженные впечатления от Лешика.

"Вон оно как, наш пострел везде поспел. Ну, ну." В другое время она бы не сдержалась и обломила бы кайф подруге некоторыми собственными наблюдениями. Но сегодня ей было как-то безразлично, как и с кем трахается Леша и никакой ревности к Полине она не испытывала.

Выслушав подругу, сколько хватило терпения, Алена взялась за краски и кисти. Вдохновение, похоже, смилостивилось над нею и цветы на бумаге расцветали сегодня дивной красотой.

В ее импровизированную мастерскую на кухне зашел Никита, по пути к холодильнику заглянул через плечо:

— Ого, мам, да у тебя здорово получается!

Воодушевленная сыновьей похвалой, она исписала еще несколько листов.

Особенно хорошо получились очередные ирисы, сиренево-голубые на лимонно-желтом фоне с размытыми зелеными пятнами листьев.

Поскольку отделенческий компьютер до нового года был в полном распоряжении Алены, она решила поменять обои рабочего стола и повесила фотку своих ирисов. "Будут меня вдохновлять на тяжкий виртуальный труд". Виртуальный — не виртуальный, а усталость стала брать свое, хотя до нового года, а, стало быть, до конца аврала осталось буквально несколько дней.

Ромчик зашел незаметно и присел на стул, освободив его от кипы бумаг.

— Ой, Роман Олегович, что вы сделали, теперь все бумаги перепутаются.

— Да ничего с ними не сделается. Отвлекитесь на пять минут, передохните. Ого, какие необычные ирисы! Где скачали?

— Сфотографировала.

— С оригинала?

— Да.

— А оригинал откуда?

— Из папки "мои лучшие работы".

Ромчик привстал, чтобы получше рассмотреть картинку.

— Вы пишете акварелью?

— Скорее рисую…

— Да вы…просто талант!

— Да, ну, бросьте…

— Я, между прочим, тоже художник в какой-то степени. Знаете, был период, и маслом писал и акварелью. Мы с друзьями даже выставки устраивали, такие, вроде "квартирников". Собирались у кого-то, развешивали картины, даже больше расставляли, где ни попадя. Приглашали друзей-знакомых. Условие — каждый приглашенный должен купить картину, хоть за медный грош. Вот весело было. И, знаете, покупали, не скупились.

— А сейчас что же? Дело заглохло?

Ромчик поскучнел, задумался на секунду:

— Давно это было. Как сказал поэт: иных уж нет, а те далече. Будете продавать свои картины — я бы купил.

— Я вам и так подарю. С дарственной надписью.

— Заранее благодарен! И когда можно будет надеяться?

— Ну, наверное, как начну продавать.

Оба рассмеялись.

Ромчик встал, легонько, на секунду приобнял Алену за плечи:

— Извините, задержал вас дольше, чем можно было, работы еще много, небось. Да, интересная вы девушка, медсестрица Аленушка!

На языке у Алены вертелось что-то по поводу девушки с четырнадцатилетним сыном.

Но она спросила-

— Чем же я вам интересна?

— Да так сразу и не скажу. Если позволите, как-то разовьем эту тему.

— Хорошо…

— Значит как-то продолжим.

И Ромчик ушел.

Идея новогоднего корпоратива так и не вызрела. Вась-Вась вообще прохладно относился к любым застольям. Мотивиции особой искать, арендовать кафешку для совместной пьянки у него не было ни желания, ни связей. Все-таки психиатрия это не хирургия, пациенты там специфические и дружеских связей после выписки, как правило, не поддерживают. Старшая какую-то суету производила в данном направлении, но безрезультатно. Если в прошлом году нашелся спонсор из благодарных родственников пациентов, то в этом году как-то обошлось.

Совсем отказаться от идеи отметить переход на новый годовой рубеж коллектив был не готов. Народ жаждал праздника. И это было понятно. Работа была не из лучших — и грязная, и опасная временами, с постоянной нервотрепкой. Проценты за вредность платили не зря. Поэтому хотелось какой-то отдушины, хоть иногда.

На последний день года решили мероприятие не оставлять — все будут спешить домой, а тридцатого в самый раз. С утра отчеты должны быть уже готовы, все текущие работы к обеду можно подогнать и, покормив больных обедом, уединиться в "комнате дневного отдыха пациентов и артерапии", выставив, разумеется дозоры, немного расслабиться, посидеть за чашкой чая и других напитков. Участие было сугубо добровольное, взнос участника, был хоть и невелик (Вась-Вась все же наскреб кое-какую спонсорскую помощь), но для кого-то показался чрезмерным, у кого-то были другие планы, в общем, около половины сотрудников изьявили желания участвовать.

Алена особо не жаждала быть участником мероприятия и, скорее всего, будучи в тот день свободной от работы, на "корпоратив" бы не пошла. Не из жадности, но из лени. Опять же, ей не очень хотелось сидеть за одним столом с начальством. Со своими девчатами, сестрами и санитарками из смежных смен она погуляла бы с удовольствием, а так — только чтоб отбыть мероприятие. Наряжаться, как другие, она не планировала. Надеялась при первой возможности смыться домой. Полина должна была заступать на смену в ночь и уклонилась по этой причине. У нее в самом разгаре были "отношения" с Лешиком и ей никто не был нужен.

Любопытно было только посмотреть, каков Ромчик в застолье. Учитывая, что Вась-Вась, скорее всего, отсидит формальных три первых тоста и под благовидым предлогом удалится, как он это делал обычно в таких случаях, то Ромчику придется, что называется, вести вечер. Посмотрим-посмотрим.

И еще чего-то ждала Алена. Чего-то нового, неожиданного. Сердце замирало в предвкушении одновременно приятного и в тревожном ожидании опасного.

С Ромчиком она сталкивалась последнее время по несколько раз на дню. То он заходил спросить какой-то пустяк и отпускал следом какую-нибудь шутку. То ей вдруг требовалось взять какую-то бумагу во врачебном кабинете. Они встречались взглядами и задерживали эти взгляды чуть- чуть дольше, чем обычно. Алене хотелось что-то успеть рассмотреть, что-то увидеть, чего — она сама не могла понять. Что-то надвигалось, приближалось, но Алена не хотела думать, анализировать, делать выводы. Ей хотелось только ловить его взгляды, ждать его шуток, смеяться над ними.

День начался с обычной суеты, которая не утихала, как в обычные дни к обеду, а наоборот, усиливалась. Алена, наконец-то, завершила все свои бумажные дела, но возвращаться в предпраздничную кутерьму не хотела. Вернулась из админчасти машинистка, хозяйка кабинета, которая тут же оставила Алену одну, а сама побежала общаться и делиться новостями с подружками по отделению.