— Сеттиар, проснитесь, — промямлил заместитель главы станции, Рит.

— Чего-то случилось? — пробурчал я раздражённо. Спать хотелось неимоверно.

— Землянка сбежала, — тихо и неуверенно.

Сонливость как рукой сняло и я резко сел в постели. Рит же словно весь сжался, ожидая бури. И не буду скрывать, внутри волной поднимались гнев, страх и что-то, чему я не мог подобрать названия.

— Что? — может я ослышался?

— Землянка, самка с который вы пришли, угнала наш корабль и сбежала с планеты.

Лика

Я всё же сделала это, сбежала. Только вот не ощущаю я положенной эйфории. Сидя в кресле пилота маленького космического корабля, чувствовала себя бесконечно одинокой. Всплеск адреналина, вызванный успешным побегом, схлынул, оставляя после себя необъяснимую тоску.

План побега созрел совершенно неожиданно. Это было как удар молнией. «Вот он, мой шанс!» — подумала я, стоило только увидеть маленький кораблик, копию того, чьи останки лежат сейчас в джунглях. И Ястон не лгал, когда говорил, что учёные народ в высшей степени странный и безалаберный. Погружённые, в ведомые только им проблемы, они не озаботились охраной своего единственного корабля. Легко разузнав как работает управление силовым полем, я дождалась ночи, открыла небольшое окошко сверху купола и просто улетела. Никто не пытался мне помещать. Просто не заметили. Не ожидали подобного.

Остаётся только догадываться, что испытал Ястон узнав про мой побег. Наверное, разозлился, а может, и возненавидел. Он объяснял мне как управлять этим чудом техники в надежде просто наладить контакт, заинтересовать, никак не думая, что я воспользуюсь этими знаниями, чтобы оставить его. А я сделала это. И если несколько дней назад, я бы испытывала от этого глубокое удовлетворение, то сейчас на глаза набегали необъяснимые слёзы.

Слишком сильно я расслабилась за последние дни. Пустила этого невозможного инопланетянина за свои защитные барьеры. Позволила ему стать мне гораздо ближе, проникнуть в мысли, кровь, сердце. И сейчас меня убивает это осознание. Уже не раз в голове появлялась мысль повернуть обратно. Вернуться. И только невероятными усилиями воли я подавляла эти порывы. Если я вернусь, то самолично подпишу себе приговор. Обреку себя на участь рабыни, живого инкубатора. Как бы хорошо ко мне Ястон не относился, ему никогда не понять меня. Он не сможет принять мои мечты и дать им шанс на реализацию. Он не будет ждать, пока я самоутвержусь в жизни и почувствую от этого удовлетворение. Да и не принято это в обществе эров. У них женщина, а точнее самка, существо почти бесправное. В них с детства закладывают во всём подчиняться мужчине. Они не занимаются чем-то важным, не служат в рядах космофлота. Потому и Ястон никогда не поймёт моих желаний и сделает из меня очередную самку, которая будет рожать ему по ребёнку в год. Остаться с ним, это отказаться от всего что мне дорого. Предать собственные мечты. Отказаться от родных, ведь эры не сотрудничают с Федерацией. Вселенная! Да о чём я вообще? Он даже принадлежать мне никогда не будет! Для него сама мысль быть лишь с одной женщиной — кощунственна. Он просто другой. Мужчина другой расы, мировоззрения и устоев. Великолепный мужчина, который никогда не будет моим. Больше я никогда его не увижу.

Как бы я не противилась, соленые капли всё же сорвались с ресниц. Если он уже знает о побеге, то наверное ненавидит меня. Почему-то не могу отделаться от абсурдной мысли, что своим побегом предала его. Если отбросить сам факт того, что он лишил меня права выбора как и с кем жить, он сделал для меня довольно много. Он не овладел мной сразу же как нашёл, хотя имел на это полное, по его мнению, право. Стремился сделать мою жизнь в его мире максимально комфортной. Ждал, пока я сама захочу быть с ним. А как он оберегал меня во время нашего путешествия в джунглях! Был готов защищать даже ценой собственной жизни, и уверена, ни за что бы не бросил. А вот я это сделала. Сбежала, бросила его. И мне было абсурдно горько от этого. Больно от мыслей как он злится на меня. Не хотелось, чтобы в его памяти я осталась неблагодарной тварью.

