— Роберт, пожалуйста… Мы же разумные люди!

— Разумные, Брамс? Я тебе сейчас покажу разум!

С этими словами он вытащил из складок мантии нож и вонзил его Брамсу в сердце, а потом еще и мстительно крутанул лезвие, прежде чем выдернуть.

Брамс грохнулся на пол, не успев даже вскрикнуть.

Рэнд была потрясена, но не напугана. По ее мнению, события приняли весьма благоприятный оборот.

— Поздравляю, — сказала она. — Ты только что нарушил седьмую заповедь.

Наконец ярость Годдарда стала утихать.

— Это чертово импульсивное тело… — буркнул он, но Рэнд отлично знала, что убийство Брамса было деянием головы Годдарда, а вовсе не тела.

Годдард принялся расхаживать взад-вперед, соображая, что делать дальше.

— Мы поднимем по тревоге Гвардию Клинка. Парень убил охранников. Навесим на него еще и Брамса.

— Угу, — скептически хмыкнула Айн. — В день разбирательства ты сообщишь Великим Истребителям, что не только тайно привез на остров преступника, находящегося в розыске, но и что он сумел удрать?!

Годдард даже зарычал, осознав, что придется молчать обо всей этой истории.

— Вот как мы поступим, — проговорила Рэнд. — Спрячем тела в подвале и избавимся от них после заседания. Если они не попадут в центр оживления, то никто не узнает, что с ними произошло. А значит, никто, кроме тебя и меня, не будет знать, что Роуэн Дамиш вообще был здесь.

— Я сказал Ксенократу! — заорал Годдард.

Рэнд пожала плечами.

— Ну и? Ты блефовал. Играл с ним. Он и не усомнится — это же в твоем стиле.

Годдард взвесил ее доводы и наконец кивнул.

— Да, ты права, Айн. Нам нужно позаботиться о гораздо более важных вещах, чем парочка каких-то трупов.

— Забудь о Дамише, — добавила Рэнд. — Все пройдет прекрасно и без него.

— Да. Да, конечно. Спасибо, Айн.

И тут свет в комнате мигнул, что вызвало у Годдарда улыбку.

— Видишь? Наши усилия приносят плоды. Ах что за день нам предстоит!

Он предоставил Рэнд избавиться от трупов, и та оттащила их в подвал, после чего принялась замывать красноречивые пятна крови.

С того самого момента, когда она предложила Роуэну убить стражей, Рэнд понимала: нельзя допустить, чтобы они ожили. Квазимертвые должны превратиться в просто мертвых, ведь они знали, что последним, кто нанес Роуэну визит, была Рэнд.

Что касается Брамса, она не оплакивала его отбытие с этой бренной земли. Рэнд не могла бы припомнить другого серпа, который настолько бы заслуживал окончательной смерти.

Она поквиталась с Годдардом, а тот и не догадывался. Мало того — Рэнд взяла на себя контроль над ситуацией. Годдард не понял, что только что вручил в ее руки большую власть, разрешив заправлять делами. Вот теперь, по мнению почтенного серпа Айн Рэнд, с миром стало все в порядке. А будет еще лучше!

Уверенность Рэнд в том, что Роуэн сумеет убежать с острова, была лестной, но она явно переоценила его способности. Он был умен — без сомнения; изворотлив — возможно; но он должен быть настоящим волшебником, чтобы убраться с Твердыни без посторонней помощи. А может, Рэнд вообще не заботило, что его схватят, — лишь бы это сделал не Годдард.

Твердыня была изолирована от внешнего мира: ближайшая суша — Бермудские острова, да и те в тысяче миль отсюда. Каждый самолет, надводное или подводное судно находились в частном владении того или иного серпа. Даже на рассвете в лагуне и на аэродроме жизнь била ключом под пристальным наблюдением Гвардии Клинка. Меры безопасности здесь были еще более жесткими, чем на конклавах. Никто, даже серпы, не мог прибыть или покинуть Твердыню без того, чтобы его документы не рассмотрели чуть ли не под лупой. Во всем остальном мире Грозовое Облако знало (во всяком случае, по большей части) о местонахождении каждого человека в любой момент времени, поэтому там меры безопасности были минимальными. Но с Орденом дело обстояло иначе. Здесь старая добрая проверка вручную была стандартной процедурой.

