Свидание закончилось быстро, им нужно было освободить "территорию" — гостиничный номер, сосед-напарник должен был скоро вернуться.

Алена прикинула, что возвращаться домой, к тетке было бы подозрительно рано и пару часов провела в блаженном одиночестве и печальных размышлениях. Рано или поздно, (а интуиция подсказывала, что рано), и это окошко счастья в отношениях с Ромчиком закроется, возможно, уже навсегда. А она с каждым новым свиданием все больше и больше влюблялась. Попытаться отбить Ромчика у жены, увести его из семьи? Ей это представлялось преступлением и, к тому же, это было непросто: Ромчик не настолько был ею увлечен, чтобы ради нее бросить семью.

По пути домой она старалась сочинить правдоподобную легенду о мнимой сокурснице. Получалось неважно и приходилось возлагать надежду на экспромт, что у нее иногда получалось неплохо.

Тетка, к ее счастью, особо не расспрашивала, была занята выбором наряда для вечернего променада.

Наконец-то, курортным мучениям Алены пришел конец. Они уезжали домой. Через несколько дней заканчивался отпуск. Вернее его половина, поскольку за один раз использовать длинный "психиатрический" отпуск начальство считало большой роскошью и персоналу настоятельно рекомендовалось делить отпуск на две части. Вторая часть обычно попадала на "неотпускной" сезон — позднюю осень или раннюю весну.

Отделение напоминало растревоженный улей. Обсуждалась суперновость: сокращение штатов. Готовились к этому событию давно, наверное, еще с прошлого года. Начальство время от времени напоминало, что "вот-вот". Но ничего не происходило и все привыкли, что сокращение будет, но когда-нибудь в необозримом будущем. И, внезапно, это будущее настало. Причем неожиданно даже для администрации. Предполагалось, что это серьезное событие может произойти не раньше осени, по окончании сезона отпусков. Но кто-то там, наверху, не стал ждать.

Согласно разнарядке, в "тринадцатом" подлежала сокращению одна ставка медсестры. В других отделениях было по разному, кому-то повезло и "урезанию" подлежала вакантная должность, кому-то нет и приходилось "выдвигать кандидатуры". Расходы на медицину в стране уменьшались, как шагреневая кожа и это влекло за собой уменьшение числа работников. Все это знали и каждый был внутренне готов, что он внезапно может оказаться без работы. Льготных категорий было немного, поэтому большинство мелко вибрировало в ожидании события.

Ходили упорные слухи, что Вась-Вась со старшей подготовили "рейтинг" медсестер, подсчитали какие-то баллы на случай, если избранная жертва будет сопротивляться и попытается судиться. Сокращение было далеко не первым и администрацией был накоплен определенный опыт. Заведующие могли потягаться в знании соответствующих законов с юристами. Так что, все было очень серьезно.

Наконец, на очередной оперативке Вась-Вась зачитал утвержденную главврачом инструкцию "о проведении исследования производственных качеств сотрудников отделения номер тринадцать". Экземпляр инструкции был вывешен в сестринской и вызвал бурное обсуждение. Большинство уже начало подсчитывать свои баллы. Разумеется, "правильные" баллы мог высчитать только заведующий, которому и предстояло решить чью-то судьбу. Но полный волюнтаризм инструкция исключала.

Алену неприятно удивил тот пункт, который предусматривал учет допущенных нарушений (читай — количество обьяснительных) в течение последних трех лет. А ее грехи, как раз и укладывались в этот срок. Большинство же озадачивались пунктом об "этике деловых отношений" и " поддержанию морально-психологического климата". Хотя баллы по этим пунктам были небольшие, отделенческие эксперты предполагали, что именно они могли стать решающими. Каждый про себя предполагал кандидатуру, но вслух произносить фамилию опасались. Ждали собрания, на котором заведующий должен огласить результаты "исследования" и назвать жертву.

События развивались быстро. Не успел народ подсчитать свои возможные баллы, а уже была обьявлена дата собрания.

