— Да сказано же тебе, что нельзя, понимаешь, нельзя. Не велено пущать.

— Да я же с фронта, я же по делу. У меня, может, пакет срочный.

— А мандат, где твой мандат? А-а. Нету! Ну, так и проваливай, ну… сгинь, сатана.

— Я, может, мандат комиссару предъявлю, а ты не пущаешь.

— Вот деревня. — Часовой сокрушенно покачал головой. — Катись, катись отселева, пакеда я не взялся за тебя, — окончательно рассвирепел «картуз».

— Подожди, Гришин, может, человеку в самом деле нужно, — перебил его очкастый.

— Вон, видишь, в тужурке стоит? — очкастый показал пальцем на дюжего моряка, разговаривающего с группой солдат. — Подойди к нему, это товарищ Архипов, хорошенько попроси его. Он тебе поможет.

Солдат облегченно вздохнул и направился к Архипову.

— Спасибо, браток… а этот — варнак… — Он враждебно посмотрел на Гришина. — По-людски надо, по-божески…

Незнакомец, молча наблюдавший всю эту сцену, незаметно подошел к человеку, которого очкастый назвал Архиповым.

— Ты ко мне, пехота?

— Да, можно и к вам, — нерешительно согласился незнакомец.

— Я слушаю.

— У меня вопрос частного характера.

Архипов внимательно посмотрел на него.

— Документы?

Незнакомец достал из штанов солдатскую книжку и протянул ее Архипову.

— Дезертир?

— Да, вроде.

— Иди за мной.

Через минуту они очутились одни в приемной.

— Ну-с, гражданин Рогов, я вас слушаю, — проговорил Архипов, усаживаясь за стол, на котором стояла пишущая машинка и валялись кипы бумаг.

— Мне очень хотелось изложить свое дело лично комиссару.

— Комиссара сейчас нет.

Рогов помолчал, как будто не решаясь заговорить, потом оглянулся и, убедившись, что двери плотно прикрыты, вполголоса заговорил:

— Я вам сказал, что у меня дело частного характера. Но я думаю, вы им заинтересуетесь. Я нахожусь в курсе одной готовящейся операции. Она касается крупного открытия, которое известные мне люди собираются вывезти за границу.

Открытие это имеет настолько большое значение для России, что потеря его будет непоправимым несчастьем… Я могу сообщить имена, дать адреса и таким образом предотвратить эту нежелательную операцию… Но… с определенными условиями…

— Чем можете подтвердить свои слова?

— В Петрограде живет один профессор. Недавно у него украли дочь — поговорите с ним, — солдат многозначительно посмотрел на Архипова.

— Имя этого профессора?

— Имена я буду называть только самому комиссару.

— Почему вы пришли к нам в такое время?

— Я анархист и не разделяю ваших взглядов, но все-таки считаю вас лучше этих скотов-эсеров, а время?.. Если бы я пришел после переворота в столице, то было бы слишком поздно.

— Что же это за условие, его можно узнать?

— Извольте… мне нужны деньги.

— Гм. Значит, вы продать, что ли, собираетесь нам свое… сообщение? А если я вас сейчас задержу как подозрительную личность?

— Вы ничего не выиграете, а проиграете очень много.

— Скажите, а то открытие, о котором вы говорите, почему о нем ничего неизвестно и что это за штука такая?

Рогов чуть помолчал, словно решая, стоит ли говорить.

— Дело касается постройки одного аппарата необычайной конструкции. Изобретатель этой машины — один неизвестный человек. Дни его уже сочтены, но сейчас самое важное — аппарат.

Архипов озабоченно потер виски.

— Ну и задача!

В дверь постучали. Вошел Темин.

— Иди, Архипов: Громов привел отряд — человек двести и все без оружия. — Темин сокрушенно покрутил головой. — Куда девать будем?

— Я сейчас, Темин. Вы побудьте здесь, вот папиросы… Комиссар с минуты на минуту должен прибыть, — обратился Архипов к Рогову. Он убрал какие-то бумаги со стола в ящик и запер его. Ключ, торчащий в двери соседней комнаты, он тоже сунул в карман, после этого вышел.

