Анна Сергеевна пригласила за стол. Карина присела, но Кирилл с матерью вышли в другую комнату, где начали шептаться. Карина расслышала только часть слов.

— Я же просил! Я же предупреждал! Ну, хоть сегодня-то он мог поступить по-человечески?! — слышалось отчаяние в голосе Кирилла.

— Ну, а что я могу сделать, Кирюша? Ну, будем объяснять Карине, как есть! Если любит — поймет и примет нашу семью. Другой все равно нет.

И тут Карина поняла, о чем волновался Кирилл.

Открылась еще одна дверь в комнату, и появилось нечто странное…

Человек, похожий на медведя, которого разбудили среди зимы, одетый в телогрейку и домашнее мятое трико, с опухшим серым лицом, взъерошенными волосами, небритый. Он двигался, едва волоча ноги и держась за стенку. Похоже, мужчина пребывал в длительном запое.

Анна Сергеевна помогла человеку-медведю добраться до кухни, усадила его на табуретку. Кирилл, краснея, сказал:

— Знакомься, Карина, это — мой папА, Петр Андреевич…

Тот вместо приветствия и пламенных речей осмотрел Карину и поднял вверх большой палец правой руки:

— Во, Кирюша!

Карина не поняла, что это значило, зато Анна Сергеевна перевела:

— Это он тебе, Карина, дает оценку. Дескать, красивая, пять баллов!

На этом месте Кирилл перестал сердиться на отца, потому что для него было очень важно, чтобы все разделили его восторг от красоты Карины.

Откупорив бутылку вина и разлив по бокалам, родители произнесли тост: «Дети, коль вы решили соединить ваши сердца, то будьте счастливы, совет вам да любовь. Мы хотели предложить вам не торопиться, подождать хотя бы до лета, деньжат поднакопить, но, видно, что вам не терпится — так тому и быть. Сыграем свадьбу». Дружно выпили и разложили по тарелкам салаты. Петр Андреевич, едва пригубив сухое вино, потянулся за водкой, налил себе целый стакан и практически залпом осушил его. Карина, ранее не видавшая такого, содрогнулась. И здесь ее внутренний голос завопил: «Беги, Карина! Беги! Это — не твой вариант. Здесь — не твоя жизнь». Но она снова проигнорировала звоночек, подумав: «Это ведь не муж, а всего лишь свёкор». И собравшиеся перешли к обсуждению обычных житейских вопросов — решалась судьба новой ячейки общества.

Своим родным Карина сообщила новость по телефону, чуть ли не в полночь, совершенно спонтанно, сидя у лучшей подруги в гостях, которая внесла лепту в сомнения Карины: выходить замуж или нет. Валентина основательно подошла к этому вопросу, предлагая не то чтобы ускорить процесс, а вообще обойтись без свадьбы: просто поставить штамп в паспорте, позвав лишь свидетелей, скромно отпраздновать, а родственникам сообщить позже и по факту.

— Нет! Я так не хочу, — парировала Карина. — Если уж выходить замуж, то хотя бы в красивом свадебном платье!

— Я вообще выходила замуж в деловом костюме, — пояснила Валентина.

— Ну, тебе было и лет существенно больше, чем мне.

Карина уловила момент, что Валентина слегка завидует, но не придала этому значения… А наутро, когда все уже узнали, что будет свадьба, Карина не могла ничего отменить. Поезд тронулся!

= = =

Родители Карины, обрадовавшись, сразу же принялись готовиться, планируя, сколько приглашать гостей, и рассчитывая бюджет. Они хотели, чтобы дочь непременно вышла замуж, полагая, что после двадцати лет это просто необходимо, иначе девушка никому не будет потом нужна.

Свадьбу назначили на конец апреля. Карина ускорила события — только бы не передумать! Никто не понимал её спешки. А Карина ничего не объясняла, от вопросов уклонялась, пряталась за дежурной улыбкой.

Пока шла подготовка к свадьбе, Карина нечасто встречалась с Ильей; он сам принимал участие в процессе, что казалось весьма необычным. Любовник выдает замуж любовницу и еще помогает планировать торжество, участливо подбирая ведущих на мероприятие! Карина думала, что он, наконец, смирился, и они могут остаться просто друзьями, и узел, наконец, будет разрублен. Все вздохнут свободно, заживут каждый в своей семье, и она практически не сомневалась, что все делала правильно. Карине стало радостно от того, что ее так спокойно отпускают, но интуиция, как всегда, что-то шептала. «Во всяком случае, со временем все уляжется, образуется, — размышляла Карина. — Понятно, что так быстро невозможно отпустить то, что годами входило в привычку».

