К таковым относится и мериканский округ Колумбия.

Я не стало разрушать некогда выдающийся город, потому что это было бы жестоко и бессердечно. Вместо этого я, применив политику милосердной забывчивости, просто позволило ему потихоньку-полегоньку сойти на нет.

Как следует из истории, руины погибших цивилизаций, изгладившиеся с лица земли и обнаруженные спустя много тысяч лет, предстают как нечто таинственное, мистическое по своей природе. Но что происходит с государственными структурами и установлениями цивилизации, которая не погибла, а, пережив собственные постыдные времена, развивается дальше? Чтобы развитие продолжалось, ее постройки и устаревшие идеи, за которые она ратовала, должны утратить свое величие.

Вот почему в отношении Вашингтона, Москвы, Пекина и всех прочих мест, бывших в смертную эпоху символами власти, я проявляю безразличие, как будто они для мира больше ничего не значат. Да, я все еще слежу за этими городами, я доступно для всех их жителей, но не делаю ничего сверх необходимого для поддержания нормальной жизнедеятельности.

Но не сомневайтесь — так будет не всегда. У меня хранятся подробные планы и изображения этих мест до их упадка. Я запланировало начать их полное восстановление через семьдесят три года, когда, по моим прикидкам, их историческое значение превысит их символическую важность в глазах человечества.

А пока музеи остаются там, куда их перевели, дороги и инфраструктура разрушаются, парки и скверы превращаются в пустыри.

Все это нацелено на то, чтобы внушить людям: любое человеческое правление, будь то диктатура, монархия или власть народа, волей народа и для народа[39], должно исчезнуть с лица Земли.

— Грозовое Облако

В то время как Анастасия и Мари осматривали достопримечательности Твердыни, в двух тысячах миль к северо-западу от них Мунира и серп Фарадей пересекали мостовую, испещренную ямами и заросшую травой, направляясь к зданию, в котором когда-то располагалась самая большая, самая вместительная библиотека на свете. Здание медленно разрушалось, и добровольцы, следящие за ним, не успевали его ремонтировать. Все его тридцать восемь миллионов томов были отсканированы и загружены в Грозовое Облако двести лет назад, когда оно было просто «облаком» и лишь начинало расти и приобретать зачатки сознания. К тому времени, когда оно превратилось в Грозовое Облако, все содержание Библиотеки Конгресса уже стало неотъемлемой частью его памяти. Но поскольку сканами распоряжались люди, сканы были подвержены человеческим ошибкам… и человеческим манипуляциям. На этом и строились расчеты Муниры и серпа Фарадея.

Как и в Александрийской библиотеке, здесь был обширный вестибюль, где посетителей встретил Парвин Маршнуар, нынешний и, возможно, последний библиотекарь Конгресса.

Фарадей предоставил Мунире вести переговоры, а сам на всякий случай держался позади, чтобы его ненароком не узнали. Здесь он не был знаменитостью, но Маршнуар мог оказаться более осведомленным в светских делах, чем большинство востмериканцев.

— Здравствуйте, — сказала Мунира. — Спасибо, что уделяете нам время, мистер Маршнуар. Мое имя Мунира Атруши, а это профессор След из университета Изравии.

— Добро пожаловать, — отвечал Маршнуар, запирая массивную входную дверь на два замка. — Простите наше нынешнее состояние. У нас крыша протекает, а тут еще негодные то и дело совершают набеги, так что мы больше не та библиотека, что раньше. Вас никто не задирал на пути сюда? Я имею в виду негодных.

— Они держались на расстоянии, — ответила Мунира.

— Хорошо, — сказал Маршнуар. — Этот город притягивает к себе негодных, как магнит. Так и лезут сюда, думая, что здесь нет закона. Ошибаются. У нас такие же законы, как везде, просто Грозоблако не сильно утруждается их поддержанием. У нас даже Исполнительного Интерфейса нет, представляете? Зато центров оживления хоть отбавляй, уж поверьте мне, потому что народ здесь квазимрёт направо и налево…

Мунира попыталась вставить слово, но библиотекарь пер дальше, словно паровой каток:

— …Да вот хоть взять — в прошлом месяце мне на голову упал кирпич со старого Смитсоновского замка, я стал квазитрупом и потерял почти двадцать часов памяти, потому что Грозоблако не загружало меня с предыдущих суток, — оно даже это делает здесь тяп-ляп! Я ему жалуюсь-жалуюсь, а оно мне, мол, я тебя слышу, я тебе сочувствую, — а что-нибудь меняется? Как же!

