– Ты мне пока еще не жена, – нежно говорю я, касаясь пальцами ее шеи, где отчаянно бьется венка, напоминая трепыхание колибри,– Ты не знаешь, каким я могу быть, – я обвожу языком контур ее губ и глаза Дашки становятся больше, зрачки расширяются, закрывая собой голубую радужку.

– Я могу быть жестоким, – я перемещаюсь к ее уху, скрытому густой завесой черных волос, – Не хочу, чтобы ты узнала, насколько, – шепчу я, сжимая зубами ее мочку, по телу Дашки проходит дрожь, – Но могу это устроить, – я снова касаюсь ее виска, уха и возвращаюсь к губам.

– Ты поняла меня? – она сглатывает и я борюсь с желанием почувствовать женское тело рядом с собой прямо сейчас и больше ни о чем не думать, – А теперь мне надо выпить, – я отстраняюсь от нее, намеренно не замечая, как Дашка вздрагивает.

– Будь добр, до первого танца, хотя бы продержись, – дрожащими руками, она поправляет складки на своем платье и поднимается на несколько пролетов вверх, чтобы быть выше меня, – Не хочу выглядеть посмешищем, – Дашка устремляет на меня прямой взгляд.

– Я постараюсь, но не могу ничего обещать, – я делаю вид, что мне действительно жаль, – Надо было внимательнее читать мое досье, прежде чем выбирать меня в мужья, – не сдержавшись, едко добавляю я.

Дашка сжимает губы, ее тщательно накрашенное лицо искажает злость.

– И да, не забудь купить парочку теплых шуб, они тебе понадобятся в самое ближайшее время, – я внимательно наблюдаю за ее реакцией и то, что я вижу, меня веселит.

– Ты совсем спятил, – делает вывод Дашка и я не собираюсь ее переубеждать, пусть для нее это станет сюрпризом. Я оставлю это на десерт.

– Меня таким сделали жизненные обстоятельства, – ерничаю я, думая, что в качестве вишенки на торте станет наша ссылка в Новосибирск.

– Пойдем, нас все уже заждались, – она терпеливо ждет, пока я не поднимусь к ней и не подам руки.

Мы входим в зал, за сервированными столами начинают усаживаться гости. На роскошных скатертях блестит столовое серебро и фарфор. На сцене тихо играет пианист. Что-то заунывное, как на похоронах. Но единственное, что меня волнует сейчас, это огромный витражный купол у меня над головой. На него ушло больше 2300 стекол и я начинаю нервничать.

Я снова слышу этот хруст, похожий на звук трескающего льда. От тревоги у меня потеет кожа на затылке и волосы прилипают к шее.

– Я отойду, – быстро говорю я Дашке, она удивленно смотрит на мои пальцы. Я неосознанно тру ладони о брюки, заглушая зуд и мне сложно это прекратить. Мне нужно чем-то занять свои руки.

Я ищу глазами бар, но вижу только официантов с бокалами шампанского. Я хочу что-то покрепче. Какого черта. Я еще раз окидываю взглядом зал и замечаю возле высокого латунного торшера, тату и отца. Они о чем-то спорят и это странно.

Обычно, отец не тратит времени на эмоции.

– Хочешь напиться? – обращается ко мне знакомый мужской голос, я резко оборачиваюсь сердясь, что меня отвлекли, – Лично меня этот фарс забавляет, – черные глаза с интересом рассматривают мой костюм.

– Я бы тоже посмеялся, если бы это не касалось меня лично, – ворчу я и с завистью смотрю на его стакан.

– Значит тебе нужна настоящая выпивка, а не эта слоновья моча, – сморщившись, мужчина смотрит на бокалы с шампанским, – Пойдем, – он приглашает меня следовать за ним, мы проходим мимо горшков с цветами и бронзовых скульптур.

– В прошлый раз я так и не представился, – мы огибаем мраморную колонну и оказываемся перед баром. Удачное место, чтобы напиться и не пропустить представление. Весь зал как на ладони, – Алексей, – он протягивает мне руку, – Я возглавляю отдел безопасности в департаменте.

– Макс, – я пожимаю гладкую сухую ладонь Алексея, – Просто неудачник, – я присаживаюсь на высокий стул и подзываю бармена, – Мне двойной виски, пожалуйста.

– Многие бы с тобой не согласились, – отвечает Алексей, застегивая запонки,– Большинство тебе даже завидуют,– он взглядом показывает на Дашку, стоящую рядом с пианистом. Красивая. Высокая. С упругой задницей и сочной грудью, – Если бы меня привлекали женщины, я был бы одним из них, – улыбаясь, Алексей, заказывает себе добавки.

