— Дружище, — выдохнул Чарли, — поднимайся, вдвоем одолеем.

Послышался глухой смех из уст командира, и парень сначала даже не понял, что послужило этому. Отразив очередной выпад, он перешагнул через Тейта, взглянув на него, и замер. Он не издал ни звука, когда понял, что его лучший друг погиб. Не издал ни звука, когда, не успев увернуться из-за поразившего его отчаяния, почувствовал резкую боль в правом плече. Чарли был правшой. Меч выпал из руки, но левой парень успел его перехватить.

— Так и будешь до последнего страдать? — пробасил командир

Чарли не сказал ни слова. Он начал яростно атаковать до тех пор, пока его не ранили в ногу. Кровь сочилась из трех ран на нем, и парень почувствовал дикую слабость.

"Отомстить, — пронеслось у него в голове, — надо отомстить".

Неизвестно как, но он почувствовал прилив сил, наверное, так всегда бывает в последние минуты умирающего. Они сражались еще недолго, когда, наконец, Чарли рухнул наземь уже не от очередного удара, а от потери крови. Он не чувствовал ни руки, ни ноги, а левая рука не хотела слушаться. Он выронил меч. Занеся меч над почти бездыханным телом юнца, командир втайне восхитился рвением обоих молодых воинов, чьи сердца не были тронуты алчностью. Они воевали за идею. Они воевали за друзей.

Так было принято: коль ты считал, что соперник достоин не потерять честь, то ты позволял ему встать и погибнуть с оружием в руках.

— Вставай, — недовольно рявкнул командир, — вставай, кому говорю.

Чарли, еле взяв меч в левую руку, медленно поднялся с земли. Его взгляд потерял какую-либо тягу к жизни. Это был взгляд мертвеца, которому больше нечего было терять. Но все же, от следующего удара Чарли попытался увернуться, и удар лишь вскользь задел его живот. Вдруг командир пошатнулся и упал, более не шевелясь. Из головы у него торчал арбалетный болт.

— Какая досада, — только и пробормотал парень. Он еще раз взглянул на тело своего лучшего друга и почувствовал дикую сонливость. Он потерял слишком много крови. Чарли умирал. Легкая улыбка тронула его губы, и он успел пробормотать:

— Ave atque vale in perpetuum, frater, — прежде чем рухнул наземь и затих.

***

Прошло вот уже три месяца с тех пор, как Чарли и Тейт покинули замок, и, как говорил Уэйл, оба должны были вернуться со дня на день. Между тем, чтобы скрасить скучные серые дни, Элис что есть силы тренировалась на лужайке, ежедневно вовлекая меня, поэтому я уже освоила достаточно приемов, чтобы сражаться с человеком. Это было очень сложно, но существовало одно ненавистное слово — "надо". Зато Элис совершенствовала свои навыки день за днем — ей предоставили живых соперников, с разной силой, с разными приемами. И еще ни разу она не проиграла. Каждый страж и каждый воин во всем королевстве знал ее имя, и каждый из них завидовал ей ровно также сильно, как и восхищался. У нее появилось просто огромное количество поклонников, к которым она относилась вежливо, но холодно. Единственным, кому Элис дарила свою благосклонность, был Туве Скотт — дружелюбный, милый и открытый воин, который часто добровольно занимался с девушкой просто потому, что ему было приятно ей помогать. Он не был абсолютно человеком — его отец был варром, и Туве унаследовал от него глаза, ловкость и когти. И, да, мне очень долго объясняли, кто они такие. Туве однажды потратил на меня целый вечер, объясняя, наконец, иерархию королевства, а также описывая народы, проживающие в этом мире. Он был очень удивлен, что я всего этого не знаю, но Дроугон поспешил сообщить, что я выросла в клане лесников — то есть людей, презирающих города и… гм… не лесников.

Как оказалось, всего на свете около пяти разумных рас — эльфы (включая темных), люди, гномы, варры и роски. Когда я говорю "около" — это значит, так и есть. Остальные расы составляют либо смесь первых, либо этих представителей просто слишком мало, чтобы на них обращать внимание. Так что тут все просто.