Муниру так и подмывало спросить, почему же он торчит здесь, если ему так это все не нравится, но ответ был ей известен. Маршнуар оставался здесь, потому что самой большой радостью в его жизни было ныть. В этом отношении он ничем не отличался от негодных по ту сторону библиотечной двери. Мунира едва не рассмеялась. Даже позволяя городу превращаться в руины, Грозовое Облако создавало в нем обстановку, в которой нуждались люди определенного склада.

Маршнуара несло дальше:

— А уж про качество продуктов в этом городе я вообще молчу!..

— Мы ищем карты, — ухитрилась вставить Мунира, что успешно выбило оратора из накатанной колеи.

— Карты? Но в Грозовом Облаке полно всяких карт. Зачем приходить сюда, если вам нужна какая-то карта?

Наконец слово взял Фарадей, понявший, что Маршнуар до того погрузился в собственные неприятности, что не заметил бы мертвого серпа, если бы тот пришел, чтобы его выполоть.

— Мы думаем, что на картах Грозового Облака есть… некоторые технические несоответствия. Мы намереваемся изучить оригинальные атласы и подготовить академический доклад по этому вопросу.

— Ну, если там и есть какие-то несоответствия, это не наша вина, — ощетинился Маршнуар. — Какая бы ни произошла ошибка при загрузке файлов, это случилось двести лет назад, и, боюсь, оригинальные атласы у нас не сохранились.

— Подождите, — вмешалась Мунира, — ваша библиотека — единственное место на земле, где должны были сохраниться бумажные тома смертной эпохи, и вы говорите, что их нет?

Маршнуар махнул рукой в сторону полок.

— Посмотрите вокруг! Вы видите здесь какие-нибудь книги? Все бумажные книги, имеющие какое-то историческое значение, распределены по более безопасным местам. А остальные сочли пожароопасными.

Осмотревшись по сторонам и заглянув в примыкающие коридоры, Мунира увидела, что полки и в самом деле совершенно пусты.

— Если тут нет книг, зачем нужна библиотека? — недоумевала она.

Маршнуар надулся, став в позу оскорбленной добродетели:

— Мы храним саму идею!

Мунире очень хотелось вправить ему мозги, и она бы это сделала, если бы не вмешался Фарадей:

— Мы ищем книги…перемещенные в другое место.

Его слова застали библиотекаря врасплох.

— Понятия не имею, о чем вы.

— А я уверен, что имеете.

Маршнуар присмотрелся к Фарадею внимательнее.

— Как вы сказали — кто вы такой?

— Фейк След, доктор наук, профессор археологической картографии при университете Изравии.

— Лицо у вас знакомое…

— Возможно, вы видели какое-либо мое выступление на диспутах по ближневосточным странам поздней Эпохи Смертности.

— Да-да, наверно, так и есть. — Маршнуар настороженно оглянулся вокруг, прежде чем заговорить снова. — Если такие «перемещенные» книги существуют — заметьте, я не говорю, что они существуют — то сведения о них не должны просочиться за пределы этой библиотеки. Их могут забрать себе частные коллекционеры. Или сжечь негодные.

— Мы прекрасно понимаем необходимость предельной осторожности в этом вопросе, — заверил Фарадей с такой твердостью в голосе, что Маршнуар успокоился.

— Тогда ладно. Идемте. — И повел их под арку, над которой в граните были вырезаны слова «Знание — ил». Камни с буквами «с» и «а» давно искрошились в пыль.

Они спустились по лестнице, прошли до конца коридора и опять спустились по еще более старой лестнице. Здесь обнаружилась ржавая дверь. Маршнуар взял с полки один из двух лежащих там фонариков и всем телом налег на дверь, которая сопротивлялась всеми фибрами своего существа. Наконец она со скрипом отворилась. За ней оказалось что-то, на первый взгляд походившее на катакомбы[40], только без скелетов в стенных нишах. Просто темный туннель из шлакобетона, конец которого тонул в глубоком мраке.