Чем ближе была дата свадьбы, тем больше грустил Илья. Он все чаще ходил задумчивым, низко опустив голову, стал менее разговорчивым, меньше шутил. Карина замечала это, но боялась спрашивать… Однажды Илья попросил Карину о встрече, объяснив, что нужно попрощаться.

Это было время чудесной весны, теплой, ароматной от цветущих садов. Весна для Карины была порой надежд и любви. Она с удовольствием ходила за руку с Кириллом, всё больше симпатизируя ему, но тут вмешался Илья. У Бога были свои планы!

После работы, теплым апрельским вечером 1999 года, Ангел и Бог встретились на берегу реки. Илья запасся терпким сладким вином и шоколадом, и случился страстный поцелуй — неожиданно для Карины, которая уже свыклась с мыслью, что они больше не любовники.

Карина тогда подумала, что он больше не отпустит — как-то не похоже было всё это на прощание, а скорее — на сожаление и обиду. И ей стало не по себе. «Ну, вот зачем это все? Отпусти ты меня уже! — думала Карина. — Ну, нет у нас будущего! Поздно я родилась, или ты раньше времени появился на свет — это уже не имеет значения».

Илья любил повторять эту фразу, сожалея о вселенской несправедливости. Прочитав ее мысли, он вдруг сказал:

— Уходи! Иди! Больше нас ничего не связывает.

— ЭТО ты мне хотел сказать?

— И не только. Я хотел тебе сказать, что я тебя… никогда не любил.

Карина потеряла дар речи.

— Что? Что ты на меня так смотришь?! — зло выкрикнул Илья.

— Я… не верю… тебе, — едва вымолвила Карина, по-детски моргая глазами.

Она хотела услышать: «Я тебя всегда любил и буду любить, но я тебя отпускаю. Лети, мой Ангел! Я не могу тебя больше удерживать. Ты заслуживаешь счастья!»

— Тебе придется поверить! — хмыкнул Илья.

— Во что? У нас была божественная связь столько лет, и все, что я делала для тебя — зря? Как ты признался мне в любви первым, как я ради тебя все бросала, практически похоронила свою карьеру в столице? Как ты жить без меня не мог и держал возле себя?!

— Ты все неправильно поняла! Я тебя использовал, а ты, молодая и глупая, поверила взрослому мужчине, — Илья перешел на шепот, — в то, что он тебя любит. А на самом деле ему нужно было молодое и красивое тело.

Хотелось крикнуть: «Замолчи! Я не верю тебе! Зачем?! К чему этот спектакль?!» Илья ее совсем не щадил:

— Ты поверила ТОГДА, в тот осенний вечер, в мое признание в любви. Но ты даже не догадывалась о том, что я был пьян. Я наговорил тебе много лишнего. Разве можно верить пьяному мужчине?

Карина стояла, потупив глаза. «Зачем ты мне это говоришь? — спрашивала она про себя. — В чем смысл? Даже если это было так, то какая разница, пьян ты был или нет, по любви это было или нет? Какая теперь разница? Для чего портить мне жизнь, перед самой свадьбой?! Не понимаю я тебя, Илья! Странный ты человек! Приласкаешь — отталкиваешь. Оттолкнув — ищешь встреч…».

Когда было больно, она не плакала. Её душа блокировалась, и только спустя некоторое время ее начинало лихорадить, и вот тогда она давала волю чувствам, боли и слезам — без свидетелей. «Мне не больно! Мне — не больно!» — подсознание Карины включило любимую мантру.

Карина молчала, сжав губы.

— Я получил, что хотел. И теперь я тебя действительно отпускаю. Лети, моя птичка. Мне было с тобой хорошо. Будь счастлива!

Карина развернулась и пошла прочь. Илья направился вслед за ней. Она не оборачивалась, и только когда дошли до шоссе, оглянулась назад. Их разделяло всего несколько шагов. Она остановилась и сказала:

— Это было жестоко, Илья. Прощай!

Он ничего не ответил. Но она… увидела страдание на его лице. Он как-то вмиг постарел. Она понимала, что Илья наговорил все это нарочно. Не понимала только одного: зачем так жестоко? Неужели нельзя просто сказать, что я тебя люблю, но отпускаю? Слова ранят больнее пули. Нельзя убивать словом и потом снова оживлять…