Носилки миновали винодельни, наполнявшие воздух густым ароматом виноградного сока и жмыха, и справа открылся, сверкая сквозь густые куны кустарников и деревьев, широкий Нил, за которым вырисовывались дрожащие в горячем мареве очертания каменных построек. Многие из них, возвышаясь над остальными, втыкали в небо тупо заострённые трёхгранные верхушки.

— Город мёртвых? — спросил Гектор, указывая в ту сторону.

— Да, — кивнул Сети. — Я вижу, ты хорошо знаешь, что представляет собою Мемфис, хотя ни разу здесь не был. Ну и как он тебе? Троя красивее?

— Была красивее, — слегка нахмурившись, отозвался герой. — Сейчас лучше ни с чем её не сравнивать. Но и Мемфис — прекрасный и своеобразный город.

Процессия свернула вправо, и перед нею открылась каменная изгородь, окружившая ухоженный сад. По бокам ворот высились две кипарисовые мачты, на которых развевались цветные флаги. Гектор знал, что украшать ворота такими флагами в обычае у египетской знати, что цвета и рисунки у всех разные, а высота мачты должна показывать высоту положения царедворца, однако на деле чаще всего показывает величину его спеси. Мачты возле этого дома были не особенно высокие, и это понравилось троянцу. Однако, когда носилки внесли за ворота, в конце широкой аллеи открылся дом очень внушительных размеров.

— У тебя настоящий дворец, — проговорил герой, улыбнувшись. — Твоё семейство так велико?

Сети, всю дорогу оживлённый и довольный, неожиданно сник.

— Да... У меня была очень большая семья, великий Гектор! Я женился тринадцать лет назад, и моя жена, одного за другим, родила мне пятерых сыновей и двух дочек. Я был в милости у фараона, отличившись во время военных походов. Пять лет назад я стал начальником охраны Рамзеса и вот тогда выстроил для себя этот дом. Однако бога любят посылать нам испытания: вскоре, едва мы сюда переселились, по городу прошёл мор. Чёрная язва — думаю, ты знаешь об этой болезни. Мор прекратился быстро — наши лекари приняли нужные меры, и жрецы неустанно молились в храмах об отвращении беды. В городе умерло меньше людей, чем бывает обычно. Но среди умерших оказались мои жена, все пятеро сыновей и одна из моих дочерей.

— О, боги! Прости меня! — от всего сердца воскликнул Гектор. — Я понимаю твоё горе... И теперь в этом огромном доме ты живёшь вдвоём с оставшейся в живых дочерью?

— Не только, — Сети был явно тронут сочувствием троянца. — Мне было тяжело и тоскливо бродить по этим пустым комнатам и коридорам, и я продал половину дома. У меня, видишь ли, есть близкий друг, его зовут Хауфра, он — начальник конюшен фараона. Это очень честный человек, при своём высоком положении он по-прежнему небогат, потому что не просит и не слишком охотно принимает милости тех, кто выше него. Девять лет назад он тоже женился, сейчас у него уже трое сыновей, а жили они в очень скромном и тесном доме. Ну, я и предложил ему половину моего «дворца» за самую небольшую цену. Мне-то всё равно осталось много, так много, что я, как видишь, свободно могу предоставить и тебе покои, достойные царя Трои. Кстати, ты не обижен, что фараон не предложил тебе поселиться у него во дворце?

— Нисколько! — рассмеялся Гектор. — Я понимаю его опасения и его надежду на то, что в доме начальника охраны меня будут сторожить надёжнее.

— Он поверил твоему слову, — живо возразил Сети.

— Возможно, очень возможно. Только мне показалось, что... О, Аполлон-стреловержец, кто это?!

В это время негры опустили носилки перед широким крыльцом дома, и седоки уже выходили из них, когда вдруг в боковой аллее показался всадник, стремительно скачущий к дому. Само по себе его появление удивило Гектора: он хорошо знал, что египтяне нечасто ездят верхом, и даже в их армии нет конницы. Но при приближении всадника он к тому же увидал, что это — женщина и определённо не египтянка: подхваченные обычным египетским полосатым платком, за её спиной развевались длинные волосы, светлые, как волокна льна.

