– Что-то находим, что-то теряем. – философски заметил Николос, – а тебя не смущает выставка древнегреческой мифологии в России?

– Почему бы и нет, античная культура во все времена ценилась, пусть и не нашла должного отражения в русской православной культуре, может быть и зря, тем более стоит восполнить пробел, а после ажиотажа с «Вакханалией» даже самые дремучие русофилы заинтересовались древней Грецией, этим надо воспользоваться пока конъюнктура есть, как ты знаешь, я прежде всего коммерсант. Наша задача не упустить выгоду. Открой лучше секрет, что это, вдруг, творчество у тебя так и поперло?

– Это тайна, которая умрет вместе со мной.

– Ой ли, не хочешь не говори, все цену себе набиваешь.

– Кстати о цене, неплохо бы обсудить и мой гонорар.

– Хорошо, сдаюсь, будет тебе половина от суммы реализованных работ по итогам выставки, так выгодно я никому не предлагал сотрудничество.

– Это потому, что у тебя более выгодных сделок, чем с моими работами и не было никогда.

– Что правда, то правда, поэтому мы с тобой не только приятели, но и друзья, – рассмеялся ушлый деляга.

– Да еще и партнеры, – напомнил приятель и друг.

– Куда деваться, замкнутый круг.

– Ладно, хватит меня отвлекать иначе я не успею к сроку, а до выставки две недели осталось. Как с рекламой?

– Да по всей Москве волна идет.

– Посмотрим, что она вынесет на берег.

– Я надеюсь, золотой песок.

– А я надеюсь, мировую славу.

– Плох тот художник, что не мечтает о вечности, особенно вечности подкрепленной материально.

– Ладно, болтун, отчаливай, а то сейчас в краске измажу, – и Николо угрожающе взмахнул кистью.

– Все, все отчаливаю, трудись «бумагомарака».

Гамлет улыбнулся и, помахав рукой, скрипнул дверью, скрывшись в ее проеме и оставивший мастера наедине с муками творчества. А муки по-настоящему были. «Цветок папоротника» никак не получался, ускользало, что-то очень важное и, вот наваждение, живописец замечал, что наутро картина меняла свои очертания, как будто ночью жила какой-то своей, загадочной жизнью. Решив не прерываться на сон, художник, избегая искусственного света, писал при свечах, справедливо полагая, что так достигнет большей достоверности. Дело пошло. Время от времени, сравнивая написанное с засохшим оригиналом, творец все больше убеждался, что его детище живет, мерцая в пространстве полотна, красками, играющими каким-то внутренним светом, становясь все более одухотворенным, в сравнении с мертвым гербарием, как будто жизненные силы растения перетекают на полотно, постепенно, оживляя холст. Внезапно, форточка с грохотом распахнулась от порыва ветра, бросившись ее закрывать, художник краем глаза заметил, что цветок папоротника на картине шелохнулся. Вздрогнув от неожиданности, Николос еще раз внимательно посмотрел на полотно, но ничего экстраординарного не заметил. Должно быть показалось от усталости. Пора было заканчивать работу, пока она не довела его до сумасшествия, все равно абсолютного совершенства, из смертных, никому не удавалось достичь.

За всеми этими внутренними баталиями пролетели и отпущенные на подготовку к выставке, две недели. Галерея «У Гамлета» в назначенный день напоминала муравейник, все время кто-то приезжал, кто-то отчаливал, очередь, образовавшаяся за билетами, толкалась и нетерпеливо переругивалась. Приглашенные гости подъезжали на роскошных авто, соревнуясь друг перед другом в собственной успешности. Кто-то пришел убить время, а кто-то приценивался, прикидывая сколько и на что готов потратить. Жизнь кипела, разодетая публика ходила по залам галереи останавливаясь возле картин охая и вздыхая в восхищении, критики Лаплинский и Богомазов неразлучной парочкой бродили от картины к картине цокая языками, что, должно быть, означало высшую степень благосклонности. Официанты, всем присутствующим, предлагали шампанское и легкие закуски. После закрытия выставки, для избранных, прибывших по пригласительным билетам, готовился банкет, плавно переходящий в торги в специально отведенном, для этого, зале. Все сорок девять работ продавались, кроме одной, пятидесятой, расстаться с ней, Николос не мог. «Цветок папоротника» он решил оставить для себя. Что-то связывало живописца с этой картиной, какая-то ниточка соединила с ним его душу, словно растение проросло в нем самом этим алым цветком, пустившем внутри глубокие корни.

Гамлет потирал руки, выставка-ярмарка «Реалии и мифы древней Греции» превзошла все ожидания, созданный ажиотаж отозвался звонкой монетой. Никто не мог себе представить, что древнегреческая мифология в руках талантливого художника обретет такой спрос в эпоху «современного искусства». Ажиотаж, во многом порожденный нагнетаемыми слухами, все-таки Гамлет был отличный делец, и прекрасная подготовка выставки, дала свои весомые плоды, сорванные умелой рукой. Все были довольны, одни выгодными приобретениями, другие их результатами.

Оставалось подвести черту, разделяющую прибыли каждого по индивидуальным карманам. Но главное для художника Николоса, о выставке заговорили в международной прессе, и автор не напрасно рассчитывал на то, что его работы обретут не только коммерческий успех, но и свое место в пантеоне славы выдающихся деятелей искусства, наряду с бессмертными именами. Ох уж, эти мне наполеоновские планы, куда же без них…

Кардинал Джулиано дела Ровере по прозвищу «хозяин» снял красную берету, нагрудный крест и сутану, аккуратно разместив все это в громадном шкафу из красного дерева, инкрустированного золотом. Затем достал из чрева деревянного монстра черный гражданский костюм и быстро в него переоделся, став похожим на обывателя. Только, перстень с голубым сапфиром, символ принадлежности к королевскому достоинству, выдавал в нем «превосходительство» государственного секретаря Папского престола. Глянув на себя в зеркало, обладатель кардинальского пурпура убедился, что выглядит неприметно и вполне сойдет за какого-нибудь клерка. Надев лакированные туфли и фетровую шляпу, Джулиано вышел за дверь и, стараясь быть не замеченным, спустился по лестнице в подвал Апостольского дворца. Подойдя к нише в стене он незаметным движением нажал на какой-то механизм, и тяжелая стенка отошла в сторону обнажив тоннель, ведущий в катакомбы древнего Рима. Нащупав сбоку от прохода заранее приготовленный фонарик, епископ, постукивая каблуками по каменной кладке пола, направился знакомым лабиринтом из Ватикана в, окружающий его со всех сторон, Вечный город, прокладывая себе дорогу рассекающим тьму тоннеля светом фонаря.

Едва не заблудившись и, потеряв счет времени, кардинал, наконец, открыл тайную дверцу храма, обозначенную на своем фасаде перевернутой пятиконечной звездой. Своды помещения нависали над головой вошедшего каменными арками и тускло подсвечивались толстыми восковыми свечами. На алтаре, расположенном здесь же, виднелись бурые пятна крови, говорящие о том, что жертвоприношения не были редкостью в этих стенах, вдоль, которых, располагались деревянные скамьи для немногочисленных участников кровавой мессы. В качестве пароля Ровере громко произнес ритуальный вопрос Папы: «Guid vobis videtur?» (Что вы думаете?)

– Я думаю, что ты пришел вовремя, – раздался приглушенный хрипловатый голос его обладателя и из тени появилась высокая фигура, облаченная в черную сутану с капюшоном, накинутым на голову по самые брови, – садись у нас будет долгий разговор.

– Да, Великий инквизитор.

– В средние века Папский престол натворил столько, что искупить это будет сложно, пришло время отдавать долги. Папы занимались развратом и пьянством, характерным, скорее, для античных язычников, чем для ревнителей Его Веры, не останавливаясь не перед мужеложеством, не перед скотоложеством, убивая на право и налево. Вы мне изрядно задолжали, купающиеся в роскоши. Вспомни хотя бы правление Пап Сергия III, с его порнократией, или Родриго Борджиа «аптекаря сатаны», инцесты и прочие прелести распущенных вседозволенностью понтификов. Вы даже мертвых не оставляли в покое в борьбе за власть. Достаточно вспомнить ваш «Трупный синод», когда выкопали гниющее тело Папы Фармоза и придали его суду, отрубив пальцы руки, чтобы и на том свете он не мог совершать крестное знамение. Это только вам кажется, что на вас распространяется индульгенция, на самом деле каждый будет отвечать за свои грехи в независимости от сана. Я прекрасно помню пытки и костры инквизиции, а также крестовые походы, в том числе на, якобы ваших братьев по христианской вере, православную Византию? Константинополь, захваченный рыцарями, несшими на себе крест, насиловавшими и убивавшими во имя Христа Греко-православное население, по науськиванию и непротивлению Папы Иннокентия III, мечтавшего об абсолютной власти и унии Святого Престола на всех христиан. Поэтому неудивительно, что некоторые православные, и по ныне, считают вас еретиками. Гей-мессы и прочие прелести представителей содомитов в рясе. А что натворили с индейцами конкистадоры, пытаясь перебросить вашу католическую веру через океан, при этом грабя и убивая несчетно. Рабство негров, гибнувших на плантациях в угоду примерным католикам. Наступило время расплаты, 112 Папа, нынешний, по пророчеству святого Малахия, последний Папа, наступает наша очередь править на Земле и на Небе. Даже малый грех может потянуть на дно, а вы наворотили черти что, из страха вступив в сотрудничество, даже, с фашистами, доказав тем самым всем, что ради собственного благополучия готовы на все…всегда, только, прикрываясь именем вашего Бога.