Это был кто угодно, но не мой отец!

Пока я, щурясь, пыталась хоть что-то разглядеть, крупная ладонь накрыла мой рисунок с внешней стороны стекла, бережно, словно желая погладить, но почти сразу же сжалась в кулак, а тон говорившего заметно похолодел. – Закругляйся, разговор есть, я на пары опаздываю.

Господи, вот где я была, когда мозги раздавали, стояла в очереди за приключениями?!

Подозреваю, никогда ещё мои водные процедуры не проходили так быстро. Запахнув плотнее полы коротенького халата, я пару минут постояла в коридоре пытаясь усмирить барахлящее сердце. Сейчас бы знать, во что ещё я умудрилась вляпаться! Но как ни странно насыщенный запах столь нелюбимого мною кофе немного унял безудержный мандраж. Бояться как бы уже поздно, хотя я не сомневалась, что ничего хорошего от этого гостя ждать не стоит. Тем не менее, ручку кухонной двери я потянула, твёрдо решив сохранять спокойствие.

Но…

Мои челюсти свело от нечеловеческих усилий удержать рвущийся наружу мат! Клянусь, на сей раз, он был бы более чем оправдан.

– Выдохни, у тебя сейчас лицо треснет, – криво ухмыльнулся печально знакомый мне "пришелец".

– Что ты делаешь на моей кухне? – поморщилась я, с ужасом отмечая, что из одежды на Андрее только джинсы. Исходя из чего, не сложно представить, как далеко мы успели зайти этой ночью.

– Ищу чем перекусить, не опасаясь встречи с праотцами.

– Найдёшь – дай знать, – скорее машинально откликнулась я, опускаясь на краешек стула. Расклад получался не шибко весёлым. Страшно предположить, что именно мог учинить с моей безвольной тушкой тот самый парень, которого я за один день умудрилась дважды унизить. И этот его покерфейс коробил похлеще открытой насмешки. Умеет гад нервы мотать, вот прямо Оскара бы ему вручила в номинации "ходячая провокация", от всего сердца да по самому темечку.

Пока я искоса поглядывала на его спину, дотошно исследуя её на предмет царапин, Андрей невозмутимо открыл шкафчик, достал мою единственную кружку с изображением взъерошенной совы и донельзя символичной надписью "утро добрым не бывает", покрутил её в руке и, кинув на меня быстрый взгляд, негромко хмыкнул:

– Один в один.

Как же бесит этот самоуверенный тон! Можно подумать сам без греха, с его-то характером верилось в подобное с огромной натяжкой.

– Я тут немного похозяйничал, надеюсь, ты не против?

Да он издевается?!

– Что-то, врываясь в ванную, тебя не слишком беспокоило моё согласие, – иронично отозвалась я, нервно одёргивая полы халата. Вместе с ясностью ума ко мне соизволила вернуться и скромность. Интересно, где её раньше носило? Вот и шла бы обратно! Не хватало ещё перед злыднем этим смущаться. Но смутиться всё-таки пришлось, ибо Андрей, изобразив на лице нечто отдалённо напоминающее улыбку, подметил:

– Да брось, Милена, после прошедшей ночки стесняться как-то глупо.

Простая фраза, сказанная обыденным тоном, а будто камень на шею привязал. Осталось только с моста столкнуть, и расплывутся ошмётки моей гордости кругами по воде. Может быть, я и не являлась образцом великой скромности, но и легкодоступной становиться не хотелось. Тем более в глазах этого хама, и, что ещё хуже – при его непосредственном участии.

– Твой кофе, можешь не благодарить, – парень поставил передо мной кружку с дымящимся напитком и, перелив в невысокий стакан оставшуюся в турке густоватую жидкость, уселся напротив: – Что-то ты бледная совсем. Всё в норме?

– М-мы… хоть предохранялись? – еле выдавила из себя, заикаясь от неловкости напополам со злостью. Ну почему именно он?! С какой звезды Андрей вообще вчера свалился на мою голову?

– Зачем? – изумлённо вскинув брови, он смотрел на меня, как на душевнобольную, а после зашёлся странным, прерывистым смехом и делал это так неуверенно, будто данная эмоция ему в диковинку.