Едва у троянца вырвалось его изумлённое восклицание, как всадница была уже перед крыльцом и легко соскочила с седла. Раб-нубиец тотчас подбежал к ней и взял под уздцы разгорячённого коня, а наездница решительным и свободным шагом направилась к носилкам. Её одежда тоже была не совсем обычна: светлая мужская рубашка, чуть прикрывающая колени, широкий пояс и сандалии с очень высокой шнуровкой. Волосы под полосатым платком были, видимо, заплетены в косу, но при быстрой езде расплелись. Лицо женщины, правильное, даже красивое, имело слишком мужское выражение, чтобы сразу понравиться, а острый взгляд серых, чуть сощуренных глаз мог и напугать. Кожа явно была от природы очень светлой, но загар впитался в неё, как соль в морскую пемзу.

«Амазонка!» — мгновенно подумал Гектор.

И тотчас получил тому подтверждение: женщина согнула правую руку в локте, поднесла ладонь ко лбу и распрямила руку навстречу прибывшим.

— Приветствую тебя, великий царь Трои, отважный и непобедимый Гектор! Здравствуй, Сети!

Второе приветствие она произнесла обычным дружеским тоном и по-египетски, тогда как первые слова прозвучали на критском наречии.

— Это — жена моего друга Хауфры, — сказал Сети, с улыбкой глядя на изумлённое лицо троянца. — А? Какова?

— А то он таких не видел! — проговорила женщина, улыбнувшись, и вновь обратилась к Гектору: — Я Альда, дочь Тайсы, супруга начальника фараоновых конюшен. Скороход, посланный Сети, прибыл давно, и мы уже ждём вас. Я успела съездить к виноторговцу и заказать ему несколько кувшинов — вино в доме на исходе.

— Ты — умница! — вскричал Сети.

Он всё больше нравился Гектору своим открытым и весёлым нравом, так не подходившим под традиционное представление жителей Передней Азии о сухости и скрытности египтян.

— Идём же! — начальник охраны фараона махнул рукой, отпуская свою стражу и рабов-носильщиков. — Войди в мой дом, царь! Думаю, хоть ты и съел пару лепёшек, твой желудок всё равно разрывается от голода. А уж вина тебе и подавно надо выпить побольше: лекарь, который перевязывал твои раны, сказал, что ты потерял много крови, и вино поможет восстановить её. Идём!

Гектору больше всего хотелось сейчас поговорить с Альдой: само появление амазонки в центре Мемфиса, язык, на котором она говорила, — всё это будоражило троянца, вселяя какие-то неясные надежды. Но он опасался упоминать имя Пентесилеи: несмотря на намёки фараона египтяне могли и не знать, что с братьями Приамидами была жена одного из них, значит, возможно, если Пентесилея тоже спаслась, ей удалось избежать плена. А раз так, она могла помочь Ахиллу. Во всяком случае, пока что пускай не знают... Как ни открыт и ни доброжелателен Сети, он — слуга своего господина! Но было бы неплохо поговорить с Альдой один на один.

Троянец направился вверх по ступеням лестницы, и его напряжённый до предела слух уловил, как Сети спросил вполголоса у жены своего друга:

— Уже здесь?

— Будет вечером, — так же тихо ответила та.

— Что сказал гонец?

— Сказал, что это не те кости...

— Хвала богам!

К чему был этот разговор? Отчего они шептались, а не говорили вслух? И все ли слова он понял правильно?

— А где Хауфра? — уже громче спросил Сети у женщины.

— Просил его не ждать: у него день будет занят до заката. А потому и я не стану с вами обедать — у вас ведь не принято, чтобы женщина садилась за стол с мужчинами, если с нею нет её мужа.

Она бегом взбежала по лестнице и исчезла в доме, а Сети, догнав Гектора, дружески подхватил его под руку.

— Не сочти за дерзость... Вот сюда. Обед я заказал на сегодня добрый: я верил, что твои переговоры с фараоном буду т успешны, и ты станешь моим гостем, а не пленником подземной тюрьмы в храме Птаха. Чувствуешь, как вкусно пахнет? Думаю, это — тушёная рыба с соусом из слив и винограда, мясо белой антилопы[16], зажаренное на вертеле, голуби с соком лимона, сваренные в масле бобы и варёные зёрна граната. Не знаю, успели ли повара испечь нам журавля, но, в конце концов, можно съесть его и завтра. Главное, чтобы было вдоволь вина, но, видишь — Альда уже позаботилась. Поразительная женщина! Сюда, сюда! Ага! Что я говорил? Стол просто ломится!