Я осушаю свой стакан и прошу повторить.

– Так чем вы у себя в отделе занимаетесь? – лучше говорить об этом, чем о моей предстоящей помолвке.

Я рассматриваю Алексея. Аристократы воплощение красоты и ума. Он именно этот случай. Темно-синий смокинг с шелковым платком вместо галстука. Изящные манеры.

Но в семье не без урода, я машинально поправляю съехавшую набок бабочку.

– Мы выискиваем отступников и ликвидируем угрозу, – Алексей пожимает плечами, разглядывая коричневую жидкость в своем стакане, – С каждым годом ситуация только ухудшается, – он на секунду замолкает, – Надеюсь, что «Ковчег» позволит нам передохнуть, – его слова заставляют меня закашляться, – Будь здоров, – Леша заканчивает свою речь, как тост и выпивает до дна, с грохотом ставя свой стакан на место.

– А Денис? – сипло спрашиваю я, – Что делает он? – на мгновение, лицо Алексея каменеет и спина сгибается, словно под грузом проблем.

– Надеюсь, ты не принял всерьез слова Машки? – его губы изгибает усмешка и он откидывается на жесткую спинку стула, – Денис работает в информационно-техническом отделе, – серьезно отвечает Алексей, наблюдая, как бармен без лишних слов наполняет его пустой стакан, – Но в последнее время с ним что-то происходит, – задумчиво добавляет Алексей.

– С парнями так же сложно? – если бы я столько не выпил, то никогда бы не задал этот вопрос. Но алкоголь пульсирует даже в кончиках моих пальцев и разливается теплом по позвоночнику. Алексей тихо смеется.

– Даже хуже, – я уверен, если бы Алексей не допивал четвертый или пятый стакан, то он послал бы меня на хрен вместе с моим любопытством, – Неважно, с кем ты спишь, Макс, – назидательным тоном продолжает он, – Однажды, ты просто понимаешь, что без него жизнь пуста, – мягко заканчивает Алексей и выглядит так, словно я должен в знак одобрения похлопать его по спине.

– Не стоит сходить с ума, – я делаю еще один жадный глоток, – Это может значить, что пора трахаться с кем-то другим, – Он отрицательно качает головой, но не делает попытки возразить словесно.

Алексей смотрит куда-то мимо меня. Если он что-то и хотел сказать, то уже поздно. Я осторожно ставлю стакан на салфетку. Знаю, кто там. Он всегда использует один и тот же одеколон.

– Тащи сюда свою задницу, – низким, сильным голосом обращается ко мне Степан, точнее, к моей макушке, – Весь мир не вертится вокруг тебя, мать твою, – я медленно поднимаюсь на ноги, и хватаюсь за спинку стула.

– Может быть хватит обращаться со мной, как с проблемой, – лениво говорю я, запуская пятерню в волосы. Жду, когда пол перестанет раскачиваться и выпрямляюсь.

– Ты опять облажался, – рявкает Степан, вцепляясь в мое плечо, – И чтобы тебя перестали считать проблемой, перестань их создавать, – его бледные губы превращаются в сплошную тонкую линию. Я хочу попросить Степана расслабиться, но не делаю этого, – И без фокусов, – добавляет Степан и я понимаю, что он в курсе о моем разговоре с журналистами.

– Удачи.

«Ты в дерьме по полные уши» – говорят мне насмешливые глаза Алексея и легкая улыбка.

Внутри я вновь ощущаю себя скомканной тряпкой, что за ненадобностью кладут у дверей. Это чувство возвращается, когда я встаю рядом с Дашкой. Когда встречаюсь с пустыми глазами отца. Когда улыбаюсь. Когда принимаю тосты и поздравления. Когда танцую первый танец.

Многие секреты могут уничтожить всё, что ты любишь. Брехня. На самом деле убивает знание и ничего больше.

Уловив момент, я направляюсь к выходу, я почти бегу и моя грудная клетка ходит ходуном от прерывистого дыхания. Мне нужно меньше курить. Швейцар провожает меня удивленным взглядом, но я уже выскакиваю на улицу. Грязно-серые тучи, нависшие над городом, грозят пролиться ливнем. Я отхожу подальше от гостиницы и достаю сигарету.

Холодный воздух ледяными щупальцами пробирает до костей. Дрожащими пальцами я подношу зажигалку ко рту и с раздражением кручу стальное колесико. И когда мне почти удается добыть бледный огонек, в меня со всей силы врезается девушка, выбивая зажигалку из моих рук.