— Это пояс Авлоны! — закричала Пентесилея, чувствуя, что её нервы не выдерживают... больше всего ей почему-то хотелось сейчас безумно расхохотаться. — Это её пояс! И, похоже, обрезан он её ножом... Вот как они с Патроклом спаслись от карликов, когда те загнали их на самую вершину утёса! Вот что она придумала!
— Ты думаешь, что... — Гектор в растерянности посмотрел на амазонку, потом на грифа, который в это время начал трепыхаться на камнях. — Но это невозможно, Пентесилея! Когда-то Авлона летала на орлах, но тогда ей было семь-восемь, ну, девять лет! Теперь ей скоро тринадцать, она намного выросла... И Патрокл весит куда больше, чем другие дети в два с половиной года. Неужели ты думаешь, что гриф мог поднять и унести их обоих?!
— А ты знаешь, брат, возможно, что и мог! — вместо жены ответил Ахилл. — Ты посмотри, насколько он больше орла, и насколько мощнее его крылья. Конечно, он едва ли поднял бы их над землёй, но ведь это и не было нужно... Авлона, очевидно, сумела захлестнуть его лапу петлёй, и он в испуге слетел с гнезда либо с утёса, на котором сидел, и, пытаясь подняться, просто летел на распластанных крыльях над самым склоном, всё вниз и вниз. Потом, где-то над лесом, за пределами горы, Авлона обрезала ремень, потому что развязать петлю одной рукой не могла (другой она, конечно, держала ребёнка...). Возможно, всё это произошло незадолго до рассвета, незадолго до нашего выхода из пещеры! Освободившись, гриф скорее всего отдохнул где-нибудь на дереве и, едва рассвело, полетел к своему гнезду. Ну вот, сейчас он снова попробует взлететь. Надо снять ремень с его лапы — если он спас наших детей, мы должны ему помочь!
— Смотри только, чтобы в благодарность он не цапнул тебя своим клювищем! — воскликнул Гектор. — Но если ты прав, то дети сейчас где-то там, внизу. Ветер дует с той же стороны, откуда дул вечером, и если гриф спускался, держась на потоках воздуха, как обычно делают орлы, то направление было вон в ту сторону.
— Тогда вперёд! — крикнула Пентесилея. — Разговаривать уже нет времени! Вперёд!
Глава 11
Нападение не застало Авлону врасплох. Она слышала в темноте, за пределами круга, обрисованного костром, какое-то движение, чьи-то почти невесомые шажки и шелест глухих, скрипящих голосов. Когда взошёл месяц, девочка различила среди камней уродливые, скрюченные тени. Их было много.
Мысли смешались. Подхватить на руки спящего малыша и бежать? Но враги уже окружили их, вряд ли можно прорваться. И куда бежать? Как можно отсюда уйти, если царица, перед тем как отправиться в эту проклятую пещеру, велела маленькой амазонке во что бы то ни стало быть здесь, дождаться её возвращения?.. Её и Гектора с Ахиллом. Но ведь эти странные существа (она даже не могла сразу понять, люди это или животные), ведь они явно собираются напасть!
Авлона сжала в правой руке свою секиру, а левой толкнула Патрокла, безмятежно растянувшегося на шкуре антилопы.
— Патрокл, проснись! Скорее!
— Папа и мама вернулись? — спросил мальчик, открывая глаза и сонно моргая.
— Иди ко мне! — прошептала девочка. — Дай руку...
В то же мгновение её будто дёрнуло вниз, не зрение и не слух, но то неведомое подсознательное ощущение, которое бывает лишь у опытного бойца, заставило Авлону резко пригнуться, одновременно закрыв своим согнутым телом малыша. Дротик с каменным наконечником мелькнул над её головой, и тут же полетели два других, но она видела их и, увернувшись от одного, рассекла другой в воздухе лезвием секиры.
— О-а-а-и-и! — выкрикнула девочка боевой клич амазонок и, вскинув на левое плечо ошарашенного Патрокла, ничего не успевшего понять, бросилась в ту сторону, откуда в неё метнули дротики. Она рассчитала верно: те, кто бросал, в это мгновение безоружны, пока они вновь возьмутся за оружие, она успеет выскочить из окружения.
Месяц светил слабо, однако Авлона различала движение меж камней и видела, как непонятные безобразные существа копошатся за камнями и среди редких кустов. Она понимала, что они вылезли из горы, и одна только страшная мысль возникла в её сознании: «А что, если они их всех убили, там, в пещере?!»
