— Я Настас, — ответил старик. — Когда мне было тяжело, ты был со мной и говорил со мной. Ты позвал меня.

— Я… не звал… вас, — прохрипело тело Дэвана.

Тепло старика казалось знакомым. Из обрывков пустоты сложился образ: волк умирает под дождем во вспышках света и грохоте. На расстоянии вытянутой руки. Дождь? Волк? Что это?

— Ты… тоже был в темноте… как холодно…

То, что называлось воспоминаниями, закрутилось в черепной коробке Дэвана. Его тело пошатнулось и упало на колени.

— Здесь снова боль… — прохрипело оно.

— Да, — ответил старик. — Ты привыкнешь к ней.

— Сколько раз ты рождался тут? — спросило тело Дэвана, пытаясь разобраться в потоке видений и чувств.

— Я не знаю, — тихо ответил старик.

— Сколько раз… ты умер тут?..

— Я не знаю.

— Много… как жёстоко… столько боли… так холодно… Тот, кто разлетелся на куски и стал всем… Тобой, мной, ими… зачем он поступил так?.. почему оставил нас в темноте?

— Я не знаю, господин. Я лишь слышал твои песни издалека.

— Это неправильно… колесо крутится… его нужно остановить… я остановлю колесо… хватит…

Тело Дэвана перестало дрожать и поднялось с колен. Всё, что было внутри него, наконец, соединилось.

— Дитя, — оно подошло к старику и положило руку ему на сердце. — Прозри. Вспомни.

Старик упал навзничь, ударился головой, захрипел и закричал. Весь его путь пронёсся перед его глазами. Он был частью звезды, камнем, травинкой, деревом, мышью, забавным зверьком, человеком, медведем, снова человеком. Он распадался в пыль, усыхал, горел в пламени. Его рвали дикие звери, пытали и казнили люди, он голодал, на него охотились и бросали больного. Он закапывал в землю и сжигал своих детей и любимых. Его терзали и предавали. И сам он делал страшное. Снова и снова. И вот теперь он делил свое тело со зверем. Но зачем?

— Я… остановил твое колесо. Ты пойдешь со мной.

Только сверхъестественное здоровье старика уберегло его от разрыва сердца в тот момент. Настас пришёл в сознание, его скрутило в рыданиях, он долго барахтался в пыли и грязи. Наполненный болью и бессилием, как когда-то барахталось и то, что стало Дэваном. И та, часть Дэвана, что осталась с ним.

— Теперь ты помнишь… кто еще пойдет со мной?.. — прохрипело тело Дэвана.

Полузвери, люди и демоны были охвачены ужасом. Никогда они ещё не были так близки к богу. Им хотелось убежать или упасть на колени. Они испытывали великий страх перед тем что было за гранью. Пока первый из них, молодой юноша, рано оставшийся сиротой, не набрался смелости, и не сделал шаг вперёд. Тело Дэвана положило ему руку на сердце и остановило его колесо…

— Территория окружена. На всякий случай произвели эвакуацию в двух километрах вокруг, — командир штурмовой группы нервно перебирал во рту зубочистку и бросал недобрые взгляды в сторону заброшенного завода. — Пока все тихо, движений нет. Цель, точно, внутри?

— Разведка подтвердила. Начинаем через десять минут. Входим четырьмя группами, производим разведку. Резерв и тяжёлое вооружение наготове. Действуем осторожно, стреляем на поражение, если усилия будут не эффективны — прикрываем друг друга и отходим, — Йован был на удивление деятельным, собранным и даже весёлым.

— Принято. Что там с "Шелберн"? Группы выехали?

— Да, они уже на месте. Там спокойно. Ведётся расследование. То, что там случилось, уже закончилось. Поддержка не требуется. Капитан, хотите внести корректировки в план действий?

— Нет, меня всё устраивает, — сурово отрезал капитан.

По какой-то причине старших агентов не поставили во главе их операции, что давало Йовану возможность проявить себя. Йован пил уже прохладный кофе, пытаясь разобраться в запутанных планах старого завода и совместить их с тем, что он представлял собой в наше время. Наконец, он решился и снова собрал всех.