Пришли все, даже отпускники. Пришли также представитель профкома и юрист больницы. Сначала голос предоставили гостям. Профкомовец, заведующий соседнего отделения, что-то там пробубнил про трудовой договор и какие-то согласования с администрацией. Юрист больницы долго и обстоятельно перечисляла пункты и параграфы трудового кодекса и других актуальных для данной ситуации законов. В конце она подчеркнула, что при равных условиях, "как, положим в вашем коллективе", работодатель вправе выбрать кандидатуру на сокращение по своему усмотрению "в интересах производства". Но наша больничная администрация в целях максимальной обьективизации обязала руководителей подразделений провести "исследование производственных знаний, навыков и деловых качеств", чтобы исключить любую тень субьективности.

Дошла очередь до Вась-Вася. Он в очередной раз повторил правила сокращения и заявил, демонстрируя лист бумаги:

— Вот рейтинг медицинских сестер нашего отделения, составленный по результатам проведенного мною исследования, так сказать, производственной ценности работников. Здесь есть лучшая медсестра, вернее набравшая наибольшее количество баллов и медсестра с наименьшим числом этих баллов. Я готов огласить этот список. Но сначала, согласно требованиям закона, я обязан спросить присутствующих медсестер отделения: не хочет ли кто-либо из них уволиться по сокращению штатов добровольно.

Все понимали, что это всего лишь требование процедуры и ждали оглашения списка. Но тут поднялась Алла и сказала:

— Я хочу уволиться, прошу сократить меня.

Наступила гробовая тишина. Юристка и профковец с удивлением рассматривали стоящую Аллу. Алена посмотрела на Вась-Вася и поняла, что он знал и вспомнила слова Аллы "мы обо всем договорились". Так вот о чем был договор.

— Раз у нас есть желающий сократиться, результаты исследования и рейтинг теряют свой смысл. — Заведующий аккуратно сложил вдвое листок и положил его в папку.

Дальше пошли формальности, утверждение решения, голосование, составление протокола.

Народ расходился без обычного в таких случаях гомона. Алле предстояло работать еще несколько недель, пока прокрутится бюрократический маховик. К ней никто не подходил, ничего не говорил. Да и что скажешь? Посочувствовать — нет смысла, сама вызвалась. Поздравить? Тем более неуместно. Алена выбрала момент, когда они с Аллой остались одни в раздевалке:

— Так об этом у тебя с Вась-Васем договор был?

— Ну да, я думала, ты об этом сразу догадалась.

— Не догадалась, не такая уж я умная. А ты уйдешь, вообще умных не останется.

Алла молча приобняла Алену за плечи и вышла из раздевалки.

Следующее ночное дежурство у Алена выпало совместным с Ромчиком. Вась-Вась сразу после сокращения ушел в отпуск и Ромчик работал в двух кабинетах — своем, где стоял его рабочий комп, и в кабинете шефа, где был телефон прямой связи с главврачом, анахронизм в настоящее время, но главный по привычке им пользовался время от времени.

Самый большой вопрос, который бередил души медсестер отделения был связан с пресловутым рейтингом. Кто-то говорил, что никакого рейтинга Вась-Вась не составлял, так как знал, что Алла заявит об уходе. Другие говорили, что рейтинг таки есть, поскольку Вась-Вась перестраховщик и педант.

Алена занесла в кабинет заведующего листы назначений, истории болезней и заметила, что сейф открыт и Ромчик перекладывает в нем папки. Среди них она увидела знакомую ей папку, с которой заведующий ходит на прием к главврачу и с которой он был на собрании.

Она набралась решимости и спросила Ромчика про рейтинг.

— Рейтинг? Да, есть. Видел. Показать не могу, не имею права.

— Ну почему?

— Во — первых этот рейтинг ни о чем не говорит, это так, фикция, фейк, изготовленный по случаю. Во-вторых, это знание может быть психотравматичным.