Ей наперерез кинулись трое или четверо карликов. Оки были низкорослые, во всяком случае, в согнутом положении оказались ниже её плеч. Их длинные безобразные руки пытались вцепиться в неё, но маленькая амазонка взмахнула секирой вправо, влево, и один из нападавших упал с рассечённой головой, второй, получив серьёзную рану, пополз прочь на четвереньках, третий, визжа, откатился в сторону. Однако не меньше десятка уродцев снова попытались взять её в кольцо, и Авлона, прижимая к себе малыша, бросилась вверх по склону, отступая от их натиска.
— Лона? Что надо обезянам? — вопил в недоумении Патрокл, прыгая на согнутой руке девочки, отчего она всё время боялась его уронить.
— Пожалуйста, Патрокл, сиди тихо, не мешай мне! — взмолилась, задыхаясь, Авлона. — Их много... Нам надо от них уйти...
Их было слишком много! Она видела, как сзади выползают, возникают из темноты всё новые и новые скрюченные фигуры. Их бормотание и визг были теперь отчётливо слышны, в слабом свете новорождённого месяца стало видно, как они скалят свои обезьяньи зубы и часто моргают вылупленными, полуслепыми глазами.
Ещё пять или шесть дротиков полетели вдогонку беглецам, один царапнул руку Авлоны. Но целились карлики плохо: даже слабый свет месяца мешал им, и они бросали больше наугад.
Кто-то схватил девочку за ноги, она едва не упала и, яростно вскрикнув, обрушила секиру сверху вниз. Вновь раздался мерзкий крысиный вопль, карлик покатился вниз, сбивая своих карабкавшихся следом за Авлоной сородичей.
— Убирайтесь, уроды! — закричала девочка, отступая, взбираясь но всё более и более крутому скату. — Убирайтесь в Тартар, откуда повылезли! Пошли прочь!
Но они лезли и лезли за нею следом, с каким-то совершенно необъяснимым и от того особенно жутким упорством. В полутьме казалось, что их становится всё больше...
Авлона посмотрела на небо. Когда же рассветёт? Она не сомневалась, что рассвет прогонит тварей назад, в гору. Они, конечно, боятся солнца. Но нет, месяц светит вовсю, и светать начнёт нескоро.
— Обезяны похие, Лона! — закричал ей в ухо Патрокл. — Что они лезут?
— Держись, крепко держись за меня! — прошептала девочка и тут же пожалела об этом. Желая помочь, малыш крепче обвил её шею и чуть её пс задушил — она забыла про его недетскую силу!
— Нет, нет, Патрокл, не жми так, мне больно... Просто держи меня и вес, не упади... Сейчас, сейчас мы от них убежим!
Склон стал круче, и преследователи немного отстали от Авлоны: их кривые короткие нога не успевали карабкаться по крутым уступам, а руки, хотя и длинные, как у обезьян, обезьяньей цепкостью всё же не обладали — на скалах преимущество было у маленькой амазонки. Но уродцы упрямо карабкались за нею, а главное, казалось, что их число всё увеличивается, будто бы они прибавлялись, выползая из новых и новых нор.
— Катитесь вон! — кричала девочка, размахивая секирой. — Мерзкие ночные демоны, выродки! Прочь с дороги!
От шума наверху, в гнезде на уступе, проснулись грифы. Сперва сонно запищали птенцы, потом сипло закричала самка, и наконец огромный гриф-самец, выбравшись из гнезда и усевшись на краю скалы, испустил угрожающий вопль. Ему не нравилось, что кто-то лезет прямо в его владения.
Месяц бледнел. Рассвет приближался, но теперь девочка ясно понимала, что не дотянет до него, если останется на склоне. Выше уступа, на котором располагалось гнездо, стена утёса делалась совершенно неприступной, а свернуть, чтобы поискать проход в скалах, она уже не могла: карлики, как крысы, копошились кучами справа и слева, отрезая ей все пути. Одна, без маленького Патрокла, Авлона, возможно, вскарабкалась бы и по отвесному утёсу, но неся на себе малыша, она не сумеет это сделать, а мальчик пока что не научился лазать по скалам... Что до карликов, те, хотя и немного медленнее, чем она, но неуклонно поднимались следом. Несколько раз в беглецов вновь бросали дротики, и девочка, цепляясь за камни, с трудом уклонялась от них.