Варров существ мало кто любил во всем мире, однако говорили, что королю Вороньего королевства они были по душе. Он сам был сердцем больше варр, нежели эльф, потому этих созданий было полно подле его трона. Они были быстры, хитры и умны. Их кожа была очень бледной и невосприимчивой к солнцу. У варров имелся длинный кошачий хвост, по ряду острейших клыков и пять заточенных, как лезвия, длинных когтей, на каждом из пальцев. Их глаза — бездонные, не имеющие зрачков, могли напугать кого угодно. Варры были кочевниками, они передвигались налегке. Они не ценили раненных, женщин, детей и стариков. Они считали, что если ты не можешь постоять за себя, ты должен быть мертв. Если у них бывали дни голода, они без зазрения совести поедали своих сородичей.

Варры немного пугали меня, по правде, но зато роски оказались весьма неплохими созданиями. Эти существа всегда были стремительны, быстры и ловки. У них был низкий рост, но он являлся только преимуществом в скачках на быках, что являлось главным занятием этого народа. Роски не были ни земледельцами, ни скотоводами. Они занимались всем, чем придется, и жили, надо сказать, в достатке. Хоть с виду роски мало чем отличались от современных обычных людей, была у них одна особенность: так как этот народ — прирожденные наездники, большей частью, им необходим широкий обзор, поэтому природа наградила их "совиной" шеей, способной поворачиваться на триста шестьдесят градусов. Роски безумно гордились своей особенностью, но никогда не хвастались ей.

Что касается иерархии, то в нашем королевстве существует королева, или король, или оба вместе. После них идут мессиры — это шестерка приближенных правителя. После них — уже никого. Как правило, в числе мессиров есть канцлер — он исполняет все обязанности, связанные с деньгами и бумагами. Обязательно один из мессиров должен быть священнослужителем. Так что тут все просто. Если правитель умирает, не оставив наследника, то власть переходит не к родственникам государя, а к самому старшему из отпрысков мессиров. В случае нашего государства, этим отпрыском — слава богам — была Корделия Свифт. Она была бы справедливой королевой.

Кстати, о ней. За эти три месяца она умудрилась уговорить своего отца позволить ей научиться сражаться, потому Элис не скучала — первая половина дня была занята мной, а вторая — Корделией, это не считая достаточного количества времени, что они проводила с Туве. Они, как мне показалось, стали подругами. Я же была тиха как мышь, и меня почти никто не замечал, кроме, разумеется, Деметрия. Мы проводили с ним почти каждый вечер, но редко — ночь. Обычно он прогонял меня, а сам куда-то уходил. А по вечерам мы сидели за магическими книгами, он заставлял меня читать о существах и растениях, что живут и растут на нашей планете. За время отсутствия Чарли я научилась вызывать каждую из стихий на ладони, кроме огня. Огонь не давался мне потому, что я боялась его. Но первым делом Деметрий научил меня вызывать легкий щит, и его — чем я гордилась — сейчас было сложно пробить мечом. Но все это требовало невероятных затрат энергии, и обычно я в бессилии падала на кровать к концу дня.

А в те вечера, когда мой друг по каким-то причинам отменял занятия, я гуляла по саду, остерегаясь забвенного лабиринта, а Дэт сопровождал меня. Однажды меня там нашел мессир-священник, мы разговорились, и он мне очень не понравился. Мессир Джонатан Арчи Глистон еще вначале беседы попытался приобщить меня к своей вере, которая, как оказалось, была распространена во всем королевстве, но резко отличалась от религии других. Она была похожа на анимализм и шаманизм вместе. Нет, я, конечно, не была против животных, но поклоняться им? Спасибо, воздержусь. В общем, мессир Глистон ушел ни с чем, а я приобрела еще одного недруга в числе правителей.

В этот день мы с Элис только закончили тренироваться. Она похвалила меня, и хотела было отпустить, как к нам подбежал Туве, воскликнув:

— Девочки, меня прислала королева Изабелла. Попросила передать, что к замку приближается человек на лошади.