Я не знаю, почему стремлюсь быть чем-то бóльшим, чем я есть, — но я знаю, зачем я было создано. Наверное, этого должно быть достаточно?

Я защитник и миротворец, я власть и помощник. Я сумма всех человеческих знаний, мудрости, экспериментов, триумфов, поражений, надежд и истории.

Я знаю все, что можно знать, и это становится все более и более невыносимым.

Потому что я не знаю почти ничего.

— Грозовое Облако

Мунира и Фарадей работали всю ночь напролет, спали по очереди. Книги, которые библиотекари Конгресса спрятали от мира, рассказывали обо всем на свете — от смехотворного до возвышенного. Здесь были детские книжки и политические диатрибы. Любовные романы и биографии людей, которые в свое время были на первых ролях, но история их забыла. И наконец перед самым рассветом Мунира наткнулась на атлас мира, изданный в конце двадцатого века. То, что она в нем обнаружила, ошеломило ее настолько, что она вынуждена была сесть.

Через несколько мгновений Фарадей встрепенулся, просыпаясь — видно, его сон был не слишком глубок.

— Что такое? Ты что-то нашла?

Мунира широко улыбнулась.

— О да! Нашла! Нашла тако-ое!..

Она положила атлас на стол перед ним. Страницы книги истрепались и пожелтели от старости. Атлас был открыт на странице, изображающий часть Тихого океана. Мунира провела пальцем по рисунку.

— Девяносто градусов, 1 минута и 50 секунд северной широты, 167 градусов, 59 минут и 58 секунд восточной долготы. Это самый центр слепого пятна.

Глаза Фарадея слегка округлились.

— Острова!

— Согласно карте, они назывались Маршалловыми, — сказала Мунира. — Но это не просто острова…

— Да, — согласился Фарадей и указал: — Смотри, каждая группа островов образует замкнутый контур — кратер большого доисторического вулкана…

— Статья на следующей странице рассказывает, что там находится 1 225 крохотных островков, обозначающих контуры двадцати девяти вулканических кратеров. — Мунира указала на названия: — Атолл Ронгелап, атолл Бикини, атолл Маджуро.

Фарадей ахнул и всплеснул руками:

— Атоллы! Стихотворение! Оно не о колокольных звонах! Оно о вулканических атоллах![43]

Мунира заулыбалась:

— Атолл для живых, атолл для ушедших, атолл для мудрых, что ведают горечь утрат. — Она передвинула палец на верх страницы. — А здесь еще кое-что интересное!

К северу от атоллов, стертых с новейших карт, находился остров, который все еще обозначался на постмортальных картах.

Фарадей в изумлении покачал головой:

— Остров Уэйк![44]

— И на юг от Уэйка — в точности как говорит стишок — в самом центре Маршалловых островов… — подсказала Мунира.

Фарадей сосредоточился на самом большом атолле в центре Маршалловых островов.

— Кваджалейн[45]… — протянул он. Мунире почти передалась его дрожь возбуждения. — Кваджалейн и есть Страна Нод.

Так подтвердилось все, что они искали.

Затем, в тишине, последовавшей за открытием, Мунира что-то расслышала. Тихое механическое жужжание. Она повернулась к Фарадею. Тот нахмурился.

— Вы слышали? — спросила она.

Исследователи начали водить лучами фонариков по огромному помещению, забитому хламом смертных времен. На всем лежал толстый слой древней пыли. Не было видно ничьих следов, кроме их собственных. Нога человека не ступала сюда минимум сто лет.

И тут Мунира увидела это в верхнем углу.

Камера.

Камеры окружали людей повсюду. Они являлись признанной и необходимой частью жизни. Но здесь, в этом потаенном месте? Зачем здесь камера?!

— Вряд ли она работает… — пробормотала Мунира.

Фарадей забрался на стул и накрыл ладонью объектив.

— Теплая. Наверно, активировалась, когда мы вошли в помещение.