Чудесно! Мало мне риска подцепить какую-то венерическую заразу, так ещё и от психа. О вероятности зачать от него ребёнка я старалась даже не думать, потому что каким-то шестым чувством понимала – на аборт не соглашусь. Авария показала мне истинную цену человеческой жизни.

– Милена, ответь мне на один вопрос, – отсмеявшись, парень сжал губы, тщетно пытаясь вернуть себе невозмутимость, но отголоски веселья так и дрожали в их капризно изогнутых уголках. Собственно кроме этих губ я больше ничего не видела, но не потому что вдруг захотела к ним прикоснуться или ещё какая эротическая чепуха, просто от его улыбки мое сердце забилось где-то в горле, радостно и одновременно нестерпимо больно. Уже во второй раз. И снова мне так и не удалось найти определение этому чувству. А Андрей, откинул пятернёй упавшие на глаза волосы и с долей откровенного стёба продолжил: – Когда я, по-твоему, должен был воспылать к тебе желанием? В перерывах между тем как ты хлестала Аньку букетом? Или когда на пару с таксистом орала матерные частушки? А, может, пока я стягивал с нас заблёванную тобою одежду? О, точно! Наверное, когда ты висла у меня на шее и настойчиво просила покатать на своём "звездолёте". Извини малышка, что обломал тебе секс, но я не настолько неразборчив.

Ух, красиво он меня последними словами приложил. Звонко. Так, что от стыда скукожились даже внутренности. Кто бы знал, как я себе противна. Ужасно захотелось огрызнуться в ответ. Чтоб прекратил так смотреть, с оттенком надменного осуждения, будто божий ангел на блудницу. Но в глубине души я понимала, что он прав, просто чувство собственной ущербности в его присутствии царапало гордость, мешая адекватно реагировать. Пришлось проглотить обидную правду и, опустив глаза, отпить пару глотков невообразимо крепкого кофе. Ну у него и вкусы!

А в следующий момент перед моим лицом загорелся огонёк зажигалки. Нахмурившись, перевела взгляд на зажатую в собственных пальцах сигарету, к которой парень галантно поднёс огня, и с яростным стоном сломала её в кулаке, присыпая содержимое кружки табачной трухой. Видимо, оную я позаимствовала из лежащей на глянцевой стойке пачки Андрея. Когда же это закончится?! Как долго можно воевать со своим телом, прежде чем оно станцует джигу на останках разума?

– Милена, не надо. Не плачь. Всё будет хорошо, слышишь? – сама не поняла, когда я успела устало расплакаться, а он – подойти и привлечь к себе, прижав лицом к солнечному сплетенью. Запредельно близко, кожа к коже, с пронзительной бережностью, нежданной от ершистого задиры. Тёплые руки принялись легко массировать затылок, забирая всё тяжёлые мысли. Я считала его мерные вдохи и выдохи, впервые после аварии чувствуя полное умиротворение. Вырываться не хотелось, хоть и знакомы с Андреем всего ничего. Что-то очень личное, сокровенное проскользнуло между нами в этот момент, успокоило и высушило слёзы. А после немного смутилась, обнаружив свои руки ответно обнимающими его поясницу, но даже подобный жест показался уместным и правильным, будто так и должно быть. Будто всегда так было

– Мы опоздаем на пары, – нехотя пискнула я, жадно вбирая отголоски угасающей близости. Парень ещё продолжал гладить мои волосы, но, то родное, что проскользнуло между нами, уже безвозвратно исчезло.

– С кем у вас сегодня первые пары?

– С Рябининым, но его сегодня Смирнов заменяет. Говорят, он не терпит опозданий.

– Есть такое, – бросил Андрей, отстраняясь, и мне показалось, что его тон похолодел ещё на пару градусов. – Считай, что он официально позволил тебе их прогулять. Я договорюсь.

– Правда? – радостно сжала его руку, но Андрей уже смотрел со знакомой долей скуки на лице. Такой простой и вместе с тем неподражаемый в своём противоречии. Вот он стоит, с виду бесстрастный, плечи расслабленны, а пальцы вцепились в металлическую спинку стула как в оголённый провод. Пришлось поспешно отпустить его ладонь. Может, я ему неприятна? Почему-то стало обидно и чуточку грустно, но по-прежнему хотелось как-то отблагодарить его за участие и порядочность. В пределах разумного, естественно. Потому и прошептала от чистого сердца: – Тогда я твой должник.