Кувалдин расстегнул тужурку и сел напротив Петьки.

— Архипов его встретил на Васильевском у Федоринова, знаешь, кого он там искал?

— спросил Соболев и обратился к мальчишке: — А ну, скажи, Петя, кого ты там искал?

Петька молчал.

— Ну, коли не хочешь, я за тебя скажу. Широких или Юнга он искал. Как вам это нравится?

— Вот кого ты ищешь, малыш? — удивился Кувалдин. — Значит и сюда ты приходил, чтобы найти Широких или Юнга?

Но Петька по-прежнему молчал.

— Эх, Петька, — вздохнул Кувалдин. — Нет их больше, сынок.

Петька быстро вскинул глаза и посмотрел на Кувалдина.

— Померли… — прошептал он, и это была первая фраза, которую он произнес.

Воцарилось тягостное молчание.

— Значит, дядя Семен помер? — переспросил он вновь. — А где он помер?.. — нерешительно спросил Петька.

— Где? Дорого бы я дал, сынок, чтобы узнать, где он помер.

Петька побледнел и привстал.

— Значит, вы его не нашли?! Тогда я знаю, где он помер.

Эти слова заставили Соболева и Кувалдина переглянуться.

— Видел я все: и как стреляли в него, и как гнались за ним солдаты. Случайно я там оказался. Ну, а потом и самого его нашел, уж чем они его били — не знаю, только места на нем живого не было, в беспамятстве. Что мне было с ним делать?

Затащил я его в сарай, а сам написал записку и в дверь сунул, знаю, там хорошие люди живут. Верно, пришли две барышни и забрали его.

Кувалдин взволнованно прошелся по комнате.

— А дом этот помнишь, не забыл, показать сможешь?

Петька утвердительно кивнул головой.

— Ну, тогда пошли. Ах, молодец же ты какой! Подожди, есть хочешь? — Петька сконфузился. — Сейчас мы тебя накормим. Ну-ка, распорядись, — обратился Кувалдин к Соболеву.

Через полчаса Петька в сопровождении Кувалдина, Архипова и Темина шел по улице.

Прохожие с любопытством поворачивали головы.

— Ишь ты, мальчишку ведут.

— Много ты понимаешь. Может, он их ведет, гляди, как важно шагает.

Петька остановился около небольшого одноэтажного особняка.

Известие о том, что Софья Щетинина уехала за границу, очень удивило Юнга.

— Почему вы думаете, что она уехала за границу? — спросил он у Ольги.

— Профессор сказал, что получил от нее письмо.

— Черт возьми! И-из-вините, Оля, а может, она кого-нибудь полюбила и… знаете, такие вещи бывают.

Ольга с негодованием взглянула на Юнга.

— Полюбила… Я бы об этом непременно знала. Софья никого не любила, кроме своего отца и… меня.

Они молчали несколько томительных минут. За это время в голове Юнга промелькнуло воспоминание о недавнем разговоре с Софьей.

…Однажды Ольга куда-то вышла, и они остались вдвоем. Софья читала ему вслух «Накануне». Она закончила последние строчки и бережно положила книгу себе на колени.

Некоторое время они не разговаривали, каждый думал о судьбе героев только что прочитанной повести.

— Да, Инсаров был настоящий человек… — задумчиво проговорил Юнг.

Софья вздохнула.

— Дмитрий, у каждого человека есть в жизни цель: у одних — разбогатеть, у других — найти что-нибудь, сделать открытие. Скажите, какая у вас цель?

— У меня есть одна думка, — Юнг слегка замялся.

Софья терпеливо ждала его ответа.

— Я хочу, Соня, чтобы всем людям на земле жилось хорошо, чтобы не было бедных и несчастных. И не только у нас в России, а на всей земле. А самое главное, чтобы не было этих проклятых войн. Сколько они народу губят, сколько сирот по миру ходит… Дожить бы до того времени, когда все, какие ни на есть пушки переломают к чертям и понаделают из них автомобилей, плугов да ткацкие станки. Вот до этой жизни я и хочу дожить, Соня, это моя цель.

На губах Софьи появилась снисходительная улыбка.

— Я не знала, что вы такой мечтатель. Ваша цель очень сложна и называется утопией. Войны были всегда, и они будут. Всегда были богатые и бедные, и этого не изменишь. Существует неумолимый закон природы: все слабое и немощное должно гибнуть, выживают только сильные. Животные борются за свою жизнь, растения — за клочок земли, за солнечный свет. У людей тоже происходит такая борьба, это войны. Вы подумайте, что произойдет, если они исчезнут. Людей будет рождаться все больше, а умирать меньше. Людей на земле появится столько, что они заселят все материки и пустующие ныне земли. И тогда снова неизбежно вспыхнет борьба за жизнь, потому что земля уже будет не в состоянии прокормить столько людей.

— Я, Соня, не совсем еще разбираюсь во всех этих тонкостях, но чувствую, что тут что-то не так. Почему бы человеку не искать путей облегчения своей жизни, а не уничтожать друг друга. Можно строить машины, которые осушат океаны, сровняют горы с землей и превратят их в цветущие луга или огороды. Чем плохо, если людей будет рождаться больше? Ведь это значит, что будет больше рабочих рук, а наша планета еще слишком пуста, людей на ней может уместиться черт знает сколько. Вы думаете, не хватит хлеба, но ведь и сеять его тогда будут раз в тыщу больше. Ну, а если через сотни лет людей действительно станет слишком много, то неужто ничего не придумаем, так-таки и передеремся? Места-то кругом сколько, и планеты эти, и звезды всякие. Живи! Радуйся, рабочий люд!

Лицо Юнга разгорелось, он сам воодушевился своими словами. Софья слушала его со все возрастающим изумлением.

— О-о-о, — прошептала она, — какая у вас прекрасная мечта!

…И вот сейчас эта девушка струсила, убежала. Как же это могло произойти? А что если… Юнгу вдруг пришла в голову такая мысль, что он чуть не подскочил. Ольга по-прежнему сидела в кресле, уронив голову на руки. Юнг овладел собой и спокойно заговорил:

— Мне почему-то не верится, что Соня могла на этакое некрасивое дело пойти, бросить отца, дом… А что если она не по своей воле уехала? Обстоятельства…

— Обстоятельства? Но какие? Нет, у Сони не могло быть таких обстоятельств.

— Не спешите, Оля. Вы говорили, отец Сони крупный ученый, и недавно ему предлагали уехать за границу. Соня жаловалась, что отца не оставляют в покое и очень часто беспокоят своими предложениями, а в последний раз даже грозили…

Предположим, эти люди увозят за границу его дочь с тем, чтобы использовать ее как приманку для профессора… Что вы на это скажете?!

Ольга встала и подошла к Юнгу. То, что он сказал, напугало ее.

— Приманку?.. — переспросила девушка. — Это страшно, но… правдоподобно. Как сама не подумала я. Старик сойдет с ума. Он без нее жить не может. Соня потеряла мать, когда ей было три года, и с тех пор Александр Неронович всю свою любовь отдал дочери. — Ольга сосредоточенно, насупила брови. — Я завтра же зайду к профессору. Это мог сделать только один человек — Саржинский. Но письмо ведь она написала, — спохватилась Оля.

— Есть много средств заставить беззащитную девушку написать письмо. Я уверен, что Соня написала это письмо далеко не по собственному желанию, — убежденно проговорил Юнг.

— Предположим, — согласилась Оля и присела на край постели. — Что же теперь делать?

— Во-первых, Оля, разрешите сейчас, когда вы знаете, кто я, связаться с кем-нибудь из своих. Я хочу просить вас, чтобы вы помогли мне. От этого, возможно, будет зависеть и судьба Сони.

— Вы думаете, что найдутся люди, которые могут сейчас заинтересоваться судьбой какой-то девушки? — неуверенно проговорила Ольга.

— Безусловно, найдутся.

— Я верю вам. Но что я должна сделать?

— Я скажу вам несколько слов, вы их хорошенько запомните: пойдете по адресу, который я вам укажу, если там не окажется того, кто нужен, вы пойдете по другому адресу и будете искать до тех пор; пока не найдете.

— Это опасно?

— Не очень, но опасно. Ведь вы будете называть имена, кое-кому они крепко нужны!

— Если я сделаю все, что вы мне поручите, вы надеетесь, что ваши большевики вмешаются в эту историю. Ведь она… буржуйка… — усмехнулась Ольга.