Дерек встал со своего места, обошел стол и присел на корточки возле моего стула.

— Ви, мне плохо без тебя, — серьезно сказал он, глядя на меня снизу вверх. — И с каждым днем все хуже. Я не могу тебя отпустить. Не могу, понимаешь? — Муж взял мою руку, нежно поцеловал пальцы. — Мне мало наших телефонных разговоров. Я хочу каждый день тебя видеть. Прикасаться к тебе. — Он снова поцеловал мою руку. — Я конечно же не буду тебя неволить. Но раз уж я не вызываю у тебя отвращения, быть может, стоит попробовать построить наши отношения по-другому? И отсрочить развод хотя бы до зимы или середины осени. Чтобы я успел доказать, что со мной можно создать настоящую семью.

Я чуть сжала его ладонь, а потом мягко сползла со своего стула вниз и уселась на пол рядом с ним.

— Дерек, мне нужен этот развод, — начала я. — Погоди, не перебивай. Дай объяснить. Я хочу, чтобы ты понял: меня всегда очень нервировала эта глупая ситуация с нашей женитьбой. Все эти бредовые слухи и разговоры, которые ходят вокруг нее до сих пор, фальшь, которой она пропитана насквозь. В моем понимании супружество — это чистое и священное понятие. У нас же с тобой оно изначально было выпачкано в грязи по самую маковку. Семью надо строить не с этого, Дерек.

Я вздохнула.

— Знаешь, я, как любая другая девушка, мечтала, чтобы мой брак начался с любви. А не с королевского приказа. Чтобы мой жених попросил у родителей моей руки, а не поставил их перед фактом. Чтобы у нас была веселая свадьба, на которую бы собрались близкие люди, а не полутраурная церемония с незнакомыми дядьками и тетками. Мне всегда хотелось, чтобы мои взаимоотношения с мужем ни у кого не вызывали смеха или жалости. Чтобы все было по-настоящему, понимаешь?

Я серьезно посмотрела мужу в глаза.

— Я два с лишним года живу в ожидании момента, когда фарс, который в документах обозначен как замужество, закончится, я стану полностью свободна, и у меня наконец наладится личная жизнь. И хозяйкой этой жизни снова буду только я. Что еще случится настоящая любовь и настоящая свадьба. Пусть это чистая психология, но для меня это очень важно. Ты мне вовсе не противен, Дерек. Наоборот, очень нравишься. Но я так хочу разрубить все фальшивые узы, которые нас связывают! Не лишай меня этого. Пожалуйста.

Хозер, внимательно слушавший мою речь, как-то грустно улыбнулся, а потом решительно привлек меня к себе и крепко обнял. Я тоже обхватила его руками, положила голову ему на плечо.

— Я подарил зачарованные гребни, потому что беспокоюсь за тебя, — тихо сказал Дерек. — Очень боюсь, что однажды ввяжешься в такое дело, которое выйдет тебе боком. Хочу, чтобы у вас была хоть какая-нибудь защита, госпожа Хозер.

— Я смотрю, тебе нравится называть меня именно так — госпожа Хозер, — усмехнулась я.

— Мне нравится, что мою фамилию носит такая замечательная женщина.

Подняла голову и встретилась с его взглядом.

— Я понял тебя, Ви, — сказал Дерек. — Но и ты слышала мое мнение по поводу развода. До августа еще есть немного времени, чтобы убедить тебя в моей правоте.

До самой пятницы мы работали относительно тихо и спокойно.

Лео целыми днями общался с ребятами из маготдела, которых Вайлер Бадд определил проверять людей, прибывающих в Рив через муниципальные телепорты. Время от времени Леонард срывался с места и стрелой летал то в порт, то на вокзал, чтобы взглянуть на приезжих, показавшихся волшебникам подозрительными.

К нашим террористам, правда, ни один из этих подозрительных типов отношения не имел, однако благодаря такому повышенному вниманию УСП были предотвращены две попытки ввоза контрабандных товаров.

