— Нет. Я медиум и могу получать некоторую информацию. Я предпочитаю психотерапию и психиатрию, но свои таланты отрицать глупо. И я тоже об этом не просила, как и ты.

— Откуда можете получать?

— Оттуда же откуда и ты. То есть — понятия не имею. Есть несколько теорий. Не важно. Итак, Лиам. Мальчик из твоих видений. Расскажи о нем. Это ведь самый яркий повод для беспокойства? Верно?

Лиам принял замкнутую позу и сцепил пальцы. Несколько минут он молчал, собираясь с мыслями и пытаясь выдавить из себя первое слово. Нужно начать говорить об этом.

— Хорошо. Моя последняя командировка. Мы зачищали город и продвигались внутрь, к центру. Я занял крышу и прикрывал своих. Позиция была не самая удачная, обзор частично закрыт бортиком крыши. Снял двух стрелков. Всё шло хорошо. Но потом из переулка появился мальчик. Лет двенадцати. Остановился и побежал прямо на колонну. В руках у него была граната. Я не колебался и снял его. Чистый выстрел, в голову. Через пару секунд до меня дошло, что это был ребенок. Вот и всё, — немного сбивчиво рассказал Лиам.

— Ничего себе. Как будто отчёт читаешь с бумажки! Волосы дыбом. Ты ребёнка застрелил, Лиам! Неужели ничего не чувствуешь? — реакция доктора была слишком уж эмоциональной.

— Ничего. Ну как ничего? Это плохо. Очень плохо. Отвратительно. Не должно было быть там этого ребенка. Но мир таков. Много дерьма происходит. Такова война. Я предпочитаю не думать об этом. Это моя работа. От того как я её делаю, зависят жизни людей, которых я должен прикрывать, у которых есть жёны и дети. Если бы я замешкался, он бы подорвал ребят, или кто-то бы застрелил его. Все равно. Бенисио, мой напарник, как-то сказал мне в подобной беседе: «Лиам у тебя за спиной сорок килограмм амуниции, не носи с собой ещё один груз. Это тебе никак не поможет».

— А что было после? — всё это время психолог умудрялась записывать всё, что он говорил.

— После? Не знаю. Месяц прошёл или два. Он мне снился сначала. Не помню, про что сны. Да там и так плохо спалось. Нервно. Нельзя крепко спать. И душно ещё постоянно, жарко. А когда бываешь на базе, всё равно как-то не чувствуешь, что ты в безопасности. Просыпался несколько раз, и как будто не один в комнате. Кто-то смотрит на меня. А потом открываю глаза, и он стоит у стены и сверлит взглядом. В крови весь, у него в голове дырка от моей пули, синий какой-то, глаза пустые такие. Первое время думал, что это совесть или реакция какая-то, стресс. Ну, понятно же почему. Но не прекратилось. Как-то в один день понял, что уже совсем не о кошмарах речь, я на службе, точно не сплю и всё равно вижу. Иногда говорить пытался. Ну он. Как будто звук у телевизора отключили, губами шевелит, а ничего не слышно. Несколько раз днём было. Заходишь за угол, а он там стоит. А потом и другие были. Тоже из местных. Мужчины. Одна женщина. Я её не убивал даже. Фух.

Лиама била мелкая дрожь. Слезы не полились и сегодня, хотя доктор очень «старалась». Да он понятия не имел, когда плакал в последний раз. Слезы это не про него. Дрожать, пускать сопли, стучать зубами, рвать на куски свои губы, держать дерьмо в заднице и терпеть, всё что нужно, как говорил сержант Мосли. Вот это про него. А слезы — нет.

Голос доктора охладел, она подсела поближе и взяла его за руку.

— Ну всё-всё. Это просто вещи, которые происходят. Как дождь или снег. Всё, что тебе нужно знать: смерть — это не конец. Тело лишь сосуд, вмещающий твою сущность. Когда твой биологический цикл закончиться, то, что называется душой, отправится дальше. Для нас это уже научный факт. Душа будет воплощаться в этом или других мирах. В этом мире останется твой энергоинформационный след, как отпечаток или фотография. Сознание без физического тела. Оно может попасть в любой ад или рай или же остаться тут. Стать ангелом-хранителем или мучиться, прикованной к чему-либо. Как бывает с жертвами насилия или самоубийцами. Конец всегда один — это энергия развеется и станет частью общего поля. Видишь? Никакой мистики, всё просто, логично и понятно. Мальчик прикован к тебе. Видимо, потому что ты убил его. Сейчас я узнаю, в чём дело и попрошу его уйти.

