Глаза врагов горели недобрым огнем. Та часть войска, что продвигалась в мою сторону, состояла из тех самых темных эльфов, тех, которые были безжалостными и восхитительно обученными убийцами. Они рубили моих союзников, не глядя, но, на счастье, и сами несли недюжинные потери.

— Райли, держи меч крепче, — прошептала появившаяся из ниоткуда Элис, — сейчас будет больно и страшно.

Она ринулась вперед, поразив разом двоих воинов впереди. А после этого я потеряла ее из виду, столь плотным был поток и врагов, и друзей. Я была вся в чужой крови, она хлестала отовсюду багровыми фонтанами, застилала глаза и лишала ориентации в пространстве. Руки предательски дрожали — а ведь я не убила еще ни одного. Отбежав в сторону, я протерла глаза и огляделась. Вовремя. На меня несся черный воин, обнажив устрашающе блеснувший на, вышедшем на миг, солнце меч. Я ловко увернулась от его лезвия, отразив удар так, что клинок противника скользнул по моему, упершись в гарду. Он сделал еще один удар, и снова мимо. И так несколько раз. Наконец, мне открылся шанс для удара в бок, и тут понадобился кинжал. Я замахнулась и нанесла удар, не видя, куда именно бью. Заточенная сталь легко прошла между ребрами врага, и он охнул. Его смятения хватило мне, чтобы сделать замах уже мечом и пронзить его грудную клетку. Мой меч окрасился в красный цвет. Эльф рухнул у моих ног, а по моему лицу потекли слезы. Уэйл был прав, это было больно. Недолго думая, я схватила меч убитого, потому что с двумя мечами было все же удобней, чем с мечом и дагой. Его меч весил примерно столько же, сколько и мой, но был несколько длиннее. "В любой момент смогу выкинуть", — утешала я себя, понимая неудобство.

Теперь на меня неслись уже два противника. Но благодаря моему первому убийству, руки уже обрели уверенность, и я даже почувствовала былой азарт. Один из противников пробежал мимо (так бывает?), а второй легко увернулся от моего удара, отразив его щитом. Шипованный умбон задел мою руку, пробив тонкий слой стали, и вонзился в кожу. Меч убитого эльфа выпал из руки, потому что было чертовски больно. Чтобы не терять гордость, я зарычала вместо крика, и с двойным усилием стала наносить удары. Наконец, и этот враг упал навзничь.

Но я уже чувствовала усталость, и голова начинала кружиться от переживаний. У меня получилось убить еще одного, пока я не почувствовала резкую боль ниже шеи — противник напал сбоку и нанес рубящий удар, так, что у него получилось косо рассечь мне правое плечо до груди. Это было действительно больно, как будто кто-то прислонил к руке горящую кочергу. Я почувствовала, что теряю сознание от боли, но этого категорически нельзя было делать — я не должна быть слабой. Пришлось отбиваться левой рукой, несмотря на боль, пусть она и была значительно меньше, чем в правой, от столкновения с умбоном. Я уже чувствовала, что вот-вот выроню меч, как меня спас какой-то мужчина, сражавшийся неподалеку. Он метнул свой кинжал в моего противника, и тот пал с пробитой головой. Я не успела поблагодарить своего спасителя — некто сзади нанес сильный удар, и разделил его голову пополам. И вот тут я закричала, не в силах сдержаться.

— Не ори, — запыхавшись, рявкнула Элис, — не трать энергию.

Она подошла передохнуть, потому что в этой части практически не было сражения — оно переместилось на другой фланг.

— Меня ранили, — пробормотала я

Она отшатнулась.

— Сражаться можешь?

— Не правой рукой.

— Значит, заставь себя терпеть, — приказала она, — на боль отвлечешься позже. У меня самой бок кровоточит, я вот-вот упаду от потери крови. Но есть слово "надо".

С этими словами она ринулась в самую гущу сражения, будто, там без нее не справятся. Но делать было нечего, и, призвав прежний азарт, я последовала ее примеру. С каждым ударом, с каждым уворотом становилось все легче, и было проще не думать о боли.

Но хорошего понемножку. Я почувствовала тупой удар в голову — меня оглушили. Не удержавшись на ногах, я упала на колени. Я не знала, сколько часов мы уже сражались, но вдруг почувствовала такую усталость, что глаза непроизвольно стали закрываться.