Алеф и Алекс вовсю налаживали контакты с кандидатами в «ответственные». Изучая добытые ими данные, я была склонна согласиться с Зораком, что все трое — члены одной компании. По крайней мере, об этом четко говорила распечатка звонков с их мобильных телефонов.

Оказалось, что эти внешне малознакомые и не заинтересованные друг в друге люди очень любят совместные беседы.

В течение двух месяцев они созванивались сорок девять раз, причем чаще всего их разговоры приходились на две последние недели.

Лично у меня создалось впечатление, что эти ребята не просто призваны направить в нужное русло волну народного гнева, а принимают живейшее участие в подготовке самого теракта.

Логично было бы предположить, что у каждого из них имеется свое направление работы. Так, Чен наверняка заведует тем самым складом капсулированного круча, который наши поисковики все никак не могут отыскать. Являясь начальником хозяйственного управления города, он наверняка знает укромный уголок, в котором можно надежно спрятать взрывчатку.

Синнен, скорее всего, отвечает за доставку в Рив собак и извлечение из них смертельных капсул.

А Мири… По всей видимости, его обязанность — обеспечивать правовую сторону этой работы. Хотя мне пока было не совсем понятно, в чем конкретно состоят его обязанности.

Зорак, выслушав мои соображения, предположил, что господин Каррен, скорее всего, еще проявит себя во время грядущего фестиваля, оформляя документы на продажу собак.

— Вот увидите, Вифания, животных будут продавать, и очень активно, — сказал сыщик. — Причем официально и, скорее всего, ограниченному количеству людей. Пока есть время, проверьте ривских собаководов. Особенно тех, которые зарегистрировались недавно.

— Проверим, — кивнула я. — Однако сдается мне, что большая часть покупателей будет из числа простых горожан, которые пожелают приобрести себе породистую псину. Или даже нескольких.

— Согласен, — ответил Дориан. — Но местных собаководов на всякий случай тоже держите на контроле.

Что касается самого господина сыщика, то работать с ним было… необычно. С одной стороны, Зорак обладал отличным логическим мышлением, быстро соображал и делал полезные выводы, поэтому общаться с ним как с профессионалом было одно удовольствие. С другой же стороны, Дориан оказался на удивление замкнутым человеком, который в течение нескольких часов мог не проронить ни слова.

Меня это здорово напрягало, потому как в рабочее время столичный гость квартировал в моем кабинете — найти ему отдельное помещение мы не смогли (не сажать же его в кладовку!), а работать в одной комнате со следователями Зорак отказался, заявив, что там слишком шумно.

Все эти дни в нашем кабинете царила тишина. Большую часть времени Дориан с непроницаемым лицом что-то читал в своем личном магбуке и активно с кем-то переписывался. В какой-то момент он мог сорваться с места и молча выйти за дверь, а вернуться спустя два, три, четыре часа.

Завязать с сыщиком разговор можно было только в том случае, если он касался круча и террористов. На отвлеченные темы Зорак говорить отказывался. Мои попытки выяснить, насколько удобно его разместили в Рендхолле и как ему понравился Рив, либо пресекались какой-нибудь резкой фразой, либо оставались проигнорированными. Дориан, по всей видимости, привык существовать один и привычек своих менять не собирался.

Хм. И это меня Дерек называл роботом?

Правда, несколько раз я ловила на себе внимательный взгляд своего невольного соседа. Зорак изучал меня с серьезным выражением лица, а заметив, что я вижу его странный интерес, сразу же возвращался к своим занятиям.

Обедали мы по-прежнему вместе, если, конечно, господин сыщик не рыскал в это время по городу.

К его необычному поведению я привыкла очень быстро — если человек куда-то уходит, значит, ему это нужно. Тем более очень скоро выяснилось, что во время своих прогулок Зорак общается с людьми из разных структур городской власти и нашего УСП, очевидно проверяя свои собственные версии. Результатами этих проверок он неизменно делился со всей нашей группой, поэтому никто к его угрюмому желанию работать в одиночку претензий не имел.

В пятницу же где-то в космосе, по всей видимости, родилась новая звезда, потому что за десять минут до законного перерыва Дориан вдруг оторвался от своих дел и спросил: