Я сдался давным-давно, как только начал выполнять требования отца, наплевав на свободу выбора.

– Нет, до этого времени, можешь быть свободен, – кричит мне Степан, я надеваю трусы и тянусь за брюками, – Но я должен проследить, чтобы ты не нарушил дресс-код, – моя рука замирает на полпути.

– Ты издеваешься?! – яростно шиплю я, быстро натягивая брюки, – Я непременно надену этот чертов смокинг! – выкрикиваю я из спальни, застегивая мелкие пуговицы на рубашке, – Для этого не обязательно торчать здесь.

– Тоже самое ты говорил мне про ботинки, – припоминает мне Степан, я громко чертыхаюсь, когда одна пуговица отрывается и мне приходится сменить рубашку на новую.

– Я прекрасно понимаю, чего ты добиваешься, – я приглаживаю волосы пальцами и пытаюсь одновременно натянуть пиджак, – Но у тебя ничего не выйдет, – я возвращаюсь обратно.

– И чего же я по-твоему, добиваюсь? – Степан приподнимает черные брови и удивленно смотрит на меня, продолжая сидеть в кресле. Я прохожу мимо и открываю входную дверь, – Я просто чувствую за тебя ответственность, – продолжает он и я не верю своим ушам, – Забочусь о тебе.

– Заботишься?! – вкрадчиво спрашиваю я, сжимая ручку двери.

Я для него просто работа, он выполняет приказы отца, а не по доброте душевной таскается за мной. Ему хорошо за это платят.

– Я сожалею, что ты думаешь иначе, – на суровом лице Степана проступают желваки, но он поднимается с кресла и с грохотом ставит чашку кофе на барную стойку.

– Засунь своё сожаление поглубже, – я указываю Степану на выход и провожаю его глазами, пока он не выходит из квартиры.

– Я знаю, какой сегодня день, поэтому не злюсь на тебя, – взгляд, брошенный из-под густых черных бровей, острее бритвы, – Но если ты и дальше будешь позволять себе разговаривать со мной в таком тоне, я перестану тебе помогать, – предостерегающим голосом говорит Степан, – Тебе это понятно?

– Ага, – я захлопываю дверь, не дождавшись, когда он вызовет лифт. И как только я остаюсь один, я звоню водителю и отправляю сообщение Игорю.

Корпорация «Возрождение» находится в центре города. За время своего существования, из единственного научно-исследовательского института, занимающего изучением «Винилхлорида-90», она разрослась до неимоверных размеров, где работают свыше миллиона сотрудников.

Я выхожу из машины и снимаю солнцезащитные очки. Установленный в полукруге трилистник парит в воздухе.

Наши предки не парились по поводу логотипа, если честно.

Прищурившись, я несколько минут, наблюдаю, как солнце играет на его гладкой поверхности разноцветными бликами.

Почему я понадобился отцу именно сегодня?!

Вздохнув, я пересекаю уютный дворик и толкаю вращающуюся стеклянную дверь. Оказавшись в прохладном холле, я сталкиваюсь с группой стражников. Все вооруженные до зубов, они равнодушно следят за моим появлением. Сквозь черную форму проступают стальные мускулы. Никто из них не спешит ввести код, чтобы пропустить меня вперед.

И это происходит каждый раз, как я появляюсь здесь.

Я раздраженно надеваю очки на нос, отгораживаясь от них за темным стеклом. И копаюсь в карманах в поиске золотого пропуска, но как назло, мне попадаются одни скидочные карты. Я гневно швыряю их в мусорный бак, жалея, что не проверил раньше.

– Послушайте, ребята, – сдаюсь я, поднимая голову, – Давайте так, – я подхожу ближе, – Вы возьмете вон тот телефон, – я показываю на висящую на стене белую трубку, – И вызовете Романа Москвина и…

– Пропуск, – холодно перебивает меня стражник, я поджимаю губы, чтобы не выругаться, какого хрена я должен терпеть такое отношение? Сама эта ситуация приводит меня в бешенство.

– Парни, – захожу я с другой стороны, заставляя себя говорить спокойно, – Видите это кольцо, – я показывая на золотой ободок в окружении красных рубинов на своем мизинце, – Оно вам о чем-то говорит? – один из стражников нервно дергается, испуганно глядя на другого.

Неужели подействовало?

– Тебя заставляют ждать? – снисходительно интересуется у меня мужчина и становится рядом. Его лицо полностью скрыто за снежно-белой маской, напоминающей птичий клюв. Я вижу только его блестящие темные глаза. Белый бархатный плащ небрежно накинут на плечи и скреплен рубиновой брошью.

Я сглатываю, когда понимаю, кто передо мной.

Все называют его Призраком. Не уверен, что кто-то еще помнит его настоящее имя. Учредитель корпорации, владеющий основным пакетом акций и предпочитающий живому общению монитор. Он единственный из аристократов, кто не носит темно-синий цвет.

– Нет, я просто развлекал их анекдотами, – иронически отвечаю я, замечая, как стражники удивленно переглядываются между собой. Мужчина смеется, из-за маски его смех звучит жутковато, так же, как и голос.

Призрак вызывает страх, какое-то неприятное чувство, что начинается на шее и расползается по позвоночнику.

– Люблю людей с чувством юмора, – он проходит вперед и подносит к панели платиновую карту. На дисплее, в самом низу загорается зеленая полоска и двери с легким шипением, раздвигаются. Призрак проходит внутрь вместе со своей охраной, но не спешит уходить.

– Так и будешь там стоять? – он стоит ко мне спиной, словно ждет моего решения. Мое сердце начинает стучать быстрее и я прохожу следом, – Ты никогда не должен позволять другим заставлять тебя ждать, – сказав это, Призрак теряет ко мне интерес и удаляется прочь. Я слежу за ним пока не приходит лифт.

Кабинет моего отца находится на тридцатом этаже и выходит окнами на Красную площадь. Мои родственники подготовили тепленькое место для своих потомков. Отец пользуется этим на всю катушку. Скоро и мне предстоит стать советником.

– Он у себя? – спрашиваю я секретаря, вскочившего со своего места и не знающего, как меня остановить. Я не обращаю на него внимания и без стука распахиваю дверь, – Я так и думал, – вхожу в кабинет, со вкусом обставленный светлой мебелью. Мои ботинки утопают в пушистом ковре, когда я сажусь на диван.

Отец поднимается из-за стола, его тень кажется мне просто огромной. В детстве я испытывал к нему только страх. А сейчас жгучую ненависть. Я всеми силами пытаюсь показать равнодушие.

Если Степан сказал ему о вчерашнем, то мне придется здесь задержаться.

– Принеси нам кофе, – обращается отец к ошарашенному парню, маячащему в проходе, – И поживее, – добавляет он и ждет, когда тот прикроет за собой дверь.

– О чем ты хотел со мной поговорить, папа? – не выдерживаю я, когда тишина начинает действовать на нервы.

– Я разговаривал со Степаном, – спокойно говорит отец, подходя к окну. Я резко выпрямляюсь, готовый всё отрицать. Я не за что не вернусь в реабилитационный центр, – Он считает, что тебя пора вводить в курс дела, – этого я совсем не ожидал и мои напряженные плечи окатывает волной облегчения.

Я чувствую, как легкость возвращается обратно.

– Хотя я считаю, что ты еще не готов, – отец бросает на меня оценивающий взгляд и краткое облегчение оборачивается новой волной напряжения – После ритуала, ты полетишь в Новосибирск.

Тася

– Крыса, – у меня вырывается нервный смешок, я замечаю серое тельце, неприятно лоснящееся в свете фонаря, она юркнула в одну из прохудившихся труб, бросив на меня злобный взгляд, – Это просто огромная крыса, Миш, – обрадованная, я оборачиваюсь к нему и натыкаюсь на девятимиллиметровый ствол, направленный точно мне в голову, – Какого черта?! – черное отверстие, дрогнув, начинает опускаться ниже.

Его рука, лежащая на рукоятке черного пистолета, расслабляется. На пальцах появляются складки, как на морде шарпея.

– Что это?! – мой голос понижается до шипения, если до этого момента, я была уверена, что в девяносто девяти и восьми десятых процентах, у меня всё получится. То сейчас, эти цифры резко снизились.

– Макаров, сама ведь видишь, – Мишка ставит его на предохранитель и только после этого, убирает в карман. Он старается не замечать моего пылающего взгляда, и сохраняет на лице спокойное выражение.