– Но у нас много и святых, несших свет людям.

– Исключения только подтверждают правила. Мало ли среди них было оголтелых фанатиков, вспомни отца церкви Оригена, публично отрезавшего себе мужское достоинство во имя «Царствия Небесного». Смешно. Все это языческий Hybris – преступная гордыня, противление божественной воле, такое положение мне очень нравится, знаю, что найду в вас союзника и говорю не только о тебе кардинал, но и о твоем хозяине, понял меня, Padrone? С православием надо разделаться, оно у меня, как кость в горле, хорошо, что Вселенский Константинопольский Патриарх из тщеславия и жадности предоставил Томас Украине, он внесет раскол в ряды русского мира и его союзников, в частности греков. Греко-римские небожители мне очень нужны, на днях я приобрел картину одного художника, дающую мне возможность захватить власть над двенадцатью олимпийскими богами, во главе с громилой Зевсом и их мирком. Это очень важно, не случайно почти все планеты солнечной системы названы их именами, эти боги, по-прежнему, влияют на события и судьбы этой маленькой планеты, на их земле родилось и процветает православие, так полюбившееся треклятым русским. А я стремлюсь к абсолютной власти. Античные боги заложили либерализм и демократию, дающую, сегодня, неплохие плоды, в виде толерантности и вседозволенности. Мои попутчики «вольные каменщики» (масоны) завершат начатое, «Комитет трехсот» доведет человечество до одного «золотого миллиарда», англосаксы не успокоятся пока мир не ляжет к их ногам, что мне только на руку, они индейцев загнали в резервации загонят и русских. Все эти: тайные общества «Череп и кости», «Пропоганды», «Иллюминаты», «Бельведерский клуб», готовят мир к глобализму, а глобализм, с его концентрацией ресурсов, нуждается только в одном хозяине, и я его знаю, ха-ха-ха…Почва, наконец-то, разрыхлена и подготовлена, пусть взойдет на ней теперь наше «солнце», черное солнце затмения.

– Что от меня требуется, Великий инквизитор?

– Для начала спрячь, нужную мне, картину в запасниках миссионерского музея в Ватикане, там ее никто не найдет, да смотри не спускай с нее глаз. Пусть это послужит шагом к нашему взаимовыгодному сотрудничеству.

– Можно увидеть шедевр?

– Да, взгляни, – и человек в капюшоне сдернул черную накидку со, стоящего в углу, полотна, – картина называется «Вакханалия» и, как видишь, на ней изображена оргия этого сластолюбца Диониса в его окружении.

Вдруг, изображенные на холсте сатиры, нимфы и менады, окружавшие бога виноделия и разврата, ожили и, на глазах изумленного епископа, продолжили совокупление, будто кардинал наблюдал все это в окно.

– Теперь ты понимаешь, почему мне так важно это творение, наделенное магической силой богов Эллады?

– Да, сир. Но я вынужден буду поставить в известность понтифика, иначе могут дознаться архивариусы и тогда беды не миновать, картина с таким фривольным сюжетом не совсем сочетается с критериями наших музеев и скрыть ее будет не так просто.

– Делай, как знаешь, но за нее ты отвечаешь головой и не забывай про «запечатанные уста», посторонним обо всем этом знать нельзя, – «инквизитор» повел по воздуху рукой, черная материя сама взлетела и покрыла картину целиком, – забирай, аудиенция окончена, я сам тебя найду.

Фигура в черном балахоне, как тень, растаяла в пространстве, так и не попрощавшись. Бережно обхватив, оставленное полотно, Джулиано дела Ровере, несмотря на свой статус и иерархию в пантеоне Святого Престола, пыхтя и, отдуваясь, потащил, доверенное сокровище, в хранилища Ватикана, спотыкаясь в темноте, но как крот, интуитивно, находя нужные направления.

Она была удивительно хороша, ее звали Лариса, что в переводе с греческого означает «приятная», а приятна она была во всех отношениях. Великолепная фигура сочеталась в ней с острым умом и прекрасными манерами, дарованными ей аристократическими предками.