— Итак, мы начинаем. Наша цель выглядит, как человек. Вот фотография. Предположительно, виновник последних инцидентов. Предположительно, носитель неустановленной сущности. Задача — обнаружить и устранить. Стреляем на поражение. Первые две группы войдут через центральный КПП и осмотрят покрасочный цех и склад. Третья и четвертая осмотрят сборочные цеха и администрацию. Экспериментальный отряд, без обид, парни, я понятия не имею, на что вы способны, поэтому вы в резерве. Если что-то пойдёт не по плану, разрешаю вам действовать по обстановке и не ждать приказов. Резервные группы будут наготове. Вопросы?

Франк показал Йован средний палец и побрёл в машину к своему командиру. Все разошлись, и Йован начал натягивать на себя снаряжение.

— Мы пойдём после первой группы, мне надо видеть, что там происходит. Прикрывайте меня, возьмём еще пару штурмовиков. И как мы сразу не прочухали, что ритуал повторится. Даю зуб, в Шелберне они пытались провернуть то же дерьмо. Вот только почему всё случилось в Святом Петре мне не ясно.

— Может, мне взять винтовку и занять позицию на той крыше? — спросил его Лиам.

— Ага, щас. Всё интересное будет внутри. Не факт, что цель покинет здание. Будешь в составе штурмовой группы.

— Так точно.

Лиам вооружился карабином. Хотелось бы ещё раз опробовать свою винтовку. Он назвал её Айдой. В память о старой подруге, сильной и отважной женщине, которая всё-таки не смогла вынести смерти мужа. Последние приготовления были позади, и они начали зачищать здание.

— Пока все чисто, — сквозь незначительные помехи услышал Лиам в наушнике.

— У нас так же. Продвигаемся, — тихо проговорил Йован.

Прикрывая друг друга, их группа обследовала помещения. Они двигались медленно и осторожно, стараясь не задеть ногами строительный мусор и не производить никакого шума.

— Следы, не знаю, чьи. Много. Тут собирается молодежь или бездомные? — глаза Лиама внимательно изучали поверхность пола.

— Возможно, цель не одна, — донёс до остальных через микрофон Йован и стрельнул на Лиама сосредоточенным взглядом.

— Гражданские тут вряд ли остались, с таким-то соседом.

— Вход в цех, открытая территория, внимание, — произнес ведущий штурмовик.

Группа расположилась по сторонам от двери, один из солдат резко рванул вперед и толкнул дверь ногой.

— Контакт! — успел расслышать Лиам.

В наушниках и впереди него послышался только треск длинной автоматной очереди. Лиам упер винтовку в плёчо, упёрся взглядом в коллиматорный прицел и вошёл.

— Цель поражена, — отрапортовал штурмовик и, стоя на коленях, поменял обойму.

Метрах в двадцати от входа на спине лежал человек. Лиам смог разглядеть только босые ноги и обрывки окровавленной больничной сорочки.

— Бездомный? — спросил второй штурмовик.

— Нет, определённо цель, — ответил Йован, и снова поднял оружие.

Фигура неуклюже поднималась на ноги. Второй штурмовик сорвался с места, разорвал дистанцию и выпустил в неё очередь из автоматического дробовика. От попаданий противник задёргался, словна марионетка, и осел на колени.

— Понятно. Огонь, — сухо приказал Йован.

В сторону фигуры полетел град пуль. Не все они попадали в цель. Часть пуль уходила в стены и пол, отрывая от них куски и поднимая в воздух столпы пыли. Лиам стрелял прицельно в голову, одиночными выстрелами, стараясь не промахиваться.

— Хватит, — прозвучал у него в голове чужой нечеловеческий голос.

Пули, летящие в воздухе, вдруг стали видны, словно их подменили на трассирующие. В нескольких сантиметрах от мишени они полностью выгорали или взрывались, как бенгальские огни. В груди Лиама вдруг стало тепло. Секунда и тепло сменилось на жар и нестерпимую боль, словно его сердце жгли раскалённым железом. На секунду в глазах потемнело, и он оглох. Ноги больше не держали, Лиам упал на корточки и пытался продолжить стрелять.

Это происходило не только с ним. Плотность огня ощутимо спала, цель медленно распрямилась в полный рост. Голова Лиама налилась свинцом, подбородок так и хотел коснуться груди, руки ослабли. Но Лиам держал оружие и смотрел прямо перед собой. Человек был худым и измождённым, его обтягивала кожа, синюшные губы и тёмные круги под глазами сделали его лицо похожим на череп. Дэван Ламбрете. Почему он не умирает?