— Вставай! — я почувствовала толчок в бок, и пришла в себя. Однако когда встала, все краски смешались, и я уже не отличала врагов от друзей. Мне показалось, что друзей осталось так мало. Это было очевидно, мы проигрывали.

Гул сражения постепенно стихал, и я видела, уже снова стоя на коленях, как перерезают глотку оставшимся тяжелораненым. Удар милосердия, так это называется, когда наносят смертельный удар в область шеи, глядя в глаза врагу. Я почувствовала, что потеряла слишком много сил, мне хотелось спать. Как вдруг меня подхватили сильные руки и поставили на ноги, придерживая за талию очень крепко. Я увидела, что наручи, красовавшиеся на руках мужчины, были черными.

— Отпусти, — дернулась я, но была так слаба, что вряд ли он это заметил.

"Вот и все", — подумала я. Конец. Плечо нестерпимо болело, и мне было адски тяжело оставаться в сознании. Но внезапно меня пронзило воспоминание об инструкции Уэйла, что делать в случае поражения. Я, что есть сил, пнула врага в колено, и отбежала. Он явно этого не ожидал, потому что просто смотрел на меня глупым взглядом. Он был в черных доспехах, но на поясе висела палица. "Негодяй! - подумала я, — он своровал у кого-то из наших оружие!"

Приготовляясь умирать, я схватила бутылочку с ядом, которую мне предусмотрительно дал Уэйл и, откинув голову, уже собиралась попрощаться со всем белым светом, как кто-то, а оказалось, это был как раз мой наставник, выбил из рук флакон.

— Ну, ты совсем того, да? — возопил он

— Но ты же сказал, что на случай проигрыша, чтобы меня не пытали…

— Безумная женщина, — сокрушенно вздохнул он, — какие пытки? Мы победили.

Пожалуйста, не волнуйтесь,

я вам только пригрозил.

Все это хвастовство — я не свирепый.

Я — Итог.

"Книжный вор", Маркус Зусак

Могу сказать одно: мне было очень и очень неловко после пробуждения, когда Уэйл, громко смеясь, рассказывал об этом инциденте Дроугону и Элис, а они, в свою очередь, тоже держались за животы от хохота.

— Это не смешно, — пробурчала я как-то, а мой наставник весело потрепал меня по голове и воскликнул:

— Где твой оптимизм, самоубийца?

— Я не самоубийца!

Змей, все еще смеясь, прокомментировал:

— Не хватало ей только театрально произнести прощальную речь.

Им не стоило знать, что я собиралась это сделать. Ну а что? Если умирать, так красиво, как в книгах!

Последовал новый взрыв хохота.

— Но, а если серьезно, — спросил Уэйл, все еще улыбаясь, — о чем ты думала? Ты что, не видела, что черных рыцарей — не надо на меня смотреть, я знаю искомое значение титула "черный рыцарь" — осталось ничтожное количество? Они отступили.

— Меня стукнули по голове, — стала оправдываться я, — и я перестала различать, где враги.

— Хорошо ты никого из наших не прибила, — усмехнулась Элис, жуя кусок вяленого мяса, да так аппетитно, что у меня забурчало в животе, — было бы сложно убедить остальных, что у тебя поствоенный бред.

Уэйл бросил и мне кусочек со словами:

— Поешь, ты сегодня хорошо себя показала.

Затем шатер снова сотрясся от смеха. А мне-то уже, какое было дело? У меня в руках была еда, это главное.

— Скольких убила? — спросил Дроугон между тем

— Троих или четверых, — ответила я с набитым ртом

— И какого это, убивать в первый раз? — поинтересовался мой наставник, садясь рядом, — я уже не помню своих чувств — так давно это было.

Я задумалась, как бы объяснить более правильно.

— Это было…. Сначала мне стало страшно, да так, что у меня затряслись руки. Кровь струилась по лезвию, будто крича, что я отняла чью-то жизнь, пусть и взамен своей. А затем меня будто подменили на какое-то время. Я поняла, насколько приятно было чувствовать себя выше своей жертвы, сильнее, ловчее. Как будто бы я была вершителем судеб, словно каждый убитый мною приближал меня к великой цели. Меня захватил азарт. И мне показалось, что это приятно… убивать.