Они познакомились на вернисаже «Реалии и мифы древней Греции», где он был ей представлен Гамлетом. Она поразила его сразу, своей внутренней цельностью в сочетании с внешним лоском. С тех пор они с Ларисой нередко делили часы досуга, наслаждаясь друг другом и по долгу беседуя на отвлеченные темы. Он был поглощен ею полностью, совсем забросив занятия искусством, предпочитая любоваться им в непосредственной близости ее прекрасных черт лица. Не сказать, что она восторгалась его творчеством, но как человек со вкусом, отдавала должное таланту живописца. Он же всячески пытался ее поразить, засыпая подарками, соответствующими ее красоте. И вот она случилась, случилась любовь, подкравшаяся к сердцам на цыпочках и поразившая их стрелой Эрота в самое «яблочко». Кто из них любил больше, трудно было сказать, он остервенело, она же, благосклонно позволяя себе питать с ним взаимные чувства. Как студенты, взявшись за руки, влюбленные подолгу гуляли по Москве, ходили в театры, кино и музеи, в одном из них они остановились возле мраморной головы фавна и, восторгаясь мастерством ваятеля, не заметили, как к ним подошла местная смотрительница, старушка неопределенных лет, явно скучающая от недостатка внимания:

– А вы знаете, что, несмотря на то, что многие не видят разницы между фавнами и сатирами, – начала она, – представители этих двух существ и легенды о них имеют огромные отличия. Сатиры символизируют преобладание сексуального желания человека над его интеллектом. Люди часто говорят о том, что испытывают любовь, хотя на самом деле подразумевают желание. Ударяясь во все тяжкие, под влиянием своих гормонов, мы оказываемся, нередко, просто использованными в чьих-либо целях. Затем, после того, как волна влечения спадет, к нам приходит осознание очевидной глупости случившегося, а значит и стыда. Фавны, напротив, олицетворяют нормальное отношение к сексуальным эмоциям, на которые оказывают влияние и гормоны и интеллект. Они позволяют взаимоотношениям вызреть прежде, чем барьеры между влюбленными падут под натиском гормонального цунами, тем самым держат процесс под контролем естественного развития контактов между мужчиной и женщиной.

– Спасибо за подробную консультацию, будем иметь ввиду, – отозвался Николо и попытался, притянув к себе Ларису, покинуть словоохотливую старушку, тем более, что на вечер он наметил именно то, о чем, так некстати взялась распространяться смотрительница музейных ценностей, боясь, что та собьет весь настрой и испортит ему малину. Еле отвязавшись от бабули, влюбленные быстро пробежали оставшиеся залы храма искусства и в приподнятом настроении, поймав такси, отправились в небольшой частный отель домашнего типа «Малетон», там их наверняка никто не мог узнать и в нем случайно не попадутся навязчивые приятели и знакомые. Сняв самый дорогой номер, влюбленная парочка заказала в местном ресторане изысканный ужин с обильной выпивкой, решив оторваться по полной и дать волю страстям. Лишь под утро, измучив друг друга вожделением, они усталые, но довольные провалились в глубокий сон. В путанице сновидений, нахлынувших на утомленный алкоголем мозг героя-любовника, в память врезался образ сатира, смеющегося гомерическим хохотом, настолько четко и явно, что сознание, вздрогнув, в испуге разорвало узы Морфея, выводя спящего из бредового состояния. Лариса лежала рядом, рассыпав черные волосы по белоснежной подушке, ее красота казалась еще более привлекательной и желанной, не сдерживая себя, Николо набросился на нее, словно и не было страстной ночи, утомившей их обоих, впрочем, жертва, надо сказать, не очень-то и сопротивлялась…

Дело дошло до помолвки. Ее родители, состоятельные люди, были не против, так как жених представлял, по мнению светской тусовки, завидную партию. День же назначенной свадьбы, по желанию невесты, совпадал с днем ее рождения. Праздновать два праздника одновременно не совсем хорошая примета, но разве возразишь суженной, тем более, если она бывает весьма привередлива.

Торжество было тщательно подготовлено. В фонтанах било шампанское, готовое утолить жажду даже самого ненасытного гостя. Столы ломились от закуски, своевременно сменяемой расторопными слугами в ливреях. Сам Дионис мог позавидовать размаху мероприятия и количеству званых великосветских персон. Николос не поскупился, выложив за праздничный вечер, чуть ли, не все свое нажитое состояние, надеясь впоследствии пополнить запасы за счет приглашенной ангажированной публики. Невеста была в приподнятом настроении. Они много танцевали и глаза ее лучились не поддельной радостью и восторгом, преподнесенная им ей, на день рождения и бракосочетание, картина «Цветок папоротника» занимала достойное место на горе подарков, полученных ими на этом празднике жизни, посвященному исключительно их благословенному союзу.