Наверное, именно поэтому, перед тем как привести свой план в действие, я зашла в его комнату и долго смотрела на спящего Ястона. Любовалась им, стараясь запомнить каждую чёрточку лица. Я оставила ему единственную ценную вещь, что была у меня — кулон, который передавался в нашей семье поколениями. И эр знал как он мне дорог, была у нас беседа на эту тему. Мне хотелось, чтобы хоть что-то осталось у него на память обо мне. Это было моё прощание с ним и одновременно мольба о прощении. Не знаю, оставит ли он его, захочет ли помнить ту, что отвергла и бросила.

И потому я проливала слёзы по несбыточным мечтам. Оплакивала то, чего и быть не могло. Призрак счастья, которому не суждено осуществиться. Которое сама придумала. И клялась себе, что это временная слабость. Первый и последний раз. Неизвестный препарат, который вколол мне Ястон уже переставал действовать. Слабость, боль и тошнота накатывали волнами. Мне оставалось только порадоваться собственной предусмотрительности. Первое, что я сделала улетев с Ришеи, проложила маршрут до ближайшей населённой планеты Федерации. Конечно же с учётом потенциально опасных мест, где могу встретить патрули эров. А так же разобралась с режимом невидимости и автопилотом. Потому могла позволить себе сейчас ускользнуть в болезненное небытие. Всё равно от меня сейчас уже ничего не зависит. Мне остаётся только молить Вселенную помочь удачно добраться до цели.

***

До территории Федерации я добралась без проблем. Похоже само провидение благоволило мне. Однако, не такого приёма я ожидала от своих. Смутно помню, как меня подобрал патруль гебийцев. Сквозь пелену невыносимых мук, помню размытую череду лиц, к которым быстро прибавились лица землян.

Когда сознание окончательно вернулось ко мне, обнаружила себя лежащей на кровати в очень комфортабельной камере. Но всё же, это была именно камера, силовые линии решёток не давали ошибиться.

А вскоре появились и мои тюремщики. Не узнать их было невозможно. Адмирал Земного Космического Флота Федерации — Шустов, глава Земной Межзвёздной Разведки — Самерс и глава Гебийской Межзвёздной Разведки — Рурас. Все они жаждали одного, а именно информации.

Они спрашивали чей это корабль, а получив ответ, начинали задавать миллионы вопросов об эрах. В первую очередь их интересовало политическое устройство общества. Их военная мощь и научные достижения. Я мало чего могла рассказать об этом, даже если бы очень хотела.

— Мисс Эштон, в ваших же интересах рассказать нам всё, что вы знаете о них. Вы же не хотите попасть под статью о государственной измене? Так почему вы упорно отказываетесь сотрудничать с нами? — теряя терпение рычал Шустов.

— Да потому что я не знаю тех вещей о которых вы меня спрашиваете, — тихо ответила я, измученная бесконечными допросами. — Попав на Эриот я хотела лишь одного — сбежать, вернуться на Территорию Федерации, в свою жизнь, к своей семье. Меня в последнюю очередь интересовало их политическое устройство, военный или научный потенциал. Поймите вы наконец, я всего лишь хотела вырваться на свободу!

Я не понимала, почему мне не верят. Если в начале со мной старались обращаться хорошо и выглядеть доброжелательно, то потом перешли к откровенным пыткам. Как физическим, так и психологическим. Нет, меня ни кто не бил. Мне вообще не причиняли боли. Меня просто швырнули в крохотную камеру без благ цивилизации. По нескольку дней к ряду, мне порой «забывали» давать еду и воду, отказывали в элементарной гигиене. Пытали лютым холодом и невыносимой жарой. Беспросветной тьмой наполненной жуткими звуками и ослепляющим, нестерпимым для глаз, пульсирующим светом. Запускали ко мне различных, омерзительных тварей или сутками заливали камеру струями воды. Дни слились в бесконечный кошмар. Мои палачи пристально отслеживали состояние моего здоровья, не желая, чтобы я раньше времени отдала Вселенной душу. И спрашивали, спрашивали, спрашивали. Каждый раз одно и то же. Но и я не меняла своих ответов, потому что говорила правду.