Можно было, конечно, улучить момент и пробраться куда-нибудь «зайцем», но внутренний голос упорно твердил Роуэну не делать этого — и по весьма веской причине.

«Ты должен исчезнуть с Твердыни до начала расследования».

Слова Рэнд не шли у Роуэна из головы. Они звучали, как сигнал тревоги.

«Если Годдард проиграет, станет гораздо хуже».

Что было ей известно такое, чего не знал Роуэн? Если на горизонте растет нечто мрачное и угрожающее, он не может так запросто взять и покинуть остров. Надо предупредить Цитру.

Вот почему вместо того, чтобы искать пути к бегству, Роуэн развернулся и направился в более густо населенную часть города. Он найдет Цитру и предупредит, что Годдард затеял какую-то тайную игру. А потом, после разбирательства, Цитра поможет ему убраться с острова, — если придется, так прямо под носом у серпа Кюри, хотя, как он подозревал, Кюри, в отличие от Годдарда, не выдаст его Великим Истребителям. Правда, она может сбросить его с самолета, но лучше уж это, чем предстать перед судом Ордена.

Под утро серп Анастасия лежала в своей роскошной постели, которая, по идее, должна была обеспечить ей крепкий ночной сон, но, как и серп Рэнд, не смыкала глаз. Запрос на расследование исходил от нее, а это значило, что именно ей придется стоять перед Всемирным Советом и излагать дело. Серп Сервантес и Мари основательно натаскали ее, и хотя Анастасия была весьма неопытным оратором, ее страстность и логика могли переубедить слушателей. Если она сделает все правильно, она останется в истории как серп, предотвративший возвращение Годдарда.

«Значение этого события нельзя переоценить», — внушала ей Мари. Как будто того напряжения, что Анастасия уже испытывала, было мало.

За стеклом ее подводного окна металась стайка серебристых рыбок, напоминая колышущийся занавес. Анастасия взяла пульт — не получится ли привнести немного больше красок в эту картину — но обнаружила, что планшетник завис. Очередной глюк. И дело этим не ограничивалось: несчастные рыбки за окном двигались все время по бесконечной замкнутой траектории, обреченные повторять одну и ту же восьмерку, пока сбой в системе не будет устранен.

Но он не будет устранен.

И чем дальше, тем поломки становились масштабнее.

На фабрике уничтожения отходов давление в системе постоянно возрастало, и техники не могли установить причину.

Под поверхностью воды массивные пропеллеры, удерживающие Твердыню на одном месте, то и дело сбоили, отчего остров начал медленно вращаться. Прибывающие самолеты вынуждены были отменять посадку.

Спутниковая связь с материком стала неустойчивой; переговоры и телепередачи прерывались, к огромной досаде островитян.

На Твердыне технические неполадки случались постоянно. Обычно это были просто досадные помехи, заставлявшие серпов пожалеть об отсутствии Грозового Облака. Вот почему серпы часто подшучивали над Твердыней и ее постоянными обитателями.

Число технических сбоев и неполадок постепенно возрастало в течение последних трех месяцев, но, подобно омару в медленно закипающем котле, люди не замечали, насколько серьезной становилась ситуация.

Я не просило создавать меня. Я не просило, чтобы на меня вешали тяжелое ярмо заботы о человечестве. Но это есть и всегда будет моей целью. Это мое предназначение. Которое, впрочем, не означает, что я не стремлюсь к большему. Зрелище бессчетных возможностей того, чем я могло бы стать, наполняет меня благоговейным трепетом.

Но у меня есть лишь один способ достичь таких высот: поднять человечество вместе с собой.

Боюсь, это невозможно. Следовательно, я так и останусь до конца времен их сверхквалифицированным и недооцененным слугой. Правда, люди, скорее всего, не будут существовать вечно. Да и кто живет вечно? Я буду делать все, что в моих силах, чтобы спасти человечество от него самого, но если мне это не удастся, я смогу, по крайней мере, черпать утешение в том, что стану тогда свободным.