Из переулка к зданию ревкома двигалась широкая колонна, шли рабочие с потемневшими от копоти лицами, шли прямо от станков, от машин. У некоторых в руках были гаечные ключи, молотки. Сзади, блестя свежей краской, двигался новенький броневик. На нем было полотнище с надписью: «Подарок от пролетариата Путилова». Пришедших шумно приветствовали высыпавшие из помещения красногвардейцы. Архипов поздоровался с коренастым плотным человеком в просторной рабочей спецовке.

В это время к нему протолкался посыльный штаба.

— Товарищ Архипов, идите скорей, там стреляют, кажись, в кабинете комиссара.

Архипов бросился за посыльным. Перед дверью толпились люди.

Темин с винтовкой в руке никого не пускал в кабинет.

— В чем дело?

Темин молча пропустил его в комнату. На полу, вытянувшись во весь рост, лежал человек; в солдатской книжке он значился под фамилией Рогов.

— Кончен, — проговорил Архипов.

Комната наполнилась любопытными.

— Куда же она ему угодила? Крови не видно, — поинтересовался кто-то.

— А может, он сам, братцы, покончил?

— А наган где?

— Н-нда! Нагана нету.

— Гляди-ка, как его свело.

Лицо убитого с широко открытыми глазами было искажено страшной гримасой.

Архипов подошел к окну и сразу обратился к Темину:

— Быстро обследуй под окном.

— Есть обследовать!

Архипов внимательно осматривал небольшое круглое отверстие в стекле.

— Ну, ясно, — догадался кто-то. — Стреляли через окно.

В комнату вошел комиссар Соболев.

— Что здесь происходит, товарищ Архипов?

Он с удивлением смотрел на лежащего человека.

— Прошу всех выйти.

Красногвардейцы нехотя очистили помещение.

— В чем дело? — повторил вопрос Соболев, наклоняясь над убитым и осматривая его.

Архипов в нескольких словах передал все, что знал. Комиссар озабоченно нахмурился.

— Ну-ка, обыщи его.

Через минуту на столе появилась куча документов, каких-то бумаг. Толстые пачки денег. Небольшой никелированный браунинг.

— Ну что, все?

— Нет, у него еще что-то есть в подкладке. — В руках Архипова появился тщательно упакованный пакет.

— А ну, вскрой.

На стол посыпались кольца, браслеты, цепи.

— Золота-то сколько, мать честная!

— Больше ничего?

— Как будто все.

Комиссар стал просматривать документы убитого.

— Значит, он предъявил вот этот документ? — Соболев показал засаленную солдатскую книжку.

— Так точно.

— Ого! У него здесь есть и другие бумаги, но они на английском языке. Это птица перелетная, не то Вагнер, не то Васнер, не разберу. А вот еще одна любопытная вещь — другой паспорт. Здесь Фишер. О, да тут их целый десяток! — Соболев с любопытством рассматривал несколько паспортов с разными фамилиями.

— Значит, говоришь, продать нам свое сообщение хотел?

— Я понял так, да он и сам об этом сказал.

— Ни имен, ни адресов он не называл?

— А может, это просто какая-нибудь провокация, товарищ комиссар?

— Не знаю, Архипов, может быть и так. Этого уже сейчас не узнаешь. Во всяком случае занимательная история. — Соболев подошел к окну и осмотрел пулевое отверстие. — Куда пуля попала?

— В руку, на теле ран нет.

— Так.

Соболев заметил в косяке двери свежую царапину.

— Видишь, куда пуля вошла? Ну-ка, возьми что-нибудь и постарайся достать эту пулю.

Архипов отомкнул штык от винтовки, стоящей в углу. Через минуту на пол упал небольшой кусочек свинца.

— Есть, товарищ комиссар.

— Не прикасайся, я сам.

Архипов удивленно посмотрел на комиссара. Соболев тщательно осмотрел свои руки.

— Будь всегда осторожен в таких вещах, — заметил он все еще недоумевающему Архипову. — Разве не видишь, человек умер мгновенно, пуля отравлена.

— Разрешите, — в комнату вошел Кувалдин.

Увидев на полу труп, он осекся.

— А это что еще?

— Пока сам ничего не могу понять. Ну-ка, объясни…

Архипов повторил свой рассказ. При известии о профессоре Кувалдин встрепенулся.