Вот теперь Лиам испугался по-настоящему и замотал головой.

— Тебе это нужно, расцепи пальцы, — лицо Мадалин, стало суровым, она закрыла глаза, наклонилась к нему и замолчала.

Лиам глубоко дышал. Он хотел сказать "нет", но мог только беспомощно смотреть на доктора. Температура в комнате ощутимо упала. Лиам закрыл глаза и дышал. Ничего не происходило. Прошло некоторое время, и доктор выпустила его руку.

— Ну всё, всё, зайчик. Ничего страшного. Ты в безопасности, — доктор неожиданно крепко обняла Лиама и уткнулась в него головой.

Лиам почувствовал запах её духов и плотное, мощное, ритмичное сердцебиение. Доктор выпустила его из объятий, подошла к столу, быстро налила стакан какой-то дряни и протянула его Лиаму. Он сделал несколько глотков, руки его тряслись. Опять виски. Отличный вариант встретить полдень.

— Что ж. Разговор был интересный. Не всё мне понятно, язык другой. Но в целом трактовка следующая. Мальчика зовут Омар. И он не испытывает к тебе негативных эмоций. Когда он был жив, ему пришлось тяжело. Его родные погибли под бомбами, что его очень обидело. Хотел отомстить, и был очень рад, что ты остановил его. После смерти понял, что его близкие в лучшем месте. Не хотел стать причиной смерти невинных людей, и счастлив от того, что не стал. Хороший парень, прямо светлый. Заинтересовался тобой. Сначала думал, что ты монстр, но потом понял, что ты очень переживаешь за каждую отнятую жизнь. Что очень мило. Он тебя не винит. Приходил к тебе, чтобы помочь снять с плеч этот груз. Но ты не слышал его. Не бойся его больше.

Это меняло всё. Вот бы переварить. Комок в его горле медленно растворялся.

— Он больше не будет приходить? — с надеждой спросил Лиам.

— А ты-то сам, как думаешь? Эта дверь никогда не закроется. Ты всё время будешь что-то видеть, придется научиться жить с этим. Я помогу.

— Нет…. не хочу….хватит на сегодня. Я устал.

— Очень зря. Всё бывает куда мрачнее и навязчивее. С этой проблемой игнором не справиться. Мы вернёмся к этому. Нельзя всё так оставлять, может плохо кончиться, — тон её голоса изменился, стал каким-то более бодрым и веселым, — Я сейчас научную работу пишу, про казахский шаманизм. Там термин даже есть, в этих культурах, «болезнь шаманов», называется. Если человек отвергает дар, ему будет плохо.

— «Каза» что? — удивленно пробормотал Лиам.

— Ой, да пошёл ты в жопу, Лиам. Себе бы хобби нашел, а потом бы других судил. Это, кстати, профессиональный совет. Мне моё нравится. Ладно. На сегодня всё, достал ты меня. До следующего раза, тряпка. Понаберут морпехов… Не болей, если что, звони мне в любое время. Все, бывай…

Перед Лиамом постепенно вырисовывалась картина жизни города, скрытая от глаз обывателей. Гости из других миров были повсюду, совсем близко они жили своей жизнью. Иногда они были не отличны от нас, иногда прятались по самым тёмным углам. Имели свои магазины, клубы, общины, предприятия, работали как обычные мигранты и основывали свои маленькие сообщества. Лиам всматривался в их лица, слушал их разговоры и пытался понять. Некоторые обитатели отличались от людей лишь внешним видом, их жизнь была скрытной, но они ели поп-корн, слушали рэп и смотрели видео с котятами на Ютубе. Другие же были настолько далеки от человека, что Лиам не понимал, как Йовану удаётся обмениваться с ними какой-либо информацией.

На Орден гости реагировали по-разному. Типичными их реакциями были недоверие, страх, агрессия и нежелание иметь проблемы. Словно они были обычными нелегалами из Мексики, приехавшими строить более сытую жизнь. Лишь небольшая часть иноземцев считала Землю своим домом, а Орден своей защитой.

Самым странным и запоминающимся персонажем было создание, представляющее собой каменную горгулью. Йован обращался к «этому» по имени Моан. Если это вообще было имя. Основным видом деятельности Моана было восседание на своем постаменте у городского кладбища.