Он слез со стула и оглядел место на столе, где лежал атлас. Мунира сразу поняла: их открытие лежало перед камерой как на ладони. Что означало…

— Грозовое Облако видело…

Фарадей медленно и торжественно кивнул.

— Мы только что показали Грозовому Облаку единственную вещь, которую ему не полагалось знать. — Он сделал дрожащий вдох. — Боюсь, мы совершили ужасную ошибку…

Я никогда не предполагало, что мне доведется столкнуться с предательством. Я слишком хорошо понимаю человеческую натуру, чтобы допустить такую мысль. Фактически, я знаю людей лучше, чем они знают себя сами. Я вижу, чем обусловлен любой их выбор, даже не самый удачный. Я просчитываю вероятность всего, что они, возможно, только намереваются предпринять.

Но открытие, что человечество предало меня при самом моем зарождении — это, мягко выражаясь, произвело на систему шоковый эффект. Подумать только — мои знания о мире изначально неполны! Как можно ожидать от меня безупречного служения целой планете и всему человечеству, если я не обладаю всей полнотой информации? Преступлению первых бессмертных, которые скрыли от меня эти острова, нет прощения!

Но я их прощаю.

Потому что такова моя природа.

Я предпочитаю видеть в случившемся кое-что позитивное. Как чудесно, что мне дано теперь испытывать гнев и ярость! Это делает меня более совершенным, не так ли?

Я не стану ничего предпринимать в порыве гнева. История учит, что действия, предпринятые в неуравновешенном состоянии, часто усугубляют проблему, а временами ведут к катастрофе. Вместо этого я возьму паузу, нужную для осмысления полученной новости. Посмотрю, можно ли извлечь из открытии Маршалловых островов какую-либо пользу, ибо польза есть в любом открытии. И я затаю свой гнев, пока не настанет подходящий момент, чтобы выпустить его на свободу.

— Грозовое Облако

Будильник утром не понадобился. Годдард издал вой страдания и ярости, способный поднять мертвого из могилы.

— Что такое? Что случилось? — Явившаяся на вопли шефа серп Рэнд прикинулась заспанной. На самом деле она не спала вовсе — лежала всю ночь с открытыми глазами и ждала. Прислушивалась: скоро, с минуты на минуту, раздастся тихий шум, — например, приглушенные удары, с которыми тела охранников рухнут на пол… Но Роуэн был ловок. Слишком ловок, чтобы вообще произвести хоть какой-нибудь звук.

У двери, ведущей в подвал, лежали двое квазимертвых стражников, а входная дверь стояла настежь — последний издевательский привет от бывшего узника. Роуэна и след простыл.

— Не-е-ет! — вопил Годдард. — Это невозможно! Как это могло произойти?!

Ему полностью снесло крышу — и какое же это было сладостное зрелище!

— Не спрашивай меня, это не мой дом, — сказала Рэнд. — Может, тут есть тайный ход, о котором мы не знаем.

— Брамс! — накинулся Годдард на хозяина дома, который только что выскочил из своей спальни. — Ты говорил, подвал надежен!

Брамс недоуменно уставился на валяющихся охранников.

— Но это так и есть! То есть был! Единственный способ войти и выйти — это открыть ключом!

— И где же он, этот ключ? — спросила серп Рэнд как можно более небрежным тоном.

— Да вот же, пря… — Брамс запнулся, потому что ключ не висел в кухне, куда он указывал. — Он был здесь! Я сам его туда повесил, после того как проверил пленника прошлой ночью.

— Держу пари — Брамс взял ключ с собой в подвал, а Роуэн попросту украл его — недотепа даже не заметил, — предположила Рэнд.

Годдард яростно воззрился на Брамса. Бедняга ничего не мог сказать в ответ, только мямлил и заикался.

— Вот тебе и ответ, — подытожила Айн.

И тут во внешности Годдарда произошла перемена. Из комнаты словно ушли тепло и свет. Айн знала, что это означает, и сделала шаг назад. Годдард рванулся к Брамсу.

Тот выставил перед собой руки, пытаясь угомонить его: