— Стой, -- у самого входа окликом заставил я обернуться Клеопатру.

– Да? – отстраненно посмотрела она на меня.

– Мы куда?

– Я попросила тебя помочь мне с Хорсом. Он уже здесь, ждет нас, – кивнула Лера и поманила за собой.

Не оборачиваясь, она направилась внутрь, удаляясь, и через некоторое время я видел только ее белеющие, открытые нарядом бедра – в сгущающейся темноте прямого, уходящего вглубь пирамиды коридора.

Неожиданно внутри себя я уловил явственное рычание – настороженное, но при этом уверенное. Пес Анубиса вдруг пробудился, когда его не просили, но рассказывать собаке о своевольстве я не стал. Чувствуя неправильность происходящего и понимая, что возможно делаю ошибку, двинулся по поднимающемуся наверх уклоном коридору за Клеопатрой. Девушка ждала меня на удалении метров двухсот от входа в полнейшем мраке. Вот только я ее хорошо видел – пробудившийся пес во мне поделился способностями – и темнота перед взором расступилась, представив абсолютно пустой коридор в сером мареве.

Почувствовав мое приближение, Лера, по-прежнему не оборачиваясь, надавила на один из камней в стене – и широкая плита опустилась, открывая еще один путь, на этот раз вниз.

Рычание в голове раздалось явственней – псу явно было знакомо это место. В отклике эмоций животного не было страха, поэтому я практически не раздумывая двинулся следом за Клеопатрой, которая по-прежнему не оборачивалась и избегала моего взгляда.

Где-то на задворках разума продолжала пульсировать мысль, что я совершаю ошибку – но сейчас я осознавал себя не полностью. Пес, которого я пустил в свое сознание, не только дал часть своих чувств, но и словно забрал часть моих – приняв в себя ненависть к Тарасову. Это место – пирамида – несомненно было псу знакомо, и он здесь не испытывал страха, поэтому я, понимая степень риска, двигался вперед с некоторой бесшабашностью. С похожим чувством, наверное, толкают кучи фишек турнирные игроки в покер, идя ва-банк – имея только два варианта, победа или поражение.

И словно крупье, принимающий мою ставку, Клеопатра замерла, обернулась и нажала на едва заметный выступ в стене. Огромная плита с грохотом захлопнулась, закрывая проход.

Лера оказалась совсем рядом, приобняв и заглядывая мне в лицо.

– Я обещала тебе Тарасова? Он тебя ждет, пойдем, – промурлыкала она.

В серой пелене ночного зрения ее лицо без единой кровинки выделялось светлым пятном, на котором удивительно резко очерчивались огромные глаза. Полностью черные, наполненные мраком.

Обернувшись, Лера потянула меня за собой, взяв за руку. Ладонь ее была холодной, как у покойника. И я вдруг осознал, что после того как захлопнулась плита, мою кожу холодит не только прикосновение девушки, но и пустое магическое поле вокруг – пирамида словно отсекала все энергетические потоки силы стихий, создавая внутри вакуум.

Пройдя метров сто – за это время мне стоило больших усилий не дать волю рвущемуся псу выпустить когти, мы оказались в большом зале нижней камеры. В середине его стоял трон, на котором в своих золотых доспехах с солнечным ликом сидел Тарасов. Когда мы вошли, он широко и приветливо улыбнулся – взгляд его при этом горел золотым огнем. Тарасов сидел на троне, а сверху на него падал узко направленный луч концентрированной солнечной энергии. И тут я понял, что дело дрянь – почувствовал себя словно игрок в покер, который двинул все свои фишки в центр стола, поставив абсолютно все на кон в неоднозначной ситуации – имея на руках не очень хорошую карту. И после раскрытия увидев два туза на руках у противника.

Напрягшись и отбросив мысли о том, какой я идиот, лихорадочно перебирал в уме возможные варианты действий – чувствуя, как из-под ногтей постепенно появляются острые когти, а колени изгибаются в обратную сторону, трансформируясь в собачьи лапы.

– Я тебе обещала его привести? – звонко произнесла Клеопатра, глядя на воссевшего на троне Тарасова.

– Хорошая девочка, – широко улыбнулся Игорь, мелко покивав. Растягивая удовольствие, он чуть отставил меч в сторону и взялся за шлем, намереваясь его надеть.

Клеопатра вдруг коротко взмахнула рукой – я заметил, как заклубился мрак вокруг ее тонкого запястья, и солнечный луч вдруг пропал.

– Это что? – возмутился Тарасов и после выругался, недоуменно посмотрев на девушку.

– Я обещала, что ты сможешь разобраться с ним сам, – повернувшись ко мне, улыбнулась Клеопатра. Сейчас ее бледное, с четко очерченными скулами лицо было неприятным и отталкивающим, несмотря на природную красоту. – Гарик, освободи место, будь добр, – теряя интерес, отошла от меня Лера и направилась к трону.

Тарасов невольно поднялся и сделал шаг в сторону, пропуская девушку. В недоумении посмотрел, как она устраивается, поставив локоть на подлокотник, уперев подбородок в ладонь и закинув ногу на ногу так, что ее бедро можно было рассмотреть до самой талии.

– Ну что, мальчики, драться будете? – игриво поинтересовалась Лера и добавила: – В равных, заметьте, условиях. Стойте! – вдруг вскинула руки Клеопатра, выпрямляясь на троне так, что прикрытая лишь тончайшей тканью грудь, стянутая перекрестными ремнями, явственно колыхнулась.

– Хочу вас предупредить, друзья. Если есть желание быстренько прикончить противника, помните – возродится он не здесь. А другого шанса встретиться в изолированном помещении, которое дает возможность… – Клеопатра сделала паузу, облизывая губы в возбуждении, – дает возможность стать вечной тюрьмой даже для бессмертного бога, вам в будущем может и не представиться.

Лера говорила прерывисто, явно наслаждаясь происходящим – в глазах ее клубился мрак, кожа все больше бледнела.

– Действуйте, друзья! – произнесла она, глубоко вздохнув и приоткрыв рот в предвкушении.

Тарасов, перехватив меч, обернулся в мою сторону – я же не стал ждать, пока он наденет шлем, и, упав на четыре лапы, бросился вперед. Время замедлило свой бег, но приближаясь к Тарасову, я понял, что двигаемся мы на одной скорости – он сам мог реагировать на замедление времени. Широкий меч взметнулся, чиркнув по полу, оставив короткую борозду, и устремился в мою сторону. Не успевая уклониться от клинка, я вдруг сбросил с себя облик пса и рухнул на пол, прокатился под мечом и взмахнул рукой, чувствуя ладонью рукоять материализовавшегося в ладони огненного кнута. Металлическая цепь змеей рванулась вперед, обвивая ноги противника, а я, продолжая движение, рванул изо всех сил на себя кнут, выплескивая в рывке и крике все скопившуюся ярость.

Яркая вспышка озарила темную камеру и по выщербленному полу покатились части тела – нога и сжимающая меч рука, отрубленная по локоть. Сам Тарасов, раскрыв в беззвучном крике рот, рухнул на пол, извернувшись и поджимая под себя отсеченную культю. Вдруг он взмахнул здоровой рукой – и вокруг него возникла непрозрачная золотая сфера, – цепь кнута, опоздав лишь на доли мгновения, бессильно отскочила.

– Девять секунд, – прозвучал в наступившей тишине голос Клеопатры. – Он сейчас пытается открыть портал, даже зная, что отсюда невозможно никуда перенестись. А сейчас… Женя, стой! – практически прежним своим голосом – с человеческими эмоциями – закричала Клеопатра.

Сфера исчезла, и Тарасов оказался за ней – вскинув руку и стараясь беречь культю, он медленно отползал к стене, ощерившись в страшной гримасе.

– А сейчас он догадается и откроет интерфейс, чтобы выйти из мира. Не мешай ему, пожалуйста, – вдруг добавила Клеопатра и я понял, что произнесла это она уже телепатически.

Тарасов неожиданно просветлел взглядом и, грязно выругавшись напоследок, плюнув кровью с разбитых губ, покинул это отражение – его тело безвольно опало.

Обернувшись, я посмотрел на Клеопатру, а она с легкой отсутствующей полуулыбкой встретила мой взгляд. Ее черные, полнящиеся мраком глаза – я вдруг это понял – теперь настораживали даже пса Анубиса, который негромко зарычал.

